Моя невеста - Властелина Богатова

Ярис часто уезжал из поместья чтобы забыть и забыться самому окунаясь в военные дела государства. Тогда он был способен только на это. А потом оказалось Розана забеременела…

Ярис помнил её истерики, слёзы, когда он в то время не был с ней. Попусту сбегал. Не желая принимать действительность. Самое прискорбное время для него, сложное, длившееся пять лет. А потом начался бунт на пограничье и Ярис должен был покинуть семью и отправится в поход. На тот момент Равнарт был достаточно взрослый и сын мог перенести долгий путь. Ко всему Ярис не хотел его оставлять с спесивой Розаной, которая явно бы допекла мальчишку, хотя Ярис не сомневался, что могла вполне его извести до конца.

Ярис хотел оставить сына на гарнизоне, но до него они так и недобирались… Их отряд разбили. Сам Яриса оказался смертельно ранен, а его сын, Равнарт — исчез.

Ярис не знал, что его ад только начинался. Великие Боги, как же долго он его искал… Боль потери. И неустанные поиски, которые так и не привели к каким бы то результатам. Его жизнь сломилась окончательно. И он погряз в собственной вине, он не мог уберечь двоих самых родных дорогих ему человека.

И сейчас спустя время сомневался насколько жив. Насколько отдалился от него Гардас, став совершенно чужим. И в том снова была его вина, Яриса. Он не сохранил одного сына и терял с каждым днём другого, видел, как Гардас от него удаляется, и сколько холодной отчуждённости стало в его взгляде. А всякие попытки поговорить о сыне с Розаной, чтобы та не науськивала его, оканчивались скандалом. Жизнь с ней стала невыносимой, что Ярис почти не появлялся в своём родовом поместье. Вся жизнь исполосована и разломлена на куски. Ничего уже нельзя собрать воедино. И, наверное, пора бы успокоиться.

Ярис сжал кулаки, ощущая, как дыра в груди ширится и болит, что жилы натягиваются до треска. Он должен поддержать Гардаса, единственного сына и не позволить окончательно его потерять для себя, окончательно оттолкнуть. На этом суде он примет его позицию, пусть видел в том много амбиций. В другой раз Ярис бы потянул, заставил суд пересмотреть, перепроверить, найти, но, это означало бы вызвать сомнение в сына, в его трудах и результатах. Вызвать ненависть у собственного сына. Гардас этого не простит. Хоть Ярис мог поставить его на место. Только прошли те года, когда он мог наказывать его.

Чаша перевешана, ещё одна капля и Ярис окончательно потеряет и Гардаса. Догвал прав — Гардас его гордость, его продолжение. Хватит жить прошлым. Хватит… Пора его похоронить.

Огонь в камине метался бурно, дышал жаром в лицо, опускаясь тяжестью в лёгкие, наполняя грудь силой и уверенностью. Ярис сделает всё, что хочет сын. А преступника рано или поздно осудят. Рох давно взбаламутил правительство своим появлением в Исангинде. За короткий промежуток ремни, надо признать он добился небывалого положения, которые не могли добиться многие влиятельные лица, тратя на этого годы жизни. И потому, определённо не честным путём. Ярис не верил в то, что уважаемый энроу Садьяр тэн Грисанд мог заверить своё имя и наследство чужаку без рода и имени. И пора кончать с этим.

Ярис побарабанив пальцами по каминной полке, давя в себе назойливое чувство беспокойства, заточившее внутри червём. Но перед глазами только темнело и всё гадостней становилось внутри — откуда это поганое чувство?

— Я всё решил, — прошептал, отворачиваясь от огня, плечи поднимались в тяжёлом дыхании. Всё это было неправильно, нельзя так всё рубить с плеча. — Проклятье.

* * *

Голова лопалась от дикой боли. Рох пошевелился и спазм муки прошёл по телу горячей волной придавливая его к земле. Он разлепил вики и сощурился на серебристый утренний свет, что лился через решётку, разбавляя сумрак темницы холодным воздухом. Воспоминания произошедшего ударили копьями в тело сразу со всех сторон.

Рох морщась приподнялся. Оказалось, он лежал на полу в ворохе каких-то тряпок перепачканные, кажется, его кровью. На глаза давила боль и жар, так что проступал пот на лбу. А от усилий вовсе полился ручьём по вискам и спине. Каждое движение — адская мука. Казалось вместо костей у него осколки стёкл. С трудом поднялся и добрёл до лежанки, повалившись на твёрдые доски.

За дверью было какое-то движение видимо обход, но ему не до того. Дыхание выходило из лёгких рваным, его будто зажали плитами со всех сторону. Рох старался не думать, что с Лориан. И не хотелось открывать глаз даже, от распирающий муки неведенья, от того что не может приблизится к ней. Его выворачивало наизнанку от мысли что она далеко, с другим. И сейчас желал избавится от памяти о ней. Не думать. Не думать. Не думать.

Сердце сжималось отстукивало удары, глуша тупую боль в рёбрах.

Скрипнули петли решётки. Кто-то вошёл. Рох не пошевелился и даже не стал открывать глаза. Ему стало всё равно. Плевать на всё.

Сквозняк качнул прохладный воздух и под веками померк свет, кто-то загородил его.

— Живой? — донеслось с коридора.

— Куда денется, — ответил тот, что стоял рядом.

Рох и сам не понял, как слетел лежанки, отталкиваясь от неё ладонями, опаляющий гнев бросил его вперёд, он замахнулся, впечатав кулак куда-то в переносицу шенгера. Тот отшатнулся, распластавшись по стене. Рох сдавил его шею пятернёй. В голове мутилось от бешеной боли и темнело в глазах. Шенгер захрипел закашлялся задыхаясь. Рох хотел выдрать ему глотку, лишь бы хоть на немного избавиться от саднящей рвущей в клочья душу ревности, сжимая пальцы сильнее.

— Что там, Вайтар?

В темницу вбежали другие, понимая что к чему. Удары палками по спине выбили дыхание, вынудили отпустить шенгера. Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух.

Батоги обрушивались то на голову, то на плечи, то на покалеченные рёбра, вынуждая упасть на пол и корчится от нестерпимой боли и как-то закрываться, пока сознание вновь не стало угасать, лишь удары носок сапог врезались булыжниками в бока и лицо, пока вязкая кровь не потекла из носа, откуда-то со лба.

— Довольно! — короткий приказ прокатился эхом по своду и потонул в вязком болоте, в которое Рох медленно погружался. — Не давайте ему воды.

Служанка всё больше бледнела от вида Лориан, сплетая дрожащими пальцами её волосы в причёску. Впрочем, не спроста, Лориан и в самом деле выглядела жутко: под глазами тёмные круги от слёз и недосыпания, припухшая разбитая губа, чуть посиневшая от ушиба, не добавляли привлекательности. Полночи она провела взаперти пока прислужница не отворила замок, выпустив её, как нерадивую помощницу, которую наказали за провинность. Наверное, это унизительно, но Лориан ничего не испытывала, полая внутри словно фарфоровая статуэтка. Безразлично и то, что ей предстоит появляться в таком виде на глаза другим. На вопрос, куда было велено собрать Лориан, молчаливая девушка только ответила, что к завтраку. И он явно будет не в этой комнате и с тем, кого она не желала видеть.

Закончив с волосами, служанка слегка припудрила лицо Лориан, скрывая серость под сыпучим бархатом. И где она его только раздобыла в этом богом забытом месте?