Мужчина – крупный, злобный... Скидка 50 % - Наталия Левитина

– Поздравляю. Ты молодец, преодолела себя. Не такая уж и трусиха, как я подумал сначала, – сказал Матвей. – Сейчас тормози и сворачивай направо.

Мы съехали с трассы на дорогу с менее гостеприимным покрытием, зашуршали шины, застучал гравий. Теперь, после испытанного ощущения полета, было очень странно передвигаться с небольшой скоростью.

На поляне перед лесом – белые березы вперемежку с соснами – мы увидели бензоколонку, а рядом – маленькое кафе. Так как наша ласточка не нуждалась в топливе, я сделала вывод, что подзаправиться потребовалось самому Матвею.

– Предлагаю перекусить, – подтвердил мою догадку инструктор.

– Ну вот, как всегда! – расстроилась я.

Мне вовсе не хотелось тратить время на еду. Если б уроки оплачивались из моего собственного кармана, я бы так и заявила инструктору: никаких перекусов, поехали дальше.

– Будь милосердна, – улыбаясь, взмолился Матвей. – Ты же не хочешь уморить меня голодом? Я сегодня не успел пообедать.

Да уж. Учитывая размеры пупса, ему необходимо постоянно подбрасывать в топку топливо. Даже и не знаю, в каком невероятном количестве калорий он нуждается ежедневно: пять, семь тысяч?

– Мы только тем и занимаемся, что едим, едим, едим! – вздохнула я и припарковала машину. Так как площадка перед кафе была абсолютно пустой, мне удалось это сделать довольно ловко.

Матвей мог бы напомнить наглой ученице о двух часах, проведенных нами на шоссе, но он промолчал. Вылез из автомобиля и направился в трактир, а я засеменила следом, как Пятачок за Винни-Пухом…

Кафе смотрелось симпатично – чистые столы из голубого пластика, красивые занавески. Мы были единственными посетителями. В окнах играло солнце, словно на дворе стоял не октябрь, а жаркий июль.

Я попыталась оплатить заказ. Внезапно стало жаль этого ненасытного медведя, страдающего от голода. Он так жадно шарил глазами по лоткам с салатами, тушеным мясом и котлетами, а потом взгромоздил на свой поднос три яруса тарелок и плошек. Но, как обычно, Матвей не позволил мне достать кошелек, оплатил пиршество самостоятельно. На моем подносе гордо и одиноко красовался стакан с компотом…

– Ну как, понравилось летать?

– О-о-о! – восторженно закатила я глаза. – Это супер! Хорошо, что тебе все-таки удалось меня заставить. Сама бы я ни за что не решилась. Еще лет двадцать, наверное, ползала б как черепаха.

– А ведь есть такие водители. Легче научить тюленя пользоваться столовыми приборами, чем этих тихоходов ездить нормально.

– Пусть ездят так, как им удобно.

– Им-то удобно. Но другим-то надо побыстрее. Я не призываю тебя изображать завзятую гонщицу. Но и ездить со скоростью двадцать километров в час тоже не дело.

– Скажи, а твоя «девятка»… Она, наверное, не простая?

– В смысле?

– Очень резвая красотка.

– Спасибо за комплимент. Теперь уже не будешь называть ее зеленой лоханкой?

– Беру свои слова обратно. Готова принести извинения. Ты, случайно, не читал «Три товарища» Ремарка?

– Совершенно случайно – читал. Два раза.

– Правда? Ты не шутишь?!

– Нет. Понимаю, о чем ты хочешь сказать. В книге друзья переоборудовали старый автомобиль. Перебрали его по винтику, оснастили, улучшили. А кузов оставили прежним.

– Да, машина выглядела отвратительно – лом, рухлядь, все над ними издевались, – подхватила я, радуясь, что Матвей тоже читал одну из моих любимых книг и способен поддержать обсуждение. – Но парни специально ничего не меняли – им нравилось обгонять сверкающие «бьюики», вызывая гнев и недоумение у богатеньких снобов. Ты тоже так развлекаешься? Висишь на хвосте у мерса, доводя владельца до бешенства? А потом еще и обгоняешь его?

– Нет, так я, конечно, не развлекаюсь. Но ты угадала. Моя машинка – не из обычных «жигулей». Я над ней вдумчиво поработал.

– И тебе было не жаль отдавать свою драгоценность на растерзание чайнику?!

– Ну, особого вреда ты ей не нанесла, – улыбнулся Матвей. Улыбка чудесным образом преображала его, в один миг превращая из мрачноватого громилы в добрейшего здоровячка. – И потом… У меня еще и другая есть.

– Вот как? Покрупнее и посолиднее?

– Да… Значит, любишь Ремарка?

– Он прекрасно пишет. Какой стиль – порою лаконичный до предела, порою – красочный. И эта всепроникающая грусть, тоска…

– Ром, туберкулез, депрессия, нищета, – вспомнил Матвей. – Не очень-то весело.

– Да. Но самое грустное – любовь в его книгах такая хрупкая и нереальная, ее невозможно удержать и сберечь.

Я свою тоже не сберегла!

– А я полагал, современные девушки читают только глянцевые журналы. И еще листают каталоги «Квелле» и «Орифлейм», – усмехнулся Матвей.

– Наверное, я не современная девушка. Да и не девушка вовсе. Старушка! Я еще обожаю «Сто лет одиночества» Маркеса.

– Да? А я, честно говоря, запутался в этих бесконечных Аурелиано, Хосе Аркадио… Их там очень много, – рассмеялся Матвей. – Колоритная, конечно, сказка.

– А моя мама только что улетела в Колумбию.

– Ого! На родину Маркеса! Круто!

Минуту мы молча улыбались друг другу, нас накрыло теплой волной. Я думала о том, сколько автоинструкторов читали Ремарка и Маркеса и какой процент из них знает, что Габриэль Гарсиа Маркес является колумбийским писателем…

Очевидно, мне достался раритетный экземпляр. Мой инструктор уникален.

– Юля…

– Что?

Матвей секунду смотрел на меня пристально, затем отвел глаза, словно смутившись. Интересно, что он собирался сказать? И почему передумал? Наша беседа (приятная, как и все разговоры с Матвеем) забуксовала и замерла, увязнув в потоке неясных ощущений. Инструктор смотрел в окно, словно вспоминая о чем-то, я изучала его лицо, уже давно мне знакомое – крепкие скулы, твердый подбородок…

Вдруг вспомнила мамины слова. Марго предположила, что мне удалось очаровать Матвея. Неужели? Да что там! Он просто влюбился в меня до беспамятства!

Несомненно!

Как же иначе?

Я ведь только тем и занимаюсь – очаровываю мужчин. Располагаю для этого целым арсеналом средств: прелестной грудью минус первого размера и выпирающими ребрами. Могу также похвастаться божественным цветом лица – серым, с благородным землистым оттенком…

– Пойду проветрюсь, – сообщила я, поднимаясь.

Я вышла на улицу – прогуляться по площадке перед кафе. Вокруг возвышались сосны, приятно и терпко пахло хвоей и смолой, покачивались березы, теряя листья – они осыпались вниз золотым дождем… Словно огромные розовые фламинго, по небу плыли облака, освещенные мягким вечерним светом. Шоссе шумело неподалеку, проносились огромные пыльные фуры, стремительно пролетали седаны и джипы. Лучи уходящего солнца золотили верхушки деревьев, вспыхивали в лобовых стеклах автомобилей… Грусть и усталость внезапно навалились на меня невыносимым грузом. Грусть была щемящей и пронзительной, а прелесть золотисто-розового теплого вечера только усиливала ее – ведь этот вечер я разделила не с тем мужчиной. Близость Матвея, такого милого и интересного, только подчеркивала мое одиночество…