Я навсегда тобою ранен... - Андрей Орлов

– Нас отстранили от дела, – вспомнил Венька, – а тебя уволили.

– Значит, буду работать как частное лицо. Не гони пургу, Венька, – рассердился я. – Мы должны разворошить это дерьмо хотя бы ради Янки. Как представлю, что она погибла просто так...

– Я полностью разделяю твое мнение, Артем, – вздохнул он, – но нам никто не даст заниматься этим делом.

– Будем изворачиваться. Три задачи, Венька. Нас как раз трое. Первое: навестить прокуратуру и тихо выведать, с кем вчера контактировал следователь Вышницкий. Именно он открыл мне глаза на грабеж инкассаторской машины, совпавший с бегством заключенных. Вышницкого подозревать глупо, но он мог проболтаться о моем интересе. Вопрос – кому?

– Постой, – задумался Венька, – когда я вчера откинулся с зоны и подъезжал к управлению, Вышницкий на другой стороне дороги садился в свою стальную «девятку»...

– Вот и выясни. Вторая задача: кровь из носу, но добыть фото четверых заключенных, ушедших в побег пятнадцать лет назад. В первую очередь Вахланкина и Хомченко. Не дают они мне покоя.

– Мне тоже, – признался Венька. – Послушай, командир... ты говоришь таким тоном, словно даешь нам поручение, а сам куда-то убываешь на долгий срок?

– А это третья задача, – не стал я спорить. – Но срок недолгий. Прогуляюсь в «Белые зори» и поговорю с администратором про мужиков из Рыдалова, приезжавших на выходные и уходивших вниз по Ашлымбашу. Грушницкий, Башлыков и тот – третий. Администратор должен знать, кто сидит у него на базе. Каша в голове, Венька, – мы совсем забыли перетереть с Вазгеновым эту тему. А ведь довольно долго находились на базе...

– Склероз, – согласился Лиходеев. – Но ты же не только за тем туда едешь?

– Ага, – вздохнул я. – Не дает мне покоя эта база. Дурное место. Не могу объяснить, но, думаю, все зло оттуда. Так что... ну, словом, знаете, где меня искать, если что.

– Поосторожнее там, – буркнул Венька, на чем мы и распрощались.

Бодрящее действие перцовки проходило. Я вновь был пьян и безобразен (слава китайскому ректификату). Добрел до стоянки, куда сердобольные менты из ППС загнали вчера мою машину, забрался в салон. Ключа, конечно, не было – пришлось копаться под панелью, выискивать проводки, ответственные за зажигание, добывать искру. Процесс проходил под присмотром изумленного служителя стоянки. Он качал головой, морщился от перегарной вони, исходящей от автомобиля.

– Будь здоров, – сказал я и поехал вдоль по Комсомольской.

Создать аварийную ситуацию я не успел. Вывернул на улицу Лазаренко и уткнулся в облезлый гаишный «бобик» и скучающего сержанта Фещенко.

Очевидно, запах перегара мчался впереди меня. Сержант поднял волшебную палочку и как-то неуверенно махнул. Я остановился посреди дороги. Ползущая сзади «Нива» возмущенно прогудела и пошла на обгон. Сержант опасливо приблизился.

– Послушай, Фещенко, – сказал я нетвердым голосом, – ты меня уже останавливал и машину мою помнишь. Какого, прости, дьявола?

– Мать мою, Артем Николаевич... – ахнул, покрываясь густой краской, гаишник. – Да вы же в сиську пьяный...

– А что тебя смущает? – дерзко бросил я. – Ну, арестуй меня, посади в обезьянник, лиши прав – все равно машину покупать не на что, а эту уже не вылечить... Я поеду, можно?

Сержант насупился, вспомнив о своих профессиональных обязанностях.

– Извините, Артем Николаевич, я знаю, каково вам сейчас, примите соболезнования, но... отпустить в таком виде не могу.

– Слушай, – осенило меня, – а может, тебе денег дать? Ты не смущайся, скажи. Деньги решают все.

– Я знаю, – ухмыльнулся сержант. – Даже сложные дифференциальные уравнения. Так один декан приговаривал – прежде чем вытурить меня из института. Только денег у меня не было... Еще раз извините, Артем Николаевич, задерживать не буду, но машину вам придется оставить. Спасибо еще скажете. Влипните куда-нибудь и... будете страшно заняты в ближайшие десять лет.

– Без вариантов? – уточнил я.

– Извините, – вздохнул Фещенко. Надо же, какая вежливая у нас в стране дорожная полиция.

Устраивать гонки с препятствиями мне не хотелось. Я выбрался из машины и покачнулся: земля отказывалась держать.

– Изувер ты, Фещенко. Фашист ты недобитый, вот ты кто. Подумай, как я пойду?

Гаишник сконфуженно улыбнулся, козырнул.

– Счастливого пути, Артем Николаевич. За машину не беспокойтесь – мы приложим все старания, чтобы ее не угнали. А завтра заберете от райотдела.

– Да ну тебя в баню... – Я махнул рукой и побрел в ближайший переулок, выходящий на северную оконечность городка. Если прямо – по оврагам, – то до базы «Белые зори» можно добрести минут за двадцать. Но это в трезвом виде...

Дождь на время приутих, облака неслись рваными хлопьями. Муть вставала над горизонтом, явственно давая понять, чем займется небо во второй половине дня. Я прошел через ворота, и возникло ощущение, что на базе что-то не так. Тихо как-то. Я глянул в опутанную хмелем беседку, обнаружил на столе недопитую минералку, допил. Постоял, прислушиваясь. Чувство одиночества обострилось. Можно было подумать, что на базе никого нет. Не спят, не вышли, чтобы быстро вернуться – скажем, на зарядку или искупаться. А просто нет, причем давно.

Я брел по присыпанной гравием аллее. Добрался до помоста, где аллея разветвлялась, постоял у тумбы для объявлений. Расстегнул испачканную куртку – чтобы не путаться в застежках, выхватывая пистолет. Конфисковать у меня табельный «макаров», похоже, забыли. А расставаться с ним по собственной инициативе было глупо, меня еще не уволили... Я прошел «жилой» сектор, отмечая детали. Компактные домики располагались по обеим сторонам аллеи. На крыльце сохли постиранные трико. Валялись башмаки без шнурков, но с языками (в таких только в туалет ходить). На веранде напротив под гнетом кружки лежала книга – нетленный женский детектив. Из-за угла выглядывал тонированный «Лексус», чуть дальше – пожилая «Тойота». Я поднялся на крыльцо и постучал. Ответа не дождался, перешел аллею, стукнул в соседний домик. За несколько минут я обошел все строения, почему-то не производящие впечатления заброшенных. Двери держались на хлипких замочках. Получалось, что обитатели базы дружно собрались и куда-то вышли. Имели право. Трупами не пахло – ни в буквальном, ни в фигуральном смысле. Однако странно. Не походили эти пятеро на людей, получающих восторг от общения друг с другом. Во всяком случае – мужчины. Каждый мнил себя личностью, а соседа – представителем низшей расы.

Я еще раз обошел поселок и поднялся на крыльцо «административного» здания. В буфете было пусто и подозрительно пахло. Пока я водил носом, пытаясь понять, не чудится ли мне запах крепкого пойла, открылась дверь в глубине помещения, и, пошатываясь, вышел человек. Он бессмысленно улыбался и неторопливо застегивал штаны.

Я чуть не пристрелил этого кренделя!

Он тоже взялся за сердце, хотя и был поддатый, а поддатому море по колено. Чернявый парень в мешковатом комбинезоне и черных сапогах. Охранник Вардан, если не ошибаюсь.