Чарлз-стрит, 44 - Даниэла Стил

Йен чувствовал, что Крис недолюбливает родителей бывшей жены, и понимал, что Крис и Кимберли расстались навсегда. Секретом для мальчика не была и неприязнь родителей отца к Кимберли. Йен часто с горечью думал о том, что все люди вокруг на кого-нибудь да злятся. Он вспоминал долгие разговоры с Франческой и Марией, игры с Эйлин, а когда, услышав от него эти имена, родные спрашивали, кто это такие, Йен объяснял, что просто его друзья. Йен признался отцу, что соскучился по оладьям в виде Микки-Маусов, которые получались такими аппетитными у Марии. А еще — по Шарлю-Эдуару и его фокусам с яйцами. Мальчику особенно запомнилось, как нарочно уроненное яйцо разбилось, а его содержимое растеклось по полу.

Так или иначе, лето прошло прекрасно. Йен вырос на целых два дюйма, Крис немного расслабился, повидался с братом, сестрой и племянниками, хотя и не был особенно близок с ними. Все эти люди были настолько похожи на родителей Криса, словно их отлили в одной и той же форме. И все-таки Крис радовался встрече, а Йен любил играть с двоюродными сестрами и братьями возле фамильного дома. Дети быстро загорели, все младшее поколение часто каталось на яхте родителей Криса — красивом парусном судне с четырьмя каютами и тиковой палубой, очень похожем на то, на котором сам Крис учился плавать под парусом в детстве. Эти морские прогулки Йен особенно любил и порой думал, что в Нью-Йорке будет скучать больше всего по ним. После возвращения домой Крис намеревался вступить в бой за постоянную опеку и победить. Больше он никогда не расстанется с Йеном.

В Мэне Франческа чувствовала себя легко и свободно. Друзья Тодда чудесно относились к ней и ни словом не упоминали самого Тодда и его невесту, хотя те приезжали всего неделю назад и составили хозяевам отличную компанию. Но и приезд Франчески пришелся кстати. Она немного расслабилась, часто смеялась и шутила, на время забыла о заботах и галерее. Точнее, не забыла, а запретила себе думать о чем-либо, кроме ветра и парусов, времени ужина и о том, что выбрать — омара или бифштекс. В кои-то веки у нее появилась возможность побаловать себя.

Пока она была в отъезде, ей никто не звонил, не присылал текстовых сообщений и писем по электронной почте. Ее коммуникатор молчал целых три недели. Об этом Франческа и мечтала, но была вынуждена согласиться с матерью: на следующий год ей обязательно надо придумать что-нибудь новое для отпуска. Отдых в кругу друзей Тодда вызывал у нее легкое ощущение неловкости, ей казалось, будто она следует за ним как тень. Франческа решила в следующем году одна съездить в Европу или еще куда-нибудь. К таким переменам она была почти готова.

Перед отъездом Франческа горячо поблагодарила хозяев за гостеприимство. Из Бангора в Бостон она добралась самолетом, а оттуда еще одним вылетела в Нью-Йорк. Приземляясь в аэропорту Ла-Гуардиа, она думала об Йене и Крисе: они расстались давно, Франческа уже соскучилась по ним, по смешному личику Йена и разговорам с Крисом. Ей хотелось узнать, не вышла ли из тюрьмы мать Йена.

Сидя в такси, которое везло ее в город, Франческа блаженно улыбалась. Ее кожу покрывал ровный загар, волосы высветлило солнце. Ей казалось, что она пробыла в отъезде несколько месяцев. Дом ждал ее, уютный и приветливый даже снаружи. Вставляя ключ в замок, Франческа размышляла, нашла ли Эйлин работу. Хорошо бы ей наконец повезло и Брэд больше не появлялся на горизонте. Франческе не терпелось узнать, как дела у Эйлин, вестей от которой последние несколько недель она не получала. Правда, сама Франческа отправила девушке несколько сообщений, но Эйлин не ответила.

Не успев шагнуть через порог, Франческа вдруг поежилась, словно от холода. Все в доме, казалось, было на своих местах, но почему-то волоски у нее на руках встали дыбом, по спине пробежал холодок. Франческа почувствовала себя глупо: все на месте, все цело, а ей кажется, будто в доме побывал кто-то чужой. Она позвала Эйлин по имени, но ей никто не ответил. Осматриваясь, она заметила, что дверь в гостиную распахнута, увидела разбитый в щепки стул у стены и застыла как вкопанная. Теперь она уже не сомневалась: в доме что-то произошло. Внутренний голос приказывал ей бежать. Она метнулась к входной двери, вылетела на улицу и, чувствуя себя идиоткой, остановилась на крыльце, хватая ртом воздух. Ее трясло, а она даже не понимала почему.

Первое, что пришло ей в голову, — позвонить Тодду, но делать это было неловко, и она от растерянности набрала номер мобильника Криса, чтобы попросить у него совета и, если повезет, за разговором немного прийти в себя. Спустившись с крыльца, она села на первую ступеньку. Крис ответил на звонок, в трубке послышалась мешанина звуков, по которым Франческа догадалась, что он где-то на игровой площадке, в окружении детей. Она была недалека от истины: вокруг него, возле родительского дома, и вправду играли дети. Звонку Франчески он явно обрадовался.

— Привет! Как у тебя дела? — с улыбкой спросил он, услышав ее голос.

— Прекрасно, — отозвалась она, и ее голос дрогнул. Ей вдруг стало стыдно за то, что она решила позвонить ему. В доме все наверняка в полном порядке. Вот только чем объяснить разбитый стул в гостиной и безотчетный страх, от которого по коже бегут мурашки? Может быть, в дом забрались грабители? Но если стул — последствия грабежа со взломом, почему Эйлин не позвонила ей? Части этой головоломки упорно не желали складываться. — Отпуск прошел замечательно. А твой?

— Лучше некуда. Несколько дней назад съездили в Ньюпорт, теперь проводим здесь последние выходные. Ты не узнаешь Йена: он так вымахал — настоящий верзила!

Франческа улыбнулась его словам, перевела дух и перешла к делу:

— Извини за беспокойство, поверь, я очень глупо чувствую себя, потому что звоню по такому поводу… Словом, я вернулась домой минут пять назад, и как только вошла, мне стало не по себе. Знаешь, что самое странное? Я увидела, что дверь в мою гостиную распахнута, а один из стульев словно разбили о стену. Но в остальном вроде бы все в порядке. Я не выдержала и убежала на улицу. Вот теперь сижу на крыльце, как дура, и боюсь войти в дом. А если там, внутри, кто-то есть? Посторонние, грабители? Я звала Эйлин по имени, но ее нет дома.

И сигнализация отключена. Франческа ругала себя за то, что не додумалась чаще звонить Эйлин, проверяя, все ли в порядке дома. Плакаться Крису было ужасно стыдно, особенно потому, что она, как последняя трусиха, сидела на крыльце собственного дома. Но ее и вправду не покидал страх.

Крис не раздумывал ни минуты. Слушая ее, он хмурился все сильнее.

— Доверься своему чутью. Ни в коем случае не входи в дом. Позвони в полицию. Возможно, в доме и вправду кто-то есть. Летом, когда все разъезжаются отдыхать, грабителям раздолье. Я бы на твоем месте позвонил в полицию немедленно.

— Они скажут, что я спятила, — промямлила Франческа, но совет Криса показался ей здравым.

— Лучше показаться смешной, чем быть раненой или убитой каким-нибудь бандитом. Звони в полицию. Как только что-нибудь станет ясно, перезвони мне.

— Ладно. — Она повесила трубку и сделала еще один звонок. Полиции она объяснила, что только что вернулась из отпуска и ей показалось, что дом либо ограбили, либо в нем кто-то есть. Объяснить, кто сломал стул, она никак не могла — разве что очередной знакомый Эйлин из Интернета напился и разбушевался.