Экстаз - Рю Мураками

— Этим молодым писателем были вы?

— Еще чего! Я ненавижу, когда люди говорят о том, чего не знают. Не рассчитывай раскрутить меня на исповедь. Можешь отправляться искать Рейко, это твое дело, но я прошу тебя не говорить ей обо мне. И обещай не искать со мной встреч после того, как увидишься с ней.

— Обещаю, — ответил я.

Он, наверное, убил бы меня на месте, если бы я ему этого не пообещал. Он становился каким-то странным, как только речь заходила о Рейко. Он протянул мне коробочку с порошком.

— На, держи, развлекайся. Если захочется девицу, набери MIT 0069 и скажи, что ты от Ямамото. Попроси девушку третьей категории и получишь блондинку из Восточной Европы, чистенькую, которая будет сосать у тебя до последней капли! Добавишь сотню баксов, и она выложит тебе экстази. Пользуйся бабками Кейко! Потому что, знаешь, это единственное, что нам остается.

— Так вы отказываетесь продолжить разговор?

— Не смотри так! Я такой чувствительный. Ненавижу причинять другим огорчение. Пойди, доложи Кейко о том, что я только что тебе рассказал…

— Мне бы хотелось еще немного поговорить, Кейко Катаока очень обеспокоена, и боюсь, моя миссия окажется невыполненной, если мы разойдемся на этом.

— Ну ладно, так и быть, выложу тебе эту самую правду. Это игра. Просто-напросто игра.

— Игра? Как «Монополия», что ли?

— Точно, игра как «Монополия». Игра, в которой участвуют Кейко, Рейко и я; правила очень простые: первый, кто кончает, выигрывает. Игра, в которую играем мы втроем, но — как бы тебе это объяснить? — в ней не можем участвовать только мы трое, мы слишком хорошо друг друга знаем. Сечешь? Когда-то, когда я переключился с Кейко на Рейко, в смысле просто потрахаться, да, это произошло именно тогда, в день премьеры одной из моих музыкальных комедий, у Рейко там была роль, а Кейко была помощником хореографа, так вот, после премьеры устроили прием. А потом мы все трое отправились в мои апартаменты и… ну да, была эта ночь.

— Хореографа?

— Что, она ничего тебе не рассказывала? Кейко у нас в Японии специалист по танцам латино. Это она научила танцевать Рейко. Потому что невозможно постоянно жить одной своей клиентурой, я хочу сказать, что ей нужно было что-то еще, чтобы сохранять некое чувство гордости за свое исключительное положение хозяйки церемониала. Кейко всегда была более одаренной, чем Рейко, в том, что касается не слишком сложных танцев, да думаю, и до сих пор остается. Но видишь ли, у них разная конституция: Кейко быстро утомляется, она слишком нервная, и ей было бы довольно сложно продержаться в спектакле даже две недели подряд. Рейко же, наоборот, — абсолютное спокойствие, и если ты станешь вынуждать ее отдохнуть, произойдет совершенно обратное — полная мобилизация всех сил! Она неутомима — прекрасное качество для исполнительницы главной роли… Так вот, потом была эта ночь. Мы все были крайне возбуждены, смертельно, до самых кончиков волос. Каждый из нас принял по две таблетки экстази, и еще мы нанюхались кокаина. Словом, возбуждены донельзя. Я велел им обеим отправляться в душ. Отправиться в душ означало, что игра уже началась. В этих апартаментах было две ванных комнаты, обе девушки направились каждая в свою, прихватив полотенца разного цвета. Пока они принимали душ, я размышлял, как бы мне взять в оборот обеих сразу. Должно было выйти нечто ужасное. На конце у меня уже выступили капли спермы. К тому времени я превратился в законченного садиста, да, законченного и непревзойденного. Люди часто заблуждаются насчет садизма. Речь здесь вовсе не о том, чтобы почувствовать себя орлом, издеваясь над женщиной. Нет, это постепенное разоблачение, когда снимаешь, одно за другим, все, что на тебе надето, это значит помочь женщине преодолеть собственное целомудрие, стыд, подбодрить ее до такой степени, до той точки, когда она оставит свой стыд, когда она будет изнемогать от желания, истекать соком, это значит похитить ее личность. Это и есть высшая точка, абсолютное блаженство. Итак, я как раз размышлял над тем, что должен обращаться одинаково с ними обеими, когда вдруг понял, что все мои планы тщетны. Это было невыполнимо. Последний танец — это всего один танец, рождественская ночь длится всего одну ночь, а у меня был всего один член. Я был в полной растерянности, потому что не знал, что мне делать. Тут-то они обе и появились. Танцуя! Обе в соблазнительных откровенных кружевах! Я видел немало разных безумных штучек, и не только из разряда платных услуг, но такое было впервые, чтобы две женщины, столь откровенные, сгорающие от желания, танцевали для меня. Думаю, больше мне такой сцены не увидеть. Они танцевали что-то вроде фламенко. На Рейко было черное боди в сеточку, через которое откровенно проступал весь треугольник. На Кейко — гарнитур от Жан-Поля Готье, чем-то напоминающий белье, надеваемое под кимоно… как же это называется?.. Ах да, нечто вроде длинного неглиже. Обе они были настолько напряжены, что протанцевали не больше минуты. Кейко уронила на ковер красную розу, которую держала в зубах… «Ах! Я больше не могу», — воскликнула она, упав на руки Рейко, и они рассмеялись. «Вы просто красавицы», — зааплодировал я. А потом… все. Занавес. THE END. Ничего не произошло. Никто даже и не подумал ласкать себя или целоваться. Я даже не взял их за руку. Желание знойно плавилось в воздухе. Мы могли бы дойти до чего угодно. Я готов был жрать их дерьмо, и они тоже, я в этом уверен. Я любил их обеих. Я мог бы сосать у них бесконечно. Мне следовало взять инициативу на себя, но я и пальцем не пошевелил, потому что понял, что слишком их уважаю. Обеих. Если бы я был мазохистом, я бы повалился к ним в ноги, и больше бы об этом никто не вспомнил. Но я не мазохист. «Почему ты ничего с нами не делаешь?» — читалось у них на лицах. Я поставил какой-то диск. Кубинская мелодия, отрывок которой я так и крутил без конца, в течение всех этих часов, не прикасаясь ни к одной из них. Наконец забрезжило утро. «Я иду домой», — сказала Кейко и ушла. «Я тоже», — сказала Рейко и тоже ушла. А я просидел еще часа три совершенно неподвижно, просто слушая этого гениального Бенни Море. Я слушал, как поет Бенни Море. «Варадеро». Да, Варадеро, курорт в двух часах езды от Гаваны, самый восхитительный пляж в мире. Он воспевал этот город. Бенни Море. У этого парня голос был в тысячу раз сексуальнее, чем у Хосе Карераса, он был в тысячу раз одареннее, чем Ноут Кинг Кэл! Я познал счастье с «Варадеро». Ты, конечно, знаешь эту песню. То была именно эта песня! Я ничего не смог поделать. Мы все трое ничего не могли. И каждый из нас, вероятно, думал об одном и том же: втроем у нас ничего не получится. Именно тогда и началась игра. Хотя никто и не предлагал. И ты тоже теперь участвуешь. Понял?

— Ну, это совершенно неважно, — ответил я. — Игра так игра. Неважно, кто там на все готов ради того, чтобы удовлетворить такую женщину, как Кейко Катаока. Я лишь пообещал ей, что встречусь с вами и расспрошу.

— Да-да, конечно. Но сегодня я устал. Когда я слишком много говорю, то начинаю себя ненавидеть. Так ты нашел ответ на вопрос о Ван Tore? Если ты мне ответишь, я согласен встретиться с тобой еще раз.

— Да, у меня есть ответ.

— Прекрасно. Скажи мне, и сегодня мы на этом расстанемся.