Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить - Томас Майер

Vitae – «Человеческая жизнь» 1968 г.). Для доктора Фреймана и других сотрудников Университета Вашингтона приближенность к Биллу Мастерсу означала знакомство и с Роком, и с другими выдающимися медиками. Начинали обычно с коктейлей в доме Джини, а потом перемещались к Биллу и Либби – ужинать. «Они были таким сердечными, такими правильными – настоящими пресвитерианцами, – так Фрейман описывал Мастерсов. – Он был приличным джентльменом, у него была приличная жена, приличные дети, которые посещали приличную школу, – а миссис Джонсон была его коллегой».

За несколько лет Джини прекрасно усвоила медицинскую терминологию и вела себя в лаборатории как настоящий профессионал. Невозможно переоценить важность ее участия в проекте, пятьдесят пять процентов добровольцев в котором составляли женщины (не считая проституток). Как писал позже Мастерс, она «проводила необходимый инструктаж» для пациенток, «чтобы они были уверены в своей сексуальной чувствительности», а также «могли свободно и спокойно рассказать о том, что до нынешнего момента было приватной частью их личной жизни». Билл все больше доверял мнению Джини и все чаще прислушивался к ее предложениям. А как горячо они спорили! «Однажды после лабораторных экспериментов они зашли в мой кабинет, – вспоминал Фрейман. – Оба были измотаны и горячо дискутировали о том, что из себя представляет оргазм». Билл говорил поучительным тоном, аргументируя своими клиническими знаниями о женских сексуальных реакциях. По словам Фреймана, Джини нетерпеливо ерзала и закатывала глаза, выражая несогласие, пока ей наконец не надоело это терпеть.

– Да кому же знать, как не мне! – воскликнула Джини. – Потому что я женщина, а ты – нет!

Билл признавал, что он не очень хорошо различает звуковые оттенки любви. «По моему мнению, основной вклад Джини состоял в том, – говорил он, – что она была ориентирована на пациента, внимательна ко множественным аспектам женкой психосексуальности. Перед ней стояла непростая задача, поскольку мне приходилось всерьез напрягать ум, обсуждая этот вопрос». Упершись в строгую медицинскую терминологию, Билл нуждался в переводчике в лице Джини. Она была настоящей находкой, так что место рядом с ним по праву принадлежало ей. «Джини очень старалась освоить как можно больше материалов за максимально короткое время», – писал он.

Роль Джини как помощницы Билла постепенно расширилась до общественной сферы. Она сопровождала доктора и миссис Мастерс на благотворительных встречах и праздничных мероприятиях, спонсируемых медицинским факультетом. «Они всюду являлись втроем, – вспоминала Сандра Шерман. – Я подозревала, что там не так уж все просто. Некоторым мужчинам непременно нужен гарем». Они сидели за столом и болтали, а Сандра сравнивала этих женщин. Джини нравилась ей как активный собеседник и хороший слушатель. Ее наряды и манеры прекрасно вписывались в рамки дозволенного в среде врачей и их жен, но она всегда умела несколько выделиться на фоне остальных. «Она всегда была одета со вкусом, но немного ярче, чем Либби», – объясняла Сандра.

Друзья гадали, что об этом думает сама Либби Мастерс. Неужели ее не смущает тот факт, что ее муж является на такие особые мероприятия не только с ней, но и еще с одной женщиной? Несмотря на заверения Билла, несмотря на то как любезно и безобидно вела себя с ней Джини – неужели Либби не подозревала, что отношения ее мужа со своей напарницей могут выйти за рамки профессиональных? «Она была очень проницательной, – говорила Сандра о Либби. – Она не могла не знать».

На поздние ужины у Эстабрукс Мастерс собиралась почти вся исследовательская группа ее сына, но время от времени Билл и Джини уходили поужинать только вдвоем. В неизведанных водах этой работы над вопросами секса просто необходим был постоянный диалог и оценка результатов. После обычной дневной смены в больнице коллеги вместе обедали до прихода добровольцев, которым сексуальные сеансы были назначены на вечер. Билл бесконечно рассуждал об опасностях их работы, избегая глубоких подводных эмоциональных течений и держась поближе к поверхности. Он настаивал, что приватность пациентов должна быть защищена от малейшего вмешательства и что их крохотная команда не должна позволять себе никаких непристойных мыслей во время сеансов. Ничего, кроме абсолютного профессионализма.

Однако постоянные наблюдения за занимающимися сексом людьми в лаборатории распаляли и самих Билла и Джини. Несмотря на белые халаты и сдержанное общение с добровольцами, напряжение того вечера увело их дискуссию далеко за пределы всего, что они наблюдали. Сам вид извивающихся и двигающихся мужчин и женщин, их облизывания и поцелуи, их ласки и совокупление, исходящие из смотровой жаркие мускусные запахи женских духов и мужского одеколона, сплетение их тел и страстные объятия, за которыми они наблюдали через одностороннее зеркало, в итоге пробило стену, которую Мастерс так старательно выстроил перед началом своего эксперимента. Когда все разошлись по домам, Билл и Джини перешли от теоретических разговоров о сексуальных техниках и предмете исследования к тому, какие аспекты они могли бы исследовать лично. Не прошло и года, как Билл предложил нечто, полностью изменившее их профессиональные отношения. Теперь секс для Вирджинии Джонсон должен был стать частью работы.

Опасаясь, что это висящее в лабораторном воздухе влечение может неким неправильным образом быть «перенесено» на пациентов, Билл предложил перенаправить эти сдерживаемые гормональные порывы друг на друга. Он будто открыл предохранительный клапан несущегося локомотива, чтобы избежать грядущего взрыва. Лучше постепенно и осторожно выводить напряжение из собственных систем, доказывал он, чем подвергать себя риску увлечься кем-то из пациентов и все усложнить. Возможно, осведомленность Джини о фрейдовской теории переноса была удобным оправданием для предложения, внесенного Биллом. А может, настораживающий интерес некоторых врачей и пациентов мужского пола к Джини заставил Билла забить тревогу. В своей характерной манере Билл выдвинул свою идею строгим профессорским тоном, подав ее как единственно разумное, бесстрастное формальное решение для развития научного понимания поставленных задач. «Все звучало очень рационально, – вспоминала Джини много лет спустя. – Все, что мы с Мастерсом делали вместе, было завязано на профессиональных отношениях. Когда дошло до интима, он сказал, что “мы ни за что не должны отождествлять себя с нашими подопытными” и что наше внимание должно сосредоточиться друг на друге. Так он обозначил причину этого сближения. Когда окружающая среда перенасыщена сексом, когда внимание сфокусировано на влечении и взаимодействии, категорически нельзя увлекаться и заводить отношения с пациентами или подопытными. Так и было. Конечно, многие врачи вступали в отношения с пациентами, завязывали романы – и результат был плачевным. Позор таким врачам».

Билл сказал, что, занимаясь сексом лично, они смогут испробовать различные техники достижения оргазма или задержки семяизвержения. Вместо того чтобы полагаться на фотосвидетельства, они могли бы сами проверить, что существует «приток крови к поверхностным слоям кожи