Загадай любовь - Ася Лавринович

Внизу хлопнула дверь подъезда, но я не обратила на это внимания. Было так уютно и хорошо сидеть на коленях у Макеева. Губы снова приятно горели после поцелуев. И я подумала, как мало мне нужно для счастья. Для кого-то необходим целый мир, а мне хватит этого зимнего вечера, лестничного пролета и глупых разговоров о любви.

На наш этаж поднималась Алина. Увидев нас, она явно смутилась. Остановилась и замешкалась.

– Привет, Алина, – первым поздоровался с ней Тимур.

– Привет, – устало улыбнулась сестра. На ней была меховая шапочка, припорошенная снегом, и приталенное пальто. Щеки раскраснелись от мороза. Я снова подумала, какая она все-таки красивая, стройная, хорошая, самая лучшая… Но в эти дни потухшая и опустошенная. С сестрой мы по-прежнему не разговаривали, поэтому я промолчала.

Алина пожелала нам хорошего вечера и стала подниматься дальше. Когда входная дверь нашей квартиры хлопнула, я тоже начала собираться.

– Я еще уроки не делала, – забеспокоилась я.

Уйти сразу мне не удалось. Мы еще некоторое время целовались, стоя у перил. В квартиру я вернулась с горящими глазами и гулко бьющимся, переполненным до краев нежностью сердцем. Одно омрачало наше «свидание»: кажется, упрямый Макеев не поверил, что я больше ничего не чувствую к Антону Владимировичу.

Утром в школьный чат скинули информацию, что историчка все еще болеет и заменить ее урок некому. Поэтому нас ждало два «окна». Эти сообщения я прочитала с улыбкой. Но только я растянулась на кровати, чтобы еще поспать, как мне пришло новое сообщение, от Казанцевой.

«SOS! Ты мне очень нужна».

Делать нечего. Я снова выбралась из-под одеяла. Набрала номер подруги. Яна взяла трубку сразу, но почему-то сначала некоторое время молчала.

– Издеваешься? – сердито спросила я. – Почему молчишь?

Казанцева всхлипнула.

– Что случилось? – всполошилась я.

– Выйдешь во двор? – сквозь слезы спросила Яна. – Я тебя здесь жду, у подъезда. Все расскажу при встрече.

Я быстро вскочила с кровати и собралась за десять минут. Поспешно покидала вещи в рюкзак и, не позавтракав, выбежала из квартиры.

На улице еще не рассвело. Прохожих было немного, но те, которые попадались на пути, казались самыми невыспавшимися и угрюмыми на планете. Яна стояла под тусклым светом уличного фонаря. Когда я подошла к ней, то заметила, что подруга трясется от холода.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила я.

Яна закивала:

– Только сильно замерз-зла. Давно гуляю. Погреться бы где-нибудь, но все еще закрыто.

– Я знаю, где можно кофе навынос взять, – сказала я. – Они вроде с семи. Пойдем!

Я потянула подругу за собой. С расспросами не лезла, ждала, когда Яна сама мне все расскажет.

Мы зашли в небольшой кафетерий. У прилавка стоял парень с королевским черным пуделем на поводке и долго выбирал сироп в кофе. Мы встали в очередь.

– Только у меня с собой денег нет, – грустно шепнула Янка.

– Ерунда, я заплачу, – ответила я, прикидывая, сколько у меня есть. Из-за всей этой суматохи с отменой свадьбы в нашей семье был нарушен привычный порядок, и в начале недели папа не дал мне обещанных карманных. Но зато я вспомнила, что на карте лежали деньги, которые перевела к Новому году бабушка.

– Ты голодная? – спросила я, успокоившись, что мне должно на все хватить. – Тут выпечка вкусная. Выбирай!

Хоть позавтракать я не успела, из-за Янки меня охватила такая тревога, что казалось, кусок в горло не полезет. И тем не менее мы взяли по свежеиспеченной ватрушке и кофе и встали за небольшой круглый столик у окна. На улице уже занимался рассвет. Подсвеченные розовым облака, негромкая музыка, запах кофе и свежей выпечки немного нас успокоили. Яна долго грела пальцы о стаканчик и молчала. Я терпеливо ждала. Жевала ватрушку и смотрела в окно, как цинковые крыши вдалеке пылали от сумасшедшего рассвета.

– В общем… – неуверенно начала подруга. – Я сбежала из дома.

Я удивилась:

– Когда ты успела? Из-за чего?

Янкины глаза наполнились слезами. Непривычно было видеть свою сильную подругу в таком состоянии.

– Вчера вечером, – ответила Яна.

– А ночевала где?

– У Маринки, знакомой девчонки из соседнего подъезда. Она с утра пораньше в универ уехала, и мне пришлось уйти. Думала, сразу в школу зайти, а потом поняла, что, если не поговорю с кем-нибудь, не вынесу. Ты ведь не сердишься, что я тебя вытянула из дома в такую погоду? Ты могла бы еще поваляться.

– Глупости! – отмахнулась я. – Лучше расскажи, как так вышло, что ты из дома захотела сбежать.

Признаться, меня ни разу такая мысль не посещала. Несмотря на все ссоры и склоки, которые преследовали меня в последнее время.

– Отчим узнал о моем романе кое с кем, – вздохнула Яна. – Помнишь, я тебе рассказывала о парне из музыкалки? Я вам с девчонками не говорила, но у нас с ним все очень серьезно. Мы встречаемся.

– Я знаю, – поспешила сказать я. Актриса из меня никакая, поэтому если бы я сейчас удивленно заахала, это было бы очень подозрительно. – Мы вас в кино видели.

– Кто это – «мы»? – удивилась Яна.

Тогда и я честно ответила:

– Я и Макеев.

– Ты и Макеев? – А вот Яна выразила искреннее недоумение.

– Да. Он мне очень нравится, – ответила я. Если не сказать больше – я в него по уши влюблена. И я сама удивилась, как легко я призналась себе в этом.

– Ну ничего себе… – пробормотала Яна. – Хотя можно было догадаться.

Внезапно Казанцева грустно улыбнулась.

– Вот почему мы с тобой такие? Держим в секрете друг от друга такие вещи.

– Просто это очень сокровенные вещи, – улыбнулась я в ответ. А ведь я сама долгое время не могла признаться себе в любви к Тимуру. Что уж говорить о признании подругам…

Яна кивнула, а затем печально продолжила:

– Отчим узнал, что я встречаюсь с Димой, и такой скандал мне устроил дома. Сказал, что в выпускном классе не о том думаю, что успеваемость моя и так скатывается, а тут еще гулянки… Я ведь до сих пор с институтом не определилась. А родители мне каждый день про поступление на мозг капают. Но самое ужасное то, каким способом отчим все пронюхал.

– Каким же?

– Он прочитал нашу переписку. Представляешь? А там столько всего честного, сокровенного, совсем не для его глаз… Может, он от этого так и взбесился. Только я взять в толк не могу, как такое вообще возможно! Какое он имел право лезть в мои личные вещи?! Еще и маме все показал. Пристыдил меня и выставил непонятно кем. Будто я проституцией занимаюсь. А мама, конечно, приняла его сторону. Она всегда на его стороне, никогда не перечит, ты же ее знаешь.