Королева Лис - София Никодимова

– О‐о-о, да, я горяч… – Феликс ощутил жар, приливающий к лицу. И в попытке скрыть смущение он старательно изобразил итальянского мачо, подражая героям из распространенных мыльных опер, чем развеселил Айсин.

– А если серьезно, то и Эль не похожа на русскую девчонку в шапке-ушанке и с медведем на поводке, – добавил он.

– Эй, это все ваш западный стереотип! У нас нет ручных медведей, – сонно возмутилась Эльвия, даже не оборачиваясь; Феликс и Айси рассмеялись.

Однако вскоре ребята замолчали, опять поддавшись угнетающей атмосфере арестантской камеры. Разговор и до этого шел, словно подбитый корабль по мелководью, застревая то тут, то там в коралловых рифах, а теперь и вовсе пошел ко дну.

– Кажется, Эль уснула, – негромко произнесла Айсин, убрав компресс. Фел окинул его оценивающим взглядом и одобрительно проговорил:

– Спасибо, Айси. Благодаря твоему дару мне значительно лучше, – парень с удовлетворением от ментоловой свежести размял обожженную руку.

Айси, видимо, обескураженная тем, что ее магия действительно ему помогла, задержала взгляд на лице Феликса. Она смотрела на багровевший синяк, которым Нейран одарил его при поимке. Фел хотел отвернуться, но Айсин создала льдинку и нежным, но настойчивым движением остановила его. Холодная влага кубика лизнула кожу, уменьшая нытье ссадины, и он зажмурился. Фелу показалось, что у него подмораживаются мозги, а он сам стоит посреди подернутого льдом озера Аляски. Он усмехнулся своим мыслям и открыл глаза.

Феликс бесконечно долго разглядывал густые темные волосы Айсин, превратившиеся во взъерошенную гриву во время передряги, и ее бледное лицо, застывшее в фарфоровой неподвижности. Она, подставив его теплому свету факелов, беспечно склонила голову набок, сосредоточившись на своих мыслях. В этой девушке не было ни капли утонченности или кукольной безупречности, но Феликс не мог отвести от нее взгляд. Ему казалось, что чем дольше он смотрит на нее, тем ближе подходит к центру озера, а вокруг него сгущается тепло, растворяя лед под ногами.

– О чем ты думаешь? – спросил он, любуясь ее невесомой усмешкой.

Она долго молчала, не решаясь открыться, но все-таки улыбнулась теплой, застенчивой улыбкой, похожей на распускающийся бутон.

– Вспомнила, как точно так же прикладывала пакет с замороженными брокколи к щеке отца, когда он подрался на выезде.

Один из осведомителей обозвал его напарницу не слишком культурным словом. Папа не сдержался, завязалась драка, и их едва сумели растащить. А потом дома он сидел и бубнил, что надерет ему задницу при встрече. – Айси сконфуженно мотнула головой. – Прости, это не так интересно, чтобы тебе выслушивать. Я просто…

– Скучаешь, – закончил за нее Феликс. – Продолжай, пожалуйста.

Айсин грустно кивнула и заговорила таким голосом, что Феликс вмиг представил, как она подбирает с пола разбитые осколки прошлого, которые режут ее до крови:

– А потом оказалось, что он с напарницей… гхм, прямо перед тем, как мы встретились в том кафе… папа признался, что они вместе. И последнее, что он обо мне запомнит, – нашу ссору в машине, – девушка растягивала слова, будто чувствуя их горечь, и все равно цеплялась за воспоминание.

Феликс видел, как ее взгляд обрел осознанность, и устремился к нему с той потребностью, с которой тянут озябшие пальцы к горячим углям. Его сердце подскочило прямо в горло, застряв там комом, а все тело напряглось. Он старался избавиться от фантазии, отгонял смущающие его мысли, нахмурился, – всем видом пытался показать ей, что сострадает рассказанной истории. В нем разрасталась раздражающая растерянность – он не знал, как вести себя дальше.

– Нас запоминают не по последним действиям, а по чувствам, которые мы вызываем у других людей. Я уверен, твой отец любит тебя, – Феликсу с трудом удалось собраться с мыслями и выдать осознанную фразу.

Айси приободрилась, словно только поняла, что разговаривает с другом на одном языке.

– Да, ты прав, – облегченно выдохнула она, будто сбросила с себя целый пласт вины, поделившись этим вслух. – Я рада, что я здесь не одна, а с вами… с тобой.

Фел уловил в ее словах нечто окончательное. Так камень падает с громким единичным всплеском в темную неподвижную воду на дно колодца.

Воображаемый лед под ногами юноши затрещал, а грудь сдавил глубокий судорожный вздох.

– Ну вот… – льдинка на щеке Фела растаяла, и Айсин приложила руку к его лицу и вдруг испуганно выдала: – Фел, по-моему, у тебя температура.

– То-то мне чудится, что здесь стало жарко.

– Тебе надо постараться поспать, – девушка слегка толкнула друга в грудь, призывая его лечь. Парень дернулся от неожиданности. Блокнот выскользнул из-за пазухи и хлопнулся на пол камеры.

– Я останусь рядом, чтобы сбивать температуру, а утром, когда кто-нибудь придет, попрошу отправить тебя в госпиталь. – Айси подняла записную книжку и протянула владельцу. – Зачем ты вообще вызвался с нами, Фел? Ты же наверняка чувствовал, что заболеваешь, еще тогда!

– Ну… – замялся друг, принимая блокнот обратно. – Вообще я хотел произвести на тебя впечатление…

Айсин уже отодвигалась от Феликса, когда услышала его неловкое и смелое откровение, и не смогла не ответить ему:

– Молодец, дурачина, у тебя получилось, только теперь мы до утра не сможем тебя отправить в госпи…

Фел ощутил, как жар расплавил лед озера, и рухнул в воду, едва не задохнувшись. Он схватил руку Айсин, скользнул ладонью от ее плеча до запястья, поймал пальцы. Он был полон ею: смущенной улыбкой, звуком голоса и тем, как свет факелов отбрасывал тени на ее лицо. Феликс потянулся к ней, и ему показалось, что Айсин ответила на его порыв, как вдруг раздался оглушающий скрежет – решетка распахнулась. Нарина Опирум, словно разъяренный коршун, ворвалась в арестантскую, а ее дьявольский взгляд выжег из помещения всю идиллию. Злость директрисы при виде троицы исчезла, сменившись враждебным недоумением:

– Как вы отсюда выбрались?! – в неестественной тишине прорычала она.

* * *

– Что? Вы о чем? – озадаченно переспросила Айсин, переглянувшись с пребывающим в таком же замешательстве Феликсом.

– Не надо принимать меня за глупую луизирку, – грозно предупредила директриса. – Я знаю, что это сделали вы!

От ее крика Эльвия проснулась, неловко протерла заспанные глаза и неуклюже села на кровати.

– Да в чем вы нас обвиняете? – ощетинилась Айси. – Наказание за разрушенный кабинет вы уже назначили. Что еще?

По лицу Нарины Опирум пробежала волна едва сдерживаемого гнева, она шумно выдохнула, дожидаясь спутников. Профессор Олриман вошел, пригнув голову, чтобы не удариться о решетку, и боком отступил на пару шагов, давая пройти второму посетителю арестантской – мужчине в длинном мокром плаще цвета молотого кофе, с серыми, как тучи, глазами и смуглой кожей. Его каштановые волосы были затянуты в небольшой хвост на затылке.