Высшая раса - Дмитрий Казаков

В свое время Петр переплывал Волгу и навыков хорошего пловца не растерял. Но покорять Дунай, рискуя получить в голову молнию, он не собирался. Плыл потихоньку вдоль берега вниз по течению. В ту сторону, где километров через пятьдесят должен был быть Линц. Немцам и в голову не придет, что беглец выбрал такой путь, и собаки, даже самые чуткие, не смогут взять след.

Он равномерно двигал конечностями, преодолевая метр за метром, гроза потихоньку слабела, откатываясь на север, и оставался за спиной, на скале, над Дунаем, замок Шаунберг, средоточие чудовищных и пугающих чудес, невозможных с точки зрения здравомыслящего человека.

Нижняя Австрия, город Вена,

военная комендатура Советской армии

29 июля 1945 года, 4:07 – 4:29

Генерал-лейтенант Благодатов очнулся оттого, что чихнул. Зуд в носу не проходил, и он чихнул еще раз и только затем открыл глаза. Над головой обнаружился серый потолок. Под спину, судя по ощущениям, была подстелена шинель, а второй шинелью комендант был накрыт. Ноздри щипал запах каменной пыли. Такой бывает при разрушении старых домов, когда целые клубы такой пыли взвиваются в воздух.

В голове была гулкая пустота, и каждая попытка пошевелиться отдавалась в затылке ноющей болью. Не обращая на нее внимания, генерал-лейтенант приподнялся и, опершись на локти, принялся осматриваться.

Он лежал на кровати в караульном помещении, расположенном у самого входа в комендатуру. На месте окна зиял огромный пролом, сквозь который вместе с прохладным воздухом вливался свет раннего утра.

В дверь, привлеченный, судя по всему, шумом, заглянул полковник Перервин. Красивое лицо его было перекошено болью, а голову стягивал бинт.

– А, вы очнулись, Алексей Васильевич, – сказал Перервин сиплым голосом. – Как вы себя чувствуете?

– Ничего, – ответил Благодатов, со стоном переводя тело в сидячее положение. Без очков он видел плохо, но привычных стекляшек под рукой не оказалось.

– Треснули они, – правильно истолковав ищущий взгляд коменданта, покачал головой главный политрук Вены. – Когда мы вас вытаскивали.

– Откуда? – спросил генерал-лейтенант, недоуменно морщась. Воспоминания оканчивались на взрыве.

– А шкаф на вас упал, – пояснил полковник, выуживая из портсигара папиросу и чиркая спичкой. – Когда граната в соседней комнате рванула.

– А атаку мы отбили? – спросил Благодатов, с благодарным кивком принимая подожженную папиросу.

Первая же затяжка вернула ясность мысли, позволила вновь ощутить наличие мыслей в голове.

– Нет, – ответил Перервин, также затягиваясь. – Они ворвались в здание. Но тут, на наше счастье, атаковали части гарнизона, и немцы вынуждены были убраться.

– А вообще в городе – что? – поинтересовался генерал-лейтенант, выискивая, куда бы деть бычок. Махнув рукой, бросил его прямо на засыпанный кусками стекла и дерева пол.

– Плохо в городе, – со вздохом отозвался полковник. – Немцы лишили нас связи и электричества. Нападениям подверглись комиссариат Конева, а также резиденция правительства Австрии.

– Доктор Реннер?[45]– быстро спросил комендант.

– Жив, – ответил Перервин. – И бургомистр тоже. На пять, кстати, назначено совещание у Конева.

– А сейчас сколько? – генерал-лейтенант опустил ноги на пол. Под ботинками что-то противно хрустнуло.

– Половина доходит, – подполковник тоже встал. – Машина есть, так что не опоздаем. Может, врачу вас еще раз посмотреть?

– Не надо, – ответил Благодатов и, морщась от боли в спине, двинулся к дверному проему.

Нижняя Австрия, семь километров к западу от Вены,

деревня Пургшталль

29 июля 1945 года, 4:23—4:41

Несмотря на ночь, проведенную в бою, штандартенфюрер Циклер не выглядел уставшим. Бригаденфюрер Беккер смотрел на него со смесью восхищения и ужаса. Чудовищная выносливость и сила сверхлюдей пугали его, пусть даже качества эти в принципе не могли быть обращены против командира.

– Докладывайте, – велел он штандартенфюреру. Разговор происходил во дворе дома, который Беккер вчера выбрал под штаб. На улице было довольно прохладно, зато не так одолевала сонливость.

– Яволь, – Циклер убрал руку от пилотки и монотонным, скучным голосом, словно радио, принялся рассказывать:

– В результате ночной атаки на позиции противника поставленное задание выполнено почти полностью. На оборонительном рубеже выведено из строя около двух десятков противотанковых пушек, уничтожено более тысячи человек личного состава.

– Хорошо, – кивнул бригаденфюрер. – Теперь атаковать будет легче. А что в городе?

– Там наши успехи меньше, – ответил Циклер. – Удалось взять штурмом комендатуру, но ее сразу отбили. Противник смог быстро подтянуть резервы, и нападения на правительство и комиссариат провалились. Но мы лишили город электричества.

– Ясно, – Беккер посмотрел на подчиненного с подчеркнутой суровостью. – Позор невыполненного приказа смоете с себя кровью в бою. До шести – время на отдых, а в шесть пятнадцать начинаем наступление. Да, и каковы наши потери?

– Два десятка убитых.

– Хорошо, идите.

Штандартенфюрер отдал честь и, развернувшись, словно на параде, двинулся к выходу со двора. Диверсионные группы общей численностью около двухсот сверхчеловек, громившие ночью русских, ждали перед домом его приказов.

Нижняя Австрия, город Вена,

военный комиссариат Советской армии по Австрии

29 июля 1945 года, 5:00 – 5:43

– Прошу садиться, товарищи, – маршал Конев был угрюм, в движениях его сквозила легкая заторможенность, как у любого невыспавшегося человека.

Люди, приглашенные в кабинет верховного комиссара, послушно опустились на стулья. Генерал-лейтенант Благодатов окинул взглядом соседей: доктор Реннер мрачен и угрюм, бургомистр Кернер выглядит сутулым более, чем обычно. На лицах командиров гарнизонных дивизий – спокойная деловитость.

К ним маршал и обратился в первую очередь:

– Доложите о потерях.

После пятиминутного доклада стало ясно, что в боях на оборонительном рубеже и в самом городе погибло около двух тысяч воинов, при очень незначительных потерях со стороны немцев.

– Что у вас, товарищ генерал-лейтенант? – поинтересовался еще более помрачневший маршал, повернувшись к коменданту.

– Почти полностью уничтожен комендантский батальон, – сказал генерал-лейтенант. – Погибли многие из работников комендатуры. Всего – около шестисот человек.