Чистилище. Операция "Призрак" - Виктор Глумов

– Ты должен уйти, Дима. – Слова Учителя падали комьями земли на лежащий в могиле труп, еще немного, и Демона похоронят заживо. – Ты сам сделал выбор, я просто помогаю тебе не свернуть с намеченного пути.

Демон вскинул голову:

– Скажи мне, куда вы идете?

– Нет, Дима. Все это теперь без тебя. Ты отлично выживешь среди заров, станешь мудрым вождем. Обещаю, что если все получится и мы вернемся, в первую очередь я вспомню о тебе.

– Хорошо. Последний вопрос. Антивирус существует? Вы отправляетесь за ним?

И снова таинственная улыбка.

– Ты переночуешь в этой комнате и уйдешь на рассвете. Теперь слушай внимательно, повторяю. Тиф – очень заразная болезнь, переносят ее вши. Чтобы остановить заражение, надо уничтожить вшей: побрить наголо всех заров, прокипятить их одежду. Десяток таблеток оставь себе – мало ли что.

– А попрощаться с братьями? – проговорил Демон.

– Нет, – Учитель качнул головой. – Ты ведь не собирался этого делать, да и ни к чему разводить сантименты, парни очень к тебе привязаны. Я сейчас уйду к ним, вернусь утром. Последнее, что хочется сказать: я рад, что ты вырос таким человеком. Взывать к разуму влюбленного бессмысленно, я понимаю. Ложись на мою постель, спи. – Учитель похлопал по кровати и направился к выходу, щелкнул замок.

Демон шумно втянул воздух. Сел, сжал голову. Вскочил, ударил стену. Мутант их задери! Стыд-то какой! Больше всего убивало благородство Учителя. Эх ты, заблудшая овца, посмотри, что ты наделал! Мы такие правильные и хорошие, а ты – кусок дерьма. Почувствуй же себя дерьмом. Пей дерьмо, пока не начнешь захлебываться!

Захотелось заорать, но Демон подавил крик, заставил себя успокоиться, сел на стул и с ненавистью уставился на сейф. Вот здорово было бы все поджечь перед уходом, а потом смотреть на огонь. И братья – сволочи! Они наверняка ведь не вспомнят о нем! Столько лет вместе… Неужели они даже не спросят?..

Конечно! Учитель скажет, что он решил остаться с зарами. Променял братьев на дикарей. Снег, конечно, обрадуется. Он всегда завидовал. Леший, может, и расстроится, он хороший малый, хоть и дурачок. Березка… непонятно. Радим сделает отсутствующий вид и скажет: «Он в своем репертуаре. Всегда ожидал от него чего-то подобного».

Такая тоска накатила, такая пустота, что хоть стреляйся. Но оружия с собой Демон не брал. Все, что наворовал, спрятал. Сначала мама его убеждала, что плакать стыдно. Лет с пяти пустить слезу для него было равносильно тому, как если бы он намочил штаны прилюдно. Сейчас же горло словно сжимала невидимая рука, мешала дышать.

Впервые за сознательную жизнь Демон не справился с чувствами. Тусклая лампочка растеклась по потолку яичницей, очертания предметов смазались, и неудержимым потоком хлынули слезы. Нет смысла сдерживаться, все равно Учитель не придет и никто не увидит его позора. Демон рухнул на кровать и уткнулся в подушку.

Рыдания душили его, хотелось крушить мебель, бить стекла, разрушать все, что попадется под руку. Вскоре слезы закончились, остались пустота и холод, проникающий в душу, отчего Демона начало знобить. Скорее бы утро! Будь он стариком, точно умер бы от разрыва сердца. Но Демон молод, силен, потому обязательно выживет и без труда доберется до поселения заров, где его ждет Карина. Или уже не ждет?

Демон попытался успокоить себя мыслями о ней. Представил, как он распахивает дверь и она улыбается, тянет руки навстречу. И плевать на учителя и братьев! Разве они могут предложить что-то, способное заменить это радужное чувство, окрашивающее мир в другие тона, дающее мечты и силы, чтобы их достичь?..

Подсознание голосом Радима пристыдило его: «Эх, ты! Ты мог бы стать великим, прожить долгую жизнь, как Учитель, повести за собой других, у тебя этих баб будет – как вшей у зара. А ты жертвуешь тем, за что любой полжизни отдал бы! Вдруг Карина уже умерла? Представь, что ты мутируешь в восемнадцать? А если она? И что ты будешь делать? Сидеть у костра, щелкать вшей и жарить пойманную крысу?»

Демон вскочил, вытер лицо сухими ладонями и представил Карину, как он снимает с нее одежду и гибкое молодое тело отвечает на каждое прикосновение. Учителю никогда не понять, каково это! Растворяться в другом человеке, жертвовать всем ради другого.

«Глупости! Какая блажь! Хотя это трудно представить, Учитель тоже был молодым и влюблялся». Да, представить – крайне трудно. Практически невозможно.

А вдруг он не осуждает Демона, а пытается помочь? Делает так, чтобы ему было лучше? От мысли об этом стало еще обиднее, Демон сжал кулаки до боли, зарычал. Ему осталось самое трудное – пережить эту ночь. Потом маятник качнется и выбросит его из тягостного ожидания в новую жизнь. Стисни зубы, Демон! Ты сделал выбор и должен пройти путь до конца. Будь мужиком, в конце концов!

Демон перевернулся на спину и закрыл глаза. Надо выгнать из головы мысли, пусть будет лишь звенящая пустота.

* * *

Закрыв дверь, Фридрих направился в столовую, где его ждали ребята. Он старался оградить их от контакта с зарами. Увы, не помогло. Но кто бы мог подумать, что нарушить запрет решится Демон, самый способный, самый амбициозный из всех? Больше всех шансов влюбиться было у простоватого Лешего или у слишком чувствительного Снега. Обидно, что команда лишилась именно Демона, который наверняка был бы наиболее полезен.

Сбавив шаг, Фридрих провел рукой по бетонной стене. Подумать только, четвертый и, наверное, последний раз он теряет дом. Предстоит долгий и непростой разговор с ребятами. Конечно же, они с радостью согласятся уходить, ведь он растил их именно для этого.

Миновав коридор, Фридрих вошел в столовую. Приоткрытая дверь распахнулась бесшумно, и никто, даже Беркут, не заметил еще одного человека. Фридрих не спешил привлекать к себе внимание, пусть еще немного насладятся беззаботностью, ведь скоро их жизнь изменится, из смышленых тренированных юношей они превратятся в мужчин, несущих ответственность за всех.

Белобрысый тощий Березка поглощал вторую или третью порцию еды, локти мелькали, как факелы в руках жонглера, он сидел на своем привычном месте с краю стола, его нисколько не удручала зима, изображенная на стене напротив. Леший уже наелся, в его тарелке лежала куча обглоданных костей. Коса, растущая посреди выбритой головы, свешивалась вперед, как сопля у индюка. Если бы он уловил ассоциации, то сразу бы постригся, но индюка он видел разве что на картинке, и то вряд ли – Леший не любил книги. Рассудительный не по годам Радим подпер голову кулаком, чуть склонившись вперед. Хотя и сидел напротив двери, он не видел Фридриха. Что бы он ни узнал – примет с готовностью. Снег откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и с осуждением смотрел на ненасытного Березку. На столе напротив пустующего места Демона, между Лешим и Снегом, стояла еще одна тарелка, полная. Воплощенная справедливость, Снег оберегал порцию Демона от Березки и Лешего.

– Где же он шляется? – возмутился Снег.

– Уснул, наверное, после… – Леший покосился на Беркута, который уселся напротив Снега, лицом к окну с зимой, и добавил: – После тяжелого… труда.