Ровно в полночь - Лаура Леоне

Она остановилась и сглотнула.

– Правда?

– Конечно. И если это у тебя называется быть не в форме, то можно считать, что мне крупно повезло.

– Правда? А ты… – Она облизнула пересохшие губы, и он перевел взгляд на ее рот. – Ты помнишь, что говорил прошлой ночью?

– Кажется, я собирался задушить вас с Брайаном.

– Да, а еще…

– Говорил о детях.

– Да. – Эли бережно обнял ее. Когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее, она коснулась пальцем его щеки и сказала: – Ты забыл самое важное.

– Я никогда не оставлю тебя, – пообещал он от всего сердца.

– Ох, Эли, как я люблю тебя.

И когда они поцеловались, она вложила в этот поцелуй всю свою нежность, накопившуюся за долгие годы, а Эли обнимал ее так, словно хотел защитить ее от всего света. Да, теперь она целиком принадлежала ему.

– Я тоже вел себя не лучшим образом, дорогая, – признался он. – Вчера у меня наконец появился шанс проявить себя героем, а в результате меня увезли на каталке.

– Нет, ты в самом деле настоящий герой, – заверила его Фиона. Потом тихо засмеялась, почувствовав, как сильно он возбужден. – Может быть, нам лучше пойти домой? – предложила она.

– Отличная мысль.

Помогая ей надеть пальто, Эли сказал:

– Знаешь, нам придется переехать.

– Что?

– Вместе с Бандлом нас будет уже семнадцать, Фиона. Не можем же мы жить в таком маленьком коттедже. В моей квартире мы тоже не поместимся. Но учти, – неожиданно строго сказал он, – Бандл – последний. Больше никого не будет. Я лично прослежу за этим.

– Как скажешь, Эли, – мгновенно согласилась она, ни на секунду не сомневаясь в обратном. Она уже знала, что Эли не бросит одинокое существо. – Но надеюсь, это не относится к детям, которых мы усыновим.

– Пожалуй, что нет. Все-таки дети немного отличаются от собак. – Он подозрительно посмотрел на нее: слишком уж легко она приняла его ультиматум. – Конечно, приемные дети – это здорово, но я бы хотел иметь и собственного малыша.

– Ты же говорил, что не сможешь стать отцом, – напомнила она ему.

Они вышли через парадную дверь и, взявшись за руки, пошли к дубовой роще.

– Да, наверное, не смогу после всего, что со мной произошло, – подтвердил он. – Но согласись, что я мог бы поучить других, как это делается.

Она засмеялась:

– Нет, ты слишком грубый, заносчивый и нетерпимый.

– И такого человека ты любишь.

– Да. И как только мы окажемся дома, я не оставлю у тебя в этом никаких сомнений.

– О Фиона, – выдохнул он и обнял ее. – Все мое тело болит так, словно побывало в бетономешалке, но стоит мне посмотреть в твои глаза, как я мгновенно забываю о боли.

– Я поцелую каждый дюйм твоего тела, и ты забудешь о боли, – пообещала она.

Они уже поднимались на крыльцо, когда Эли вдруг спросил:

– Скоро возвращается Вики?

– На следующей неделе. А что?

– У меня еще не закончился отпуск. Может быть, она отпустит тебя на несколько дней и мы вместе слетаем к моим в Висконсин?

– В Висконсин?

– Да, ты вступаешь в большую семью, Фиона.

– А я понравлюсь твоим родственникам?

Она долго возилась с замком, пытаясь скрыть замешательство. Но, как обычно, ее хитрость не сработала. Как только они вошли в дом, он взял ее за плечи и повернул к себе лицом.

– Они полюбят тебя, – серьезно пообещал он и улыбнулся. – Разве можно не полюбить такую сумасшедшую женщину?

Ей вдруг стало тепло от мысли, что с этого дня жизнь ее переменится. И все это благодаря ему.

Она обхватила Эли руками и спрятала лицо у него на груди. Она была так растрогана, что не могла говорить. Он обнял ее крепче, защищая, оберегая, поддерживая и ободряя.

Фиона вдруг ахнула:

– Мы должны вернуться за Бандлом! Прошу тебя, приведи его прямо сейчас, чтобы он знал: у него есть теперь свой дом.

– Потом, – сказал Эли, снимая пальто.

– Но…

– Позже. – Он просунул замерзшие руки под ее свитер, под фланелевую рубашку и белье. Она невольно сжалась от холода, но постепенно руки Эли согрелись, и она расслабилась.

– Что-то я не вижу никакой реакции на свои действия, – пожаловался Эли. – А как же обещание, которое ты мне дала по дороге?

– О да, – выдохнула она.

Фиона стянула перчатки и дрожащими пальцами начала расстегивать пуговицы, молнии и кнопки. И ощутив наконец под слоями одежды его горячее крепкое тело, издала тихий страстный стон и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы.

Он с готовностью откликнулся на ее призыв, не уставая повторять, как сильно он ее любит, какое наслаждение ему доставляют ее ласки и сколько прекрасных дней и ночей их еще ждет впереди.

И когда он взял ее на руки и понес в спальню, Фиона мысленно согласилась с ним, что Бандл может и подождать.

– Ну, – прошептал он, положив голову на ее голый живот, – ты по-прежнему ненавидишь Рождество?

– Честно говоря, в этом году оно было не таким уж плохим. – Глаза ее засветились при воспоминании об их первой ночи любви. – Думаю, с тобой я могла бы даже полюбить его.

Он поцеловал ее нежную кожу и провел языком вокруг пупка.

– Тебе нравится так?

– О-о-о, да, – ответила она, чувствуя, как реальность начинает ускользать от нее. Она немного приподнялась и взяла его лицо в свои ладони. – Меня просто поражает твоя выносливость. Ты должен был бы сейчас лежать без сознания…

– Чуть позже это действительно произойдет, обещаю тебе.

Она улыбнулась и снова откинулась на спину, предоставляя его рукам полную свободу. Несмотря на все треволнения прошедшего дня, она чувствовала себя хорошо, как никогда в жизни.

– Подумать только, – сказала вдруг она, – если бы не Снайдеры, мы могли бы не встретиться.

Эли застыл.

– И правда. До сих пор это не приходило мне в голову. – Он засмеялся. – Значит, теперь каждое Рождество мы будем посылать им поздравительные открытки.