Песни созвездия Гончих Псов - Иван Охлобыстин

Истекающий кровью юноша пробежал полгорода до больницы, где Рамиль Азымович спас его от неминуемой смерти, зашив рану и перелив несколько литров крови Ричарда. Благо группа ее и резус-фактор совпали.

О свадьбе до полного исцеления не могло и речи быть. Хотя впечатленная таким самопожертвованием Эмилия каждый день навещала его в больнице и подбивала к совместному побегу в Санкт-Петербург. Там эксцентричная красотка предлагала вступить в Союз Революционных Художников «Война» и представить увечье жениха как результат борьбы с действующим в стране режимом. Полгода назад ее подружка по Фейсбуку получила от международной правозащитной организации крупный грант на публичные акции, связанные с травмированием детородных органов.

В душе Аркадию очень не хотелось бороться с режимом. Во-первых, президента он побаивался. Во-вторых, его ужасала мысль провести следующие несколько лет, демонстрируя косорукость хулигана Воропаева. В-третьих, он небезосновательно полагал, что со службой в армии в этом случае придется проститься навсегда. Остаться, так сказать, с «артобьектом» на всю оставшуюся жизнь.

Мало того, вместе с перелитой от Ричарда кровью в юношу проникла благородная тяга к созерцательности и простоте. Он мог часами складывать на прикроватной тумбочке геометрические фигуры из обгоревших спичек, которые ему втайне приносили из уличной «курилки» братья-санитары.

– Хотела спросить, – перевела тему разговора Наташа, – с Шариком что делать? Я им пока капусту в погребе придавила. Там не слышно, как он гудит. Борис весь ночью исчесался. Не испортится Шарик в холоде?

– Да ты что! Он на «темную» материю рассчитан. Капуста не помеха! – успокоил ее Петр Николаевич.

К ним подошел Рамиль Азымович и тронул физика за плечо:

– Уважаемый, тут такое дело образовалось… Нам бы в палату вернуться.

– Ладно, я пойду, – смиренно вздохнула женщина, поднимаясь с лавочки.

– Ты нормально питаешься? – проявил напоследок неловкую заботу Петр Николаевич.

– Более чем! – улыбнулась женщина. – Губернатор никак уехать не может. Мама дни и ночи шашлыки маринует. Я ей помогаю. Вчера вместе пельмени с медвежатиной лепили. Теперь видеть медвежатину лет пять не смогу.

Не желая более задерживать мужчин, Наташа зашагала к больничной проходной.

– Эх, Рамиль Азымович! – укорил вздохом врача физик. – Мы же с ней почти не общаемся последнее время.

– Прости, прости, – потянул его в сторону больницы Чаушев.

Вскоре Петр Николаевич понял, что так обеспокоило доктора. Человек-паук висел на своем обычном месте, но уже под решеткой, сваренной из толстенной арматуры и утопленной концами в бетон стены.

– Как он туда забрался? – скорбно недоумевал Рамиль Азымович. – Пилить, наверное, будем! И еще, – врач склонился к уху физика, – у него глаза зеленые, без зрачков, ногти и язык тоже зеленые. Может быть, в ваших письмах инфекция какая-то была? Тропическая, например.

– Это не объясняет решетку, – возразил физик, подходя к окну. – Очередное нарушение законов физики в нашем городе.

– Я этого областному руководству не объясню, – продолжал расстраиваться Рамиль Азымович. – Пилить придется.

– Не надо пилить! – неожиданно подал голос Человек-паук, приведя этим присутствующих в абсолютное изумление.

– Заговорил!!! – испуганно восхитился врач. – Всю жизнь молчал, а тут так…! И по существу! Значит, соображать начал!

– Временно, – опять подал голос Человек-паук.

– Почему временно? – не сдержал научного любопытства Петр Николаевич.

– Потому что – все временно! – авторитетно ответил Человек-паук.

– У меня голова закружилась! – приложил ладонь к вспотевшему лбу Рамиль Азымович. – Может, действительно пока не пилить? Кормить можно и так. Ложкой. Я Эдуарду поручу. Ричард неловкий. Обязательно обварит.

– Успокойтесь, – взял растерявшегося врача за руку Петр Николаевич. – Пусть пока там висит. Может, что-нибудь само собой произойдет?

– Но опасность пандемии? Хорошо бы доложить куда следует! – не успокаивался врач.

– Теперь вы определитесь! – призвал к его здравому смыслу физик. – То вы не знаете, как объяснить, то хотите кому-то докладывать!

– Верно, все верно! – мобилизовался Рамиль Азымович. – Пока ничего никому говорить не будем. Недельку. Если ухудшения самочувствия не будет, пусть висит.

Тут в палату забежала встревоженная медсестра и что-то шепнула на ухо доктору.

– Правильно говорят: беда не приходит одна! – ахнул тот. – Губернатора на капельницу привезли, а у нас и палаты подходящей нет. Придется в ординаторской размещать!

* * *

Госпитализацией высокого административного чина поручили заниматься Генриху Валериановичу, ввиду того что мэр находился в состоянии ничем не лучшем, чем губернатор. С последнего места торжеств в ботаническом саду главу города забрали жена и дети. Он пробовал от них убежать через парники, но безнадежно заплутал в бесконечных рядах прорастающего в ящиках замиокулькаса. Губернатору повезло больше, и прибывший по звонку испуганного директора сада Генрих Валерианович застал начальство на той деликатной ноте, когда губернатор, задыхаясь от слез, исповедовался сменной паре резиновых сапог сторожа.

Прекрасно осознавая всю многогранность сложившейся ситуации, Генрих Валерианович выждал мгновение, когда освобожденная исповедью душа высокого начальства опять взалкает водки, и быстро донес в образовавшийся умственный просвет тезис о неотвратимости похмелья и возможности обмануть жестокую природу капельницей, а на худой конец и диализом. С последним «правая рука» мэра лукавил – аппарата для столь сложной процедуры ни в одной из городских больниц не было, но, вне всяких сомнений, он бы появился, как появился в последний приезд губернатора аппарат магнитно-резонансной томографии. Тогда начальство отмечало строительство моста в мастерской местного скульптора Степана Полторака, и губернатор подрался со скульптурой пионера-героя Вали Котика, которую хозяин мастерской за три года до этого спас от вандалов в городском парке.

Пока братья-санитары заносили губернатора внутрь больницы, Генрих Валерианович присел на бетонный парапет крыльца и с наслаждением закурил. Третью ночь он балансировал на самом острие бездны, рискуя в любое мгновение сорваться. От падения его удерживали гражданский долг и заведенное на него в областной прокуратуре дело о незаконном отчуждении сельскохозяйственных угодий под строительство коттеджного поселка на северо-восточной окраине города. При удачном стечении обстоятельств можно было рассчитывать, что удовлетворенный поездкой губернатор шепнет нужные слова своему зятю-прокурору, и дело рассыпется за отсутствием улик и актуальности.

– Здравствуйте, Генрих Валерианович! – поприветствовал его проходящий мимо Петр Николаевич.

Чиновник неприятно удивился, но виду не показал, разумно предполагая, что в текущей ситуации дополнительный негатив крайне нежелателен.