Глубокая охота - Андрей Андреевич Уланов

палубные истребители, Тимофей осознал слишком поздно — когда навстречу ему сразу из четырех турельных пулеметов потянулись белые нити трасс. Фонарь взорвался осколочным градом, в пробитые дыры ворвался ледяной ветер и победный вопль «Ятта!», почему-то девичьим голосом. Но размышлять над этой странностью имперцу было некогда — одной рукой он пытался стереть кровь с целого глаза, а второй тянул штурвал, пока небо и море крутились вокруг в бешеном калейдоскопе.

У него даже получилось вывести машину в горизонталь, когда до волн оставалось меньше тысячи футов. На этом чудеса кончились, потому что вывалился он посреди ордера конфедератов — и через пару секунд, когда зенитчики пришли в себя от офигения, вокруг начали вспухать облачка разрывов. Впереди маячила жирная туша линкора, но до него надо было тянуть почти милю, далековато, да и что этому бронированному бегемоту сделать, разве что в мостик укоризненно воткнуться?! А вот слева маячила какая-то явно авианосная посудина в окружении совсем уж убогого вида калош и там на палубе как раз шла какая-то суета…

Вообще-то метавшийся среди трасс и разрывов на бреющем полете «кайсар» для шестнадцатилинейки был слишком проворной целью — приводы наводки не успевали за его рывками. Окамуре просто не хватило везения — один из посланных «примерно на удачу» снарядов угодил в самолет прямо за кабиной пилота. В океан «кайсар» свалился уже в виде груды пылающих обломков.

Глава 12

Подводник.

«Я теперь мало доверяю этим торпедам!»

Капитан 3-го ранга Джеймс Коу.

Звук услышали все в центральном отсеке. Cамый страшный на свете — резкий, отрывистый импульс гидролокатора. После него тишина показалась еще более оглушительной, даже редкое «кап-кап» конденсата с переборки звучало как барабанный грохот. Но и в этот раз тяжелых всплесков глубинных бомб за «пингом» не последовало.

— Уходит.

— Снова сработало, — прошептала Герда Неринг. — А я уж думала, на этот раз накроют.

— Надо больше верить в командира, — так же тихо возразила ей Анна-Мария. — Он замечательно все рассчитал.

Фон Хартманн покосился на часы. Без четверти шесть, значит, они уже почти два часа лежат на грунте. Наверно, стоит подбодрить экипаж… и вообще.

— За расчет нам всем надо благодарить ялик-мичмана Верзохину, — произнес он вслух. — Точно уложить нас на грунт у самой границы минного поля и в акустической тени затонувшего конфедератского эсминца, причем без нормальных навигационных ориентиров, это была воистину ювелирная работа. Можно сказать, последние сорок минут мы живы благодаря ей.

А еще кадровикам из управления, сумевшим зачислить эту фарфоровую куколку с кудряшками в экипаж «Юного имперца». Как сильно подозревал Ярослав, в этом не обошлось без изрядной доли подковерных игр. Имперская ветвь рода Верзохиных уже давно не пользовалась благосклонностью Янтарного трона, ну а в свете идущей войны о пресловутых «родственниках в Конфедерации» вообще лучше лишний раз не заикаться… но все же один из старинных аристократических родов, а кровь — не водица. Обычно люди с такими фамилиями под воду не ходят.

— Благодарю вас, командир-доно, — даже в бледном свете «экономных» ламп было видно, как белокурая Алиса-Ксения заметно порозовела. — Но все равно замысел был ваш, я просто выполнила свою работу.

Снова наступила тишина, нарушаемая лишь редким стуком капель и еще более редкими звуками, которые иногда случаются в большой железной штуковине, набитой механизмами и людьми. Скрипы, бульканье, скрежет, шуршание… один раз фрегат-капитану почудился недовольный мяв. Большая часть экипажа сейчас лежала по койкам, экономя драгоценный кислород. Девчонки неплохо держались — лучше, чем опасался Ярослав, помня, как срывало иной раз новобранцев. Конечно, в походе они провели несколько тренировок, да в курс подготовки наверняка это входило. Но все же есть огромная разница, когда тебе просто надо выдержать сколько-то времени под водой и когда где-то над твоей головой шныряют люди, мечтающие тебя убить.

— Мороженого хочется…

Узнать автора фразы по шёпоту фон Хартманн не сумел, вычислять пришлось по направлению звука и далее методом исключения. Пост управления балластными цистернами, а раз голос показался незнаком, значит, это старшина Сайко, всегдашняя молчаливая тихоня и героиня вчерашнего боя с конфедератским палубником. Попытки доктора уложить её в койку окончились в итоге полнейшим провалом, натолкнувшись на совершенно непрошибаемую стену непонимания: как же так, все в бою будут при деле, а я лежать?

— Вернемся, скинемся тебе на ведро морожки! — так же тихо пообещала ей девчушка с поста рулей глубины. — Заслужила. Только скажи, ванильное или слив…

— Тишина в отсеке! После по… — лейтенант Неринг не закончила фразу, заметив со своего места жест дежурного акустика, Кантаты. Точнее, звали её как-то похоже, но иначе. Только с момента, как она как-то призналась, что играет на саксофоне и даже притащила его на борт подводной лодки, даже сам Ярослав успел позабыть её настоящие имя и фамилию. Впрочем, сама Кантата вроде бы не обижалась и на прозвище отзывалась вполне охотно. В отличие от второго акустика, которую все называли Рио-рита.

— Акустик — командиру! Сильный шум винтов по пеленгу 135. Групповая цель… дистанция не менее семи миль, сокращается.

— Вот они!

Наверное, сейчас удачное время для молитвы, подумал фон Хартманн. Увы, когда-то зазубренные в детстве строки сейчас упорно не вспоминались. В голове, словно заевшая пластинка, крутилась мысль, что на тренажере в училище звук гидролокатора совсем не похож на настоящий. Когда вернусь, надо будет сказать, чтобы подправили…

…если вернусь.

Последнюю мысль он сразу же вытеснил прочь, как воду из балластной цистерны — сейчас нужно было сосредоточиться на боевой задаче, а что будет потом… это уже не так важно. Но это было все равно, что приказать себе не думать о белой акуле. Мысль возвращалась снова и снова, привлеченная запахом будущей крови. Дурацкая мысль… совсем недавно у Хана Глубины не могло возникнуть даже тени подобных сомнений. Тогда они все, от капитана до последнего матроса, были уверены, что живут в долг. До войны считалось, что в глубинники берут лишь добровольцев. Не совсем правда, но кадры Папа и в самом деле просеивал мелким ситечком, а дальше в дело вступал отработанный процесс превращения руды в стальной клинок. Но тогда мы знали… по крайней мере, думали, что знаем на что и ради чего идем. А что могут знать эти… детишки? Они хоть понимают, почему им на завтрак положено целых две сардины?!

— Лейтенант Неринг, пройдите в отсеки… пусть задействуют установки регенерации. Только без фанатизма, а то надышатся кислорода и устроят нам тут пьяные танцы…

— Слушаюсь, командир.

— Акустик?

— Пеленг прежний… минимум два крупных корабля… охранение. Дистанция