Обманутая - Барбара Делински

Он толкнул ребристую деревянную дверь, подняв перезвон колокольчиков, висевших с внутренней стороны. Это были настоящие ездовые колокольчики, не маленькие, которые привязывают к ленточкам, а большие, приделанные к изношенному кожаному ремешку, служившему когда-то уздечкой. При виде их Джефф ощутил удивительный покой, еще радостнее ему стало от запаха гамбургеров, жарившихся на противне, но приятнее всего было тепло, в которое он тут же погрузился. Он бы вздохнул от удовольствия, если бы не боялся привлечь к себе внимание.

Очки его запотели, и он снял их. Как уже неоднократно за последнюю неделю, он изумился тому, насколько хорошо может видеть без них. За стойкой сидели двое мужчин, а за столом в одном из кабинетов мужчина и женщина. Все четверо были старше его и плотнее. Все четверо обернулись и посмотрели на него, когда он закрыл за собой дверь. Не снимая перчаток, чтобы гладкость кожи рук не выдала в нем приезжего, он кивнул и направился к самому отдаленному кабинету в ряду. Он проскользнул за стол и сел, повернувшись спиной к остальным. Ощутив себя укрытым от посторонних взглядов высокой деревянной стенкой, он положил очки на стол, снял перчатки и расстегнул свою парку.

Тепло было божественным. Целую неделю он постоянно находился в напряжении, сопротивляясь пронизывающему холоду. Теперь медленно он разжимал кисти рук, расслаблял руки в локтях, опускал плечи, вытягивал ноги.

– Привет, – раздался тоненький голосок.

Он поднял глаза и увидел официантку. Это была молодая женщина лет тридцати, на его взгляд. Худенькая и хрупкая, с темными волосами и светлой кожей, она была одета в белую блузку, свободный джемпер и шерстяные колготки. На ногах были тапочки. К воротничку ее блузки был приколот пластмассовый Рудольф с короткой цепочкой. Дебра скорее бы умерла, чем надела такую булавку, что говорило лишь о том, как различаются вкусы. Джеффу булавка нравилась. И молодая женщина выглядела безобидной.

– Привет, – пробормотал он.

– Вы знаете, чего вы хотите? – осторожно спросила она, робко улыбнувшись.

Он так изголодался по теплу, что даже не подумал о пище.

– А, нет, я еще не посмотрел. – Сказав это, он начал искать меню, но его не было между солонкой и перечницей, не было его и на доске над стойкой.

Официантка протянула руку, прикоснулась кончиком карандаша к столу и тут же отдернула ее обратно. Под стеклом, покрывавшим стол, виднелось такое же меню, как и выставленное в окне, плюс еще какие-то подробности.

– А-а, – промолвил Джефф и, надев очки, принялся читать. – Простите, – извиняющимся тоном произнес он, почувствовав, что официантка не уходит. – Я сию минуту.

– Все в порядке. Можете не спешить. – И словно в подтверждение сказанного она осталась стоять на мсстс.

Опасаясь, что чем дольше она будет смотреть на него, тем больше шансов у него чем-нибудь выдать себя, он поспешил сказать:

– Начнем с тарелки кукурузной похлебки и чашки горячего кофе. А пока вы принесете это, я решу насчет остального. – Он посмотрел, как она записывает заказ, и снова опустил глаза. Но хотя он и сосредоточился на газетах, разложенных под стеклом, краем глаза продолжал наблюдать за ней. Он ждал, когда она уйдет, но она не уходила. Рискнув еще раз посмотреть на нее, он увидел, что она все еще пишет. Казалось, она была полностью сосредоточена на этом занятии.

На мгновение у него мелькнула мысль, что она набрасывает его словесный портрет для полиции или еще хуже – зарисовывает его, и он поймал себя на желании вскочить и убежать. Но таким образом он тут же разоблачил бы себя, показав, что ему есть что скрывать. К тому же у нее был такой невинный вид, что трудно было заподозрить ее в подобных вещах. Не успел он справиться со своим страхом, как она провела карандашом по бумаге и произнесла тем же осторожным голосом, словно изо всех сил пыталась все делать правильно:

– Значит, одна тарелка кукурузной похлебки и одна чашка горячего кофе. А остальное вы решите, пока я хожу.

– Верно.

Она еще раз робко улыбнулась и исчезла из его поля зрения. До него донеслось мягкое шлепанье ее тапочек по растрескавшемуся линолеуму, удалявшееся вдоль стойки по направлению к кухне. Мужчины за стойкой негромко беседовали. Пара в кабинете ела, и оттуда доносилось звяканье вилок и ножей. Из кухни послышалось шипение.

Джефф глубоко вздохнул, еще больше расслабил руки, снял парку и откинулся на спинку сиденья. Официантка вернулась через несколько секунд с белой кружкой в одной руке и кофейником в другой. Она поставила кружку на край стола, осторожно налила в нее кофе, поставила кофейник, пододвинула кружку поближе к Джеффу и снова взяла кофейник в руки.

– Сахарница рядом с солонкой, – сказала она. – Хотите сливок?

Он уже собрался отказаться – он всегда пил черный кофе, – но почувствовал какую-то привлекательность в этом предложении и кивнул:

– Да, пожалуйста.

До него снова донеслось шлепанье ее тапочек, и не успел он высыпать два пакетика с сахаром в кружку, как она вернулась с кувшинчиком сливок, ложкой и салфеткой.

– Там есть салфетки, – она указала на металлическую подставку за солью и перцем, – но эта красивее.

– Спасибо, – сказал Джефф.

– На здоровье. – Она задержалась, глядя, как он наливает сливки в кофе, а потом пошла прочь.

Джефф отхлебнул из кружки. Напиток был густым, приготовленным, наверное, еще утром, но вкусным. Поскольку сам он не умел варить кофе, да и кофейника у него не было, всю неделю он пил растворимый, и, что бы там ни было написано на этикетке, вкус настоящего кофе был совсем иным.

– Ну вот, – донесся голос официантки, а потом перед Джефоом появилась и она сама. Она медленно приближалась, осторожно неся на большой тарелке полную миску с похлебкой. Она была так сосредоточена, стараясь не пролить ни капли, что он чуть не вскочил, чтобы помочь ей. Но что-то его остановило. Он почувствовал, что ей хочется это сделать самой. Речь шла о ее профессиональной гордости. Поэтому он остался сидеть, и глаза его каждый раз расширялись, когда похлебка угрожающе приближалась к краю миски, зато когда тарелка наконец опустилась на стол, он торжествовал не меньше, чем сама официантка.

– Выглядит замечательно, – произнес он с энтузиазмом и добавил с еще большим: – На самом деле вкусно, потому что это полностью соответствовало действительности. Всю неделю он питался из банок, или разогревая их содержимое в кастрюльке на плите, или поедая холодными сардины, тунца и мясо с овощами. Он не умел готовить. У него никогда не было повода научиться этому. В детстве на кухне хозяйничала мама, а потом он познакомился с Лаурой. С самого начала ей нравилось готовить, и она делала это настолько хорошо, что он не видел смысла самому браться за это. Пока он решал, что положить на сковородку – масло или маргарин, Лаура уже успевала приготовить все блюдо. Она настолько хорошо знала свое дело, что ему было плохо от этого.

– Что-нибудь не так? – услышал он голос официантки и, подняв глаза, увидел выражение встревоженности на ее лице. – У вас недовольный вид.