Помолвка с чужой судьбой - Екатерина Островская

– Вот и мы хотели бы это знать.

– Выйду отсюда, первым делом найду! – пообещал Иван Васильевич.

– Желаем скорейшего выздоровления! – пожелали оба посетителя.

– Так это что – уже все? – удивился Евдокимов. – А я думал, мы долго общаться будем.

– Так мы и не собираемся никуда уходить, – успокоил его Иванов. – Расскажите, как вы передали расследование этого дела Горохову. Была сделана опись документов или уже в брошюрованном виде, как положено, с печатью на обратной стороне папки?

Беседа длилась еще более часа. Оба полковника уже перешли с Евдокимовым на «ты». Потом и Иван Васильевич перешел с ними на «ты». За это время Рита дважды заглядывала в палату. И во второй раз, заглянув, не выдержала:

– Господа, ну сколько можно! Даже у Евдокимова силы не беспредельны. А к нему уже другие хотели попасть.

– Какая девушка! – восхитился Мурашкин. – Ты уж, Ваня, не теряйся здесь.

Евдокимов вздохнул, посмотрел на закрывшуюся дверь.

– Ты пойми, Леня, кто я – какой-то там подполковник с окладом меньше, чем у врача – заведующего местным отделением. А она красавица.

– Во-первых, ты уже не подполковник. А во-вторых, ты герой!

– В самом деле? – спросил Иван Васильевич у Мурашкина.

– Еще какой герой! – подтвердил тот. – А с Гороховым мы разберемся. У него, правда, тесть – бывший замминистра МВД.

– Надо же! – удивился Евдокимов. – Мне говорили, но я не верил. То есть сначала поверил, раз все говорят, но потом гороховскую жену увидел и понял, что врут. Она мужа даже к Снегурочке ревновала.

– А было за что? – вкрадчиво поинтересовался полковник юстиции Мурашкин.

– Не знаю, я под елку не заглядывал.

И все трое рассмеялись. Хотя Евдокимову его собственная шутка не очень понравилась, и потому он спросил:

– Вы так осторожно про Горохова расспрашиваете, что мне кажется, что есть что-то такое…

Иванов посмотрел на Мурашкина, и тот кивнул.

– Вы правы, есть, – продолжил полковник юстиции Иванов. – И если подозрения подтвердятся, Горохова не только с должности надо снимать, но и под суд отдавать.

– Взятки, что ли? – удивился Иван Васильевич.

Оба полковника переглянулись.

– Речь идет об одном уже сданном в архив деле. Деле о покушении и убийстве некоего Рогожкина. Дело, которое в свете последних событий может быть знаковым. Осужденный по этому делу некий Качков…

– Кочкин, – поправил полковника Евдокимов, – я вел это дело. Провел задержание Кочкина, снял с него показания. Поначалу тот все признал, потом начал плакать, говорить, что его заставили… Потом дело взял себе Горохов, и Кочкина осудили вместе с сообщницей, которая на суде кричала, что их подставили.

– Мы в курсе тех событий, – произнес Мурашкин. – Кочкин теперь написал письмо, в котором отказался от ранее данных им показаний, заявив, что дал их под давлением полковника юстиции Горохова, который бил его и обещал посадить всю семью Качковых, то есть Качкиных, начиная с бабушки. На такие письма обычно никто не обращает внимания, но в свете последних событий заявлению этого…

– Кочкина, – подсказал Евдокимов.

– Ну да, этому заявлению решено было дать ход и выяснить все подробности наряду с другими подробностями по ранее открывшимся обстоятельствам…

– В свете последних событий, – закончил фразу Евдокимов.

– Да, – согласились оба полковника.

– Но только одна просьбы, – произнес Мурашкин.

– Я понял, – кивнул Иван Васильевич, – никому ни слова. Честно говоря, я Горохова ни с кем не обсуждаю, только с вами вот… Да и то, потому что вы по службе интересуетесь. Хотя за мои слова о Снегурочке мне немного стыдно. Она-то здесь при чем? Снегурочка тоже человек подневольный! Но если есть другие вопросы…

– Пора бы и честь знать, – произнес полковник юстиции Иванов, поднимаясь.

Тут же поднялся и Мурашкин.

Уходя, оба полковника юстиции – и Мурашкин, и Иванов – пожали полковнику юстиции Евдокимову руку и осторожно похлопали его по здоровому плечу.

Потом открыли дверь, пропустили внутрь палаты Риту и, когда она прошла мимо них, показали новому приятелю поднятые вверх большие пальцы.

– Долго они тебя допрашивали! – взволнованно произнесла Рита. – Ой… я, кажется, на «ты» перешла.

– И это правильно, – согласился Иван Васильевич и вспомнил: – Мы, кажется, с тобой одно важное дело не завершили.

Он поманил девушку к себе, и когда она наклонилась, обнял здоровой рукой и поцеловал.

В палату заглянула Бережная и тут же закрыла дверь.

Вера направлялась к лифту, а навстречу шла та самая темноволосая санитарка. Бережная поравнялась с ней, хотела уже пройти мимо, но в последний момент остановилась.

– Простите меня, пожалуйста, – обратилась она к девушке, – мне нужен ваш совет.

– Мой? – удивилась санитарка.

– Именно ваш. Я случайно узнала, что вы по образованию спортивный врач. Это правда?

– По образованию я врач общей практики. Просто работала в спортивной команде.

– В какой, если не секрет?

– В женской гандбольной. «Днепрянка». Это в Херсоне. Что вы хотели узнать?

– Дело в том, что мой близкий человек… Он на силовых тренажерах потянул спину… Возможно, что-то с позвоночником. Врачи осматривали его, говорят, ничего страшного, прописали какие-то мази, гели разогревающие. Но ничего не помогает – он уже год мучается.

– МРТ делали?

– Делали, даже снимки сохранились. Я могла бы вам их показать, если вы не против осмотреть еще и моего друга? Не бесплатно, разумеется. Если сможете помочь, мы будем очень и очень благодарны.

– Честно говоря… – начала санитарка.

– Мы будем благодарны за любую помощь и за любой совет. Если не можете ответить сейчас, позвоните потом. Сейчас я вам дам свой телефон.

Вера открыла сумочку и начала в ней рыться.

– Как назло – ни ручки, ни листка бумаги. Давайте сделаем проще. Я вам позвоню, а когда высветится мой номер, вы его запишете. Называйте свой. Вам ведь нужны деньги? Вы что, постоянно рассчитываете, до самой пенсии, с ведром и шваброй вкалывать, с вашим-то образованием и опытом?

Девушка продиктовала номер телефон. Бережная набрала его.

В кармане халатика санитарки тихо запиликала мелодия.

– Обязательно позвоните, – напомнила Вера, – будем надеяться, что у вас в жизни все будет хорошо. Кстати, как вас зовут?

– Инна, – очень тихо ответила девушка.

Из яхт-клуба на Крестовском вышли рано утром. Когда шли по Неве, Бережная расположилась на корме и рассматривала проплывающие мимо набережные и дома. Дома на фоне бледного рассветного солнца казались разноцветными квадратиками, вырезанными из плотной бумаги и наклеенными как аппликации на чистый и нетронутый временем лист. Когда вышли в Ладогу, усилилась не только волна, но и ветер, который бил в борт и трепал распущенные волосы Веры. Стало немного промозгло, и она спустилась в каюту, где на койке лежал еще один сотрудник агентства «ВЕРА» по прозвищу Егорыч. Он был не стар – ему еще и сорока не исполнилось, а то и тридцати пяти. Фамилия у него была Окунев, звали Филлипом, но все именовали Егорычем, очевидно, за серьезные познания в компьютерном деле. О себе он рассказывал, что почти пять лет отработал в американской фирме «Интел» и даже добился значительного карьерного роста, но потом понял, что перерос эту фирму. Хотел устроиться в другую, тем более что его настойчиво звали в «Майкрософт». Он уже почти дал согласие, но потом понял, что ностальгия – болезнь серьезная. У него стало прихватывать сердце и подскакивать давление, тратить немаленькую зарплату на американских докторов, которые в ностальгиях ничего не понимают, ему не хотелось, и он решил отдохнуть на родине. Вернулся – и все болезни как рукой сняло. Хотел открыть собственную фирму, но его познакомили с Бережной, и он решил поработать с ней. Тем более что теперь он мог безнаказанно заниматься тем, за что во всем мире по головке не гладят, а даже наоборот.