Безупречная смерть - Маргарита Макарова

Он нагнулся и достал из-под кровати бутылку коньяка.

– А я немного еще выпью. Тяжелый был сегодня денек. Тебе что… тебе не привыкать… – пробормотал осоловевший князь и сделал большой глоток прямо из горлышка. Поставив бутылку на пол, он плюхнулся на подушки и закрыл глаза.

Девушка постояла над ним несколько минут. Потом убрала визитку и взяла свой рюкзак.

Билет в Хараре в Зимбабве не был дефицитом. Южное полушарие встретило Ирину весной. Все было в цветах. Двадцать семь градусов и ливень – обычная погода для этого времени года.

– Ирина Торина? – как обычно поинтересовались на паспортном контроле.

– Да, – девушка надела большие оптические очки в темной оправе.

– Проходите, – пограничник щелкнул штемпелем и махнул рукой.

Центральный офис Барклайз-банка был практически пуст. Брэнч отделения, разбросанные по всему городу, прекрасно справлялись с потоком клиентов. Ирина подошла к окошку.

– Я хотела бы закрыть счет. Вот моя чековая книжка, – она протянула в окошко выстегнутую из внутреннего кармана безрукавки книжку.

– Одну минуточку, – служащая защелкала по клавиатуре компьютера. – На вашем счету 250 тысяч. Вы хотите их получить в американских долларах?

– Да, – Ирина протянула в окошко паспорт, поправила очки.

– Вам нужно заполнить бланк заявления. Вот, – в окошке показался белый лист бумаги. – Поскольку у вас были особые условия, о блокировке счета и недоступности денег с этого счета для кого бы то ни было, кроме вас, вам нужно… ага… паспорт, совершенно верно. Подпишите бланк заявления.

Рюкзак заметно потяжелел. Ирина направилась к выходу.

– Анюта, вот не ожидал тебя тут увидеть!

Навстречу девушке уверенной походкой шел высокий седоватый мужчина. Два метра роста и косая сажень в плечах не позволили бы ему затеряться в толпе. На носу у него сидели очки в прозрачной оправе. Оптика была настолько сильной, что глаза за стеклами казались приклеенными. За ним следом, шаг в шаг, шел второй. Его руки были в карманах пиджака.

– Геннадий Николаевич, а вы-то тут что делаете? – Ирина посмотрела на него исподлобья.

– Ждал Ирину Торину. И вдруг, такая приятная встреча. Я не видел тебя, Анюта… эээ…. С тех самых пор…. Как…

– Да, с тех пор, как ваш брат притащил телеоператоров на выставку глухонемых художников… и долго точил картавые лясы. Я помню, что зрачки объективов не отрывались от зрачков вашего брата. За сильными стеклами, – Ирина попытался пройти к дверям. Шахин схватил ее руку. Девушка остановилась и подняла голову.

– Ревнуете, Анна Пастер, ревнуете. Слава прошла мимо вас. Ваше миленькое личико так и не показали по ящику, а ведь, небось, как хотелось! – Шахин продолжал держать ее.

– Я же не депутат Государственной думы, как ваш брат. Кто он там еще? Не разбираюсь во всей этой лабуде. Но даже мне, далекой от этой кухни, было странно наблюдать, как человек говорил о художниках, об их тяжелой жизни, а в камеру не попал ни один из них, ни одной картины не показал, ни с кем не поговорил. Приехать только затем, чтоб по ящику показали. Как будто его подслеповатая морда не надоела всем уже.

Девушка стояла посреди холла банка. В руках у нее был битком набитый рюкзак. От входа к Шахину шли еще двое мужчин.

– Зависть, милашка, зависть. Ну, ничего, теперь вас покажут. В криминальной хронике. Как воровку.

Четверо крепких парней окружили девушку.

– Или эта мадам вам доверенность написала? Вряд ли тебе отдали бы деньги по доверенности. Со счета с блокировкой.

Ирина молчала. Она не пыталась вырваться.

– Мне показалось, ты назвалась ее именем, – Шахин улыбался. Было совершенно очевидно – он рад.

– Пошли. И не дергайся. Тут уйдешь, достану за дверью. Вряд ли тебе хочется попасть в зимбабвийскую тюрьму.

Не отпуская руки Ирины, он двинулся к выходу.

Машина стояла у самого подъезда.

Через полчаса они сидели в лучшем ресторане Хараре. Он располагался на самой окарине города. Прямо от входа были видны собственные ресторанные плантации овощей и фруктов.

Шахин занял самый укромный уголок. Пройдя лабиринтами, они оказались в небольшом пространстве с крохотным прудиком-фонтанчиком. Открытый водоем, в котором плескались золотые рыбки, был обложен камнями. По извилистым краям бассейна росли причудливые растения и кусты с клубникой. Красные ягоды свисали на камни. Отяжелевшие гроздья опускались до самой воды. Хозяйка – толстая и опрятная, сама приняла заказ.

– Ну что, Анюта, накрылось ваше предприятие медным тазом? – Шахин с удовольствием налил себе водки.

Рядом сидел невысокий блондин с круглым лицом и курносым носом. Остальные охранники остались ждать в машине. Круглолицый заказал себе картошку с грибами. Блюда не было в меню, но хозяйка взялась его приготовить.

– И давно вы тут караулили?

Девушка тоже решила покушать. Садза – каша из белого маиса, тыквенное пюре, дополненное ниама – обжаренным куриным мясом – все это красиво украшенное овощами громоздилось перед ней.

– Как только Ирина Торина вылетела из Шереметьева в Африку. Это ведь ты была? Ничего, что я тебя по-старому? Анюткой. Да, малышка, я вылетел сюда на следующий же день.

Он нагнулся и похлопал огромной рукой по рюкзаку, лежащему на полу.

– И не зря, – он снова улыбнулся и налил себе еще водки. – А ты-то почему тут? Мазюкала бы свои картинки, зачем нужно было лезть в дела мафии? Ну что мне теперь с тобой делать?

– Я бедный человек. Зачем мне сплетни? Чьи деньги – не мое дело. Мне обещали… – девушка замялась и посмотрела на захмелевшего человека в линзах. – Ирка мне 10 тысяч обещала, если деньги заберу.

– Это мои деньги. Это деньги моей фирмы, моего брата, моего бизнеса.

– Это сплетни. Чековая книжка – Иркина. Мне нужно домой.

– Езжай. Я тебя не держу. Даже могу билеты заказать. Алеш, быстренько закажи-ка нам билеты на Москву.

– Через Лондон, или Дубай? – Алеша достал телефон.

Ирина напряженно застыла с вилкой в руке.

– Который раньше? – Шахин махнул еще стопочку.

– Лондон.

– Ну, вот и отлично. Расплатись тут.

Он встал.

– Пойдем делить бабки, детка. Это мне, это опять мне. Как принято, в общем. Ты понимаешь.

Он взял рюкзак, и, покачиваясь, пошел по лабиринту африканского ресторана.

Шахин не стал снимать отдельный номер для Анны. Он и так занимал трехкомнатный люкс. Трое его людей жили где-то ниже, втроем. Пятизвездочный отель «Мейклес» встречал своих гостей серебряным львом с раскрытой пастью у стеклянных дверей и оформлял свои номера в колониальном стиле. Огромный камин в резном деревянном обрамлении украшал гостиную. Тяжелая подставка под дрова отливала бронзой. Над камином висело зеркало. У окна с пестрыми занавесками располагались два пестрых кресла. Вокруг журнального столика с букетом цветов – два дивана, заваленных яркими подушками. За диваном, в глубине комнаты, стоял высокий стол и стулья. На серебряном подносе, солидно сверкал радугой графин из массивного хрусталя. Он был наполовину пуст. Рядом стоял стакан. Повсюду валялись окурки. Шохин плюхнул свое огромное тело на диван. Несколько пустых бутылок звякнуло под подушками. Он вытащил их и поставил на пол. Щелкнул зажигалкой.