Ужин вдвоем - Майк Гейл

— Очень! Я и не подозревал, что у тебя столько постеров! Хочешь, принесу тебе еще из редакции — у нас их много!

Никола поджимает губы.

— Знаешь, я вообще-то что попало на стены не вешаю. Только то, что в моем вкусе. Экскурсия продолжается: я вижу ее любимые книги, любимые диски, любимую косметику и даже любимые мягкие игрушки — единственное в комнате, что напоминает, что передо мной, в сущности, еще ребенок. Каких-то два-три года назад эти игрушки были для нее дороже всего на свете — да и теперь, как я чувствую, она еще очень к ним привязана.

— Раньше у меня их было, наверно, несколько сотен, — рассказывает она, указывая на кучу игрушек, сложенных в угол возле проигрывателя. — А потом мы большую часть раздали знакомым, потому что я из них выросла.

— А что же осталось?

— А это мои любимые, — и она показывает их мне одну за другой. — Вот это — плюшевый медведь размером с четырехлетнего ребенка, — это Патрик. Мне его дедушка подарил — так давно, что даже не помню когда. Видишь, как у него нос вытерся. Это оттого, что у меня была привычка: перед тем как заснуть, я терла ему нос. Каждую ночь. И так много лет.

— А это — пушистая белая горилла с красной мордой и глазами-бусинками, — это Гарри. Смотри, что он умеет! — Никола наклоняет игрушку, и та начинает кивать головой и махать лапами. — Его мне мама подарила на день рождения, в десять лет: я тогда мечтала уехать в джунгли и хотела обезьянку.

— А это кто? — спрашиваю я, указывая на тигра — потертый, облезший, он явно знавал лучшие времена.

— А это, — говорит Никола, — мой самый-самый любимый зверь. Мне его подарили в восемь лет. И, знаешь, я назвала его Дейв.

— Дейв? — повторяю я.

— В честь тебя, — улыбается она. — Я всегда знала, что вы когда-нибудь встретитесь.

Несколько дней спустя по дороге с работы я сталкиваюсь на улице с Шоном, университетским приятелем Иззи, теперь живущим в Глазго. Прошлым летом, как раз перед тем как Иззи забеременела, Эми, жена Шона, родила дочку Эмбер. Шон приехал в Лондон по делам на один день и сейчас спешит на какую-то встречу. Он спрашивает, как Иззи, а я спрашиваю об Эми и Эмбер. У Эми все хорошо, заверяет он, а затем принимается расписывать, какая у него замечательная дочь: как она спит, как ест, как хватает бутылочку, как по всему видно, что из нее получится гениальный ребенок — и так далее, и тому подобное.

Я отчаянно завидую и так же отчаянно этого стыжусь. Не потому, что у него есть ребенок, а у меня нет — потому, что он хвастается своей дочерью, а я не могу в ответ похвалиться своей. Мне хочется рассказать этому, в сущности, чужому человеку, как я горжусь Николой: какая она хорошенькая, как любит искусство, как учится на одни пятерки, и ее учителя говорят, что этот год она вполне может окончить с золотым сертификатом. Но приходится молчать.

— Вам с Иззи непременно надо завести ребенка! — заключает он. — У вас начнется совсем другая жизнь!

Я выдавливаю из себя что-то вроде улыбки и говорю себе, что он не хочет меня задеть. Он все это говорит от чистого сердца. Однако его слова больно жалят сердце, и я демонстративно смотрю на часы, не желая больше с ним разговаривать. Прежде чем мы разойдемся каждый по своему пути, он берет с меня слово, что мы с Иззи обязательно как-нибудь приедем и проведем выходные с ним, Эми и Эмбер. Едва он скрывается за углом, я хватаюсь за мобильник и набираю номер Николы.

— Алло! — слышится бодрый голос Николы.

— Это я, — говорю я. — Ты где?

— Привет, Дейв, — отвечает она. — Я у себя в комнате, слушаю музыку. Как ты?

— У меня все хорошо. Правда. А ты?

— А я скучаю. Домашних заданий полно, а делать их не хочется. Я устала и спать хочу, но мама сказала, что проверит мою домашнюю работу. Может, пошутила, а может, и нет — с ней надо всегда быть начеку.

— Я просто подумал: чем ты хочешь заняться в следующий раз?

— Даже не знаю. Давай просто на машине покатаемся. Это мне, наверно, никогда не надоест.

— Зато мне надоест, — смеюсь я.

— Тогда давай так: покатаемся на машине и послушаем музыку, которую ты сам выберешь. Ты все время мне говоришь, что я обязательно должна послушать то-то и то-то — вот давай и начнем.

— Если помнишь, мы уже пробовали. Ты послушала мой любимый альбом группы «REM» «Автоматика для народа» и сказала, что большего занудства в жизни не слыхала.

— Но он действительно страшно нудный! — смеется Никола.

— Что ж, очень может быть… Знаешь, это неважно. У меня идея. Скоро твой день рождения: давай походим по магазинам.

Этот план я вынашивал всю неделю. Не хочется спрашивать, хватает ли им с матерью на жизнь, но ясно, что в деньгах они не купаются. Я очень хочу что-нибудь сделать для Николы. Что угодно.

— Нет, по магазинам не получится, — вздыхает она. — День рождения у меня только в мае, и потом, что я маме скажу?

— Ты права, но и то, и другое я уже обдумал. Давай сделаем так. Посмотрим на витрины, приглядим какую-нибудь вещь, которая тебе понравится, а ближе к делу вернемся и купим ее. Что ты об этом думаешь?

— По-моему, здорово. А ты как же?

— Что я?

— Я ведь тоже должна дарить тебе подарки. И на день рождения, и на Рождество, и на День Отца.

День Отца я до сих пор не отмечал. По-моему, этот праздник изобрели фабриканты открыток, чтобы повысить продажи. Вот День Матери — другое дело, такой день не осмелишься пропустить, а День Отца — просто жалкое подражание. И оправдание для отцов, которые мечтают хоть один день в году поваляться перед телевизором с чистой совестью. Но, слушая Николу, я вдруг начинаю верить, что День Отца — самый важный день в году.

— Милая, мне не нужны подарки, — отвечаю я. — Ты — мой лучший подарок.

— Раз уж ты мне что-то даришь, — непреклонно отвечает она, — то и я должна тебе что-то подарить. Пообещай, что примешь от меня подарок, иначе никуда не пойду.

Мы с Николой встречаемся, как договорились, и едем на метро в Вест-Энд. Я сказал Дженни, что сегодня поработаю дома. Никола сказала маме, что проведет день у Кейши, а Кейшу попросила в случае чего ее прикрыть, объяснив, что тайно встречается с одним мальчиком. Какой сложной паутиной лжи мы оплетаем наши встречи!

В этот день я понимаю, чем живет и о чем мечтает подросток. Никола к своей задаче относится серьезно: заглядывает в магазины электроприборов, спортивных костюмов, мобильных телефонов и даже в продовольственные, пока наконец не обращается к своей заветной цели — магазинам одежды. Ее любимый — большой магазин возле Оксфордской площади. Здесь долго меряет юбки — на мой взгляд, совершенно одинаковые, но Никола объясняет, что в деталях они очень сильно различаются. Потом переходит к топикам, шляпкам, туфлям — и явно наслаждается самим процессом.