Роковые шпильки - Шерил Дж. Андерсон

Трисия так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как я извлекла из кармана ключик на красной резинке и начала рыскать по офису.

– Никогда раньше не бывала в одной комнате с убийцей.

– О котором бы ты знала, что он убийца?

– Что ты имеешь в виду?

– Этот скульптор, летом, два года назад.

– Жан–Люк?

– Мне всегда казалось, что его следующим произведением будет мумия его мамочки.

– Ты никогда об этом не говорила.

– Не хотела портить сюрприз.

– Ищешь музыкальную шкатулку? – Трисия пренебрегла прекрасной возможностью покопаться в моем сомнительном прошлом и соскочила с диванчика, чтобы помочь мне. Я шныряла вдоль шкафов, высматривая что–нибудь, для чего мог подходить маленький ключик. Если это музыкальная шкатулка, хорошо. Если фигурка берберского корсара, тоже сойдет. Все что угодно, лишь бы это помогло мне разоблачить Ивонн.

– А как мы узнаем, что нашли именно то, что нужно? – мы с Трисией были настроены на одну волну.

– Примерно так же, как Верховный суд распознает порнографию. Когда мы увидим, то сразу поймем.

– Попробуй это, – Трисия сняла со столика, стоявшего около двери, маленькую фарфоровую шкатулку и протянула мне. Она была прямоугольной, на ножке в форме когтистой лапы, с откидывающейся крышкой, запертой на крошечный висячий замочек в форме сердечка. Безделушка выглядела чересчур претенциозной, чтобы Ивонн могла купить ее для себя, особенно в свой средиземноморский период, но вполне могла быть символическим даром Тедди. Любовь смягчает наши требования к памятным подаркам. И к хорошему вкусу.

Но ключик не подошел. Он не подошел также ни к одному замку в кабинете, включая все шкафы и ящики.

Я уже начала подумывать, не ошиблась ли в своих предположениях, когда наконец на нижней полке того самого столика, на котором Трисия нашла фарфоровый сувенир, увидела то, что искала. Вещица выглядела как деревянная шкатулка для сигарет, но была более глубокой и округлой, чем обычная сигаретница. А на нижней панели красовалась позолоченная замочная скважина.

Я достала шкатулку и поставила ее на стол Ивонн.

– Какая милая вещица. Она заслуживает более подходящего места, – заметила Трисия, обводя глазами комнату в поисках незанятой полки.

– Эй, ты не забыла, мы пришли сюда шпионить, а не улучшать интерьер? – я вставила ключ в скважину. Он вошел. И он повернулся. Замочек щелкнул, крышка слегка причмокнула и приподнялась. Я открыла ее до конца – зазвучала негромкая музыка в стиле калипсо[70].

– Я же говорила, что это – музыкальная шкатулка, – улыбнулась Трисия.

Внутри шкатулки находилась маленькая керамическая фигурка женщины в экзотическом разноцветном наряде из перьев, прикрывающем стратегически важные места, и соответствующем головном уборе; фигурка кружилась, причудливо отражаясь в зеркалах, которыми шкатулка была оклеена изнутри. Я никогда не была на Синт–Маартене – фантазия мужчин, желающих увлечь меня в тропический рай, не простиралась дальше Кейп–Мэй – но я слышала, что карнавалы там не хуже, чем в Рио–де–Жанейро. Эта крошечная дамочка выглядела в самый раз для такого мероприятия. Но скрывает ли она какие–то секреты?

– Здесь нет никакого выдвижного ящичка, – зашипела я на своего эксперта по музыкальным шкатулкам, внезапно вспомнив о необходимости соблюдать секретность.

– Попробуй нажать на дно.

Я попробовала и очень обрадовалась, когда нажатие в одном конце заставило другой подняться. Шкатулка была с двойным дном. Точнее, с половиной. Днище шкатулки было поделено на две части, видимо, чтобы облегчить доступ к механизму, вращающему танцовщицу. Вторая половина отлично подходила для тайника.

– Для настоящих ценностей, – я выудила маленькую планку, чтобы полностью осмотреть тайник, и мы уставились на карточку–ключ. Обычная одноразовая карточка–ключ, которую используют в отелях. И если я сейчас достану ее и переверну, то увижу, что она из отеля…

– Почему ты решил, что меня это интересует? – раздался из–за двери пронзительный голос Ивонн. Поспешно вскакивая, мы с Трисией едва не проткнули друг друга каблуками. Быстро сложив шкатулку, я запихнула ее обратно на полку, а ключ спрятала в карман. Подталкивая Трисию на другой конец комнаты, я вдруг заметила, что замок не защелкнулся, и шкатулка осталась приоткрытой. Хорошо хоть музыка опять не заиграла.

Вошла Ивонн и посмотрела на нас ничего не выражающим взглядом. Фред с несчастным видом маячил на заднем плане. Трисия, глядя на свое отражение в оконном стекле, поправляла волосы, а я изучала увеличенную фотографию обложки первого номера журнала, выпущенного Ивонн в качестве главного редактора. Насколько подозрительно мы выглядим?

– Доброе утро, Ивонн, – надо стараться смотреть прямо на нее, а ни в коем случае не на шкатулку. Внезапно мне вспомнился рассказ Эдгара По «Сердце–обличитель»[71]– история, которая не давала мне спать три ночи подряд, когда я была в третьем классе. Я тут же представила себе, как бросаюсь на шкатулку с воплем: «Это стучит ее отвратительный сувенир!». К счастью, эта мысль рассмешила меня, и я улыбнулась, но сделала вид, будто улыбка предназначается Ивонн.

Я ожидала выговора за вторжение в ее офис, или за вторжение в ее жизнь, или что–то столь же суровое, но нет, Ивонн только мирно улыбнулась.

– Извините, что заставила вас ждать, Трисия.

Она закрыла дверь перед самой физиономией Фреда, и обогнув меня, бросилась приветствовать Трисию, как будто та была ее потерянной, но вновь обретенной сестрой. Двоюродной. Пока Ивонн ее обнимала, Трисия над ее плечом, гримасничая, показывала глазами на полуоткрытую шкатулку.

Я легонько кивнула в ответ, но что я могла сделать? Ивонн уже поворачивалась ко мне:

– Ты ужасно выглядишь, Молли, – вот приветствие, которого я удостоилась.

– Спасибо на добром слове, Ивонн, потому что я действительно дерьмово себя чувствую, – отпарировала я.

Бросив сумочку, Ивонн взбила волосы, и тут до меня дошло: со вчерашнего дня она изменила цвет волос! Она перепрыгнула сразу через три оттенка светлого, из белокурого шагнув в экстравагантный цвет персикового шербета. Значит, она опоздала, потому что уговорила Сачу, свою парикмахершу–хорватку, встать ни свет ни заря, чтобы покрасить ей волосы. Если и в девять утра Ивонн бывает трудно вынести, то представляю, какова она в шесть. Надеюсь, Сача содрала с нее не меньше, чем обошлась бы пластическая операция носа.