Жизнь пророка Мухаммеда - Вашингтон Ирвинг

Оставив пленниц и добычу в безопасном месте и под верной охраной, Мухаммед осадил Таиф. Чувство мести присоединилось к его благочестивому рвению, когда он увидел ворота, за которые был когда-то позорно изгнан, когда он приблизился к этому месту, свидетелю обид и оскорблений, нанесенных ему. Но стены были слишком крепки, крепость слишком хорошо защищена, чтобы можно было штурмовать ее с ходу, так что первое время мусульмане ограничились стрельбой из катапульт; затем пошли в дело тараны и другие стенобитные орудия, которых арабы раньше не знали, а теперь сооружали под руководством обращенного перса Салмана аль-Парси. Осажденные, однако, отразили первую атаку, осыпав мусульман дротиками и стрелами и прожигая раскаленным железом щиты из воловьей кожи, под прикрытием которых они приближались к стенам.

Двадцать дней Мухаммед вел безуспешную осаду, каждый день становясь на молитву между палатками Омм-Салмы и Зайнаб — жен, которым выпал жребий сопровождать его в этом походе. За это время он опустошил в округе поля, сады и виноградники и объявил, что все рабы, которым удастся убежать из города, получат свободу. Понемногу надежда на успех начала покидать Мухаммеда, и он еще более пал духом, когда увидел сон, который был неблагоприятно истолкован Абу Бакром. Мухаммед решил снять осаду, но жаждущее добычи войско возроптало, и он отдал приказ штурмовать одни из ворот. Такифиты защищали их с обычным упорством, и было множество убитых с обеих сторон. Мусульманам пришлось отступить. Абу Суфьян, храбро сражавшийся в этом бою, лишился глаза.

Мухаммед снял осаду, обещав своему войску со временем вернуться к Таифу, и отправился к месту, где находилась добыча, захваченная ранее. Она состояла, по словам арабских писателей, из двадцати четырех тысяч верблюдов, сорока тысяч овец, четырех тысяч унций серебра и шести тысяч пленных.

Тут к Мухаммеду явилась депутация хавазинов с изъявлением покорности и с просьбой возвратить им семьи и имущество. Вместе с послами пришла Халема, кормилица Мухаммеда, женщина уже очень старая. Воспоминания детства тронули его сердце.

«Что вам дороже, — спросил он у хавазинов, — семьи или имущество?»

«Семьи», — отвечали они.

«Что касается меня и аль-Аббаса, — сказал Мухаммед, — то мы согласны возвратить вам нашу долю пленных, но ведь нужно согласие и других. Приходите ко мне после полуденной молитвы и скажите: „Мы умоляем посланника Божия посоветовать последователям своим возвратить нам жен и детей наших; мы молим также и последователей его ходатайствовать пред ним за нас“».

Послы хавазинов так и поступили. Мухаммед и Аббас тотчас отказались от своей доли невольников; примеру их последовали и все остальные, за исключением воинов двух племен, но Мухаммед добился и их согласия, обещав им в следующем походе шестую часть пленников.

Таким образом, во многом благодаря Халеме освобождены были все хавазины. Существует предание о том, как почтительно относился Мухаммед к этой скромной покровительнице его детства. «Как-то раз сидел я с пророком, — рассказывал один из его учеников, — как вдруг неожиданно предстала пред ним женщина; он встал и разостлал ей свою одежду для сидения. После ее ухода кто-то сказал мне, что эта женщина кормила грудью пророка».

Мухаммед решил не идти еще раз на Таиф — он поступил мудрее, отправив гонца к Малеку с предложением возвратить всю добычу, взятую у такифитов, и подарить, кроме того, сто верблюдов, если Малек и его подданные примут ислам. Великодушие сделало то, что не могло сделать оружие, и Малек не только стал мусульманином, но и привел под знамя пророка несколько союзных ему племен. Впрочем, Таиф до поры до времени остался в руках идолопоклонников. Малек тотчас был поставлен во главе их и оказался впоследствии строгим бичом в деле насаждения новой веры.

Мусульмане стали опасаться, что Мухаммед под влиянием своих великодушных побуждений расточит все богатства, приобретенные после недавних битв; поэтому они потребовали изменить принятый порядок дележа добычи и пленных. Но Мухаммед с укоризной сказал: «Разве я был когда-ни-будь жаден или поступал когда-нибудь нечестно или незаконно?» Потом, вырвав волос со спины верблюда и возвысив голос, он воскликнул: «Клянусь Аллахом, я никогда из общей добычи не брал даже на волос больше своей пятой части, да и эта пятая часть издерживалась всегда вам же на пользу!»

Затем он разделил добычу, доставшуюся мусульманам в долине Аутас, по-прежнему: четыре пятых отдал войску, а свою пятую часть разделил между людьми, верность которых ему хотелось удерживать и далее. Новым союзникам своим курайшитам он доверял мало. Поэтому он старался скрепить союз с ними подарками. Абу Суфьяну он дал сто верблюдов и сорок окков серебра в награду за глаз, потерянный им при штурме таифских ворот. Щедрот пророка удостоился Акрема ибн Абу Джахль и некоторые другие курайшиты — соразмерно их заслугам.

Среди недавно обращенных и облагодетельствованных был поэт Аббас ибн Мардас. Однако он остался недоволен наградой и излил свое недовольство в стихах. Слух об этом дошел до Мухаммеда. «Вырежьте ему язык», — сказал пророк. Омар, всегда склонный к строгим мерам, готов был исполнить это приказание буквально и немедленно; но другие, лучше понявшие намерение пророка, привели дрожащего Аббаса на площадь, где находился захваченный скот, и предложили ему взять любых верблюдов.

«Как! — вскричал он радостно, сообразив, что его не собираются увечить. — Это тот путь, которым пророк хочет заставить мой язык молчать?! Клянусь Аллахом, я не возьму ничего!» Мухаммед довел, однако, дело до конца и послал Аббасу шестьдесят верблюдов. С этих пор поэт никогда не переставал воспевать щедрость пророка.

Стремясь таким путем получить расположение мекканцев, Мухаммед вызвал ропот среди ансаров. «Пророк расточителен по отношению к вероломным курайшитам, — говорили его мединские помощники, — тогда как мы, которые оставались верны ему при всех невзгодах, получаем только свою долю! Что такое мы сделали, что о нас забывают?»

Мухаммед, узнав о недовольстве мединцев, велел созвать их вождей в свою палатку. «Разве, — сказал он, — не было между вами распрей, и не я ли водворил мир среди вас? Не вы ли заблуждались, и не я ли вывел вас на истинный путь? Не были ли вы бедны, и не я ли обогатил вас?»

Мединцы признали справедливость его слов. «Смотрите теперь, — продолжал Мухаммед, — я пришел к вам заклейменный именем лжеца, и, несмотря на это, вы уверовали в меня; меня преследовали, и вы защитили меня; я был изгнан, и вы укрыли меня; я был беспомощен, и вы помогли мне. Неужели вы думаете, что я не чувствую этого? Неужели вы можете считать меня неблагодарным? Вы жалуетесь, что я делаю подарки этому народу и не даю ничего вам. Это правда. Но я даю им мирские блага, чтобы победить их мирские сердца. Вам же, которые были верны мне, я отдаю самого себя! Они вернутся домой с овцами и верблюдами, вы же вернетесь с пророком Божиим. Клянусь вам именем Того, в Чьих руках душа Мухаммеда, что, если бы весь мир шел по одному пути, а вы по другому, я бы остался с вами! Кого же из вас наградил я больше?»

Ансары были тронуты до слез. «О пророк Божий! — воскликнули они. — Мы довольны своим жребием!»