Серый маг - Сергей Джевага

— Мы ничего друг другу не должны, — твердо сказал Лохматый и выгнул бровь дугой. — Ведь так?..

— Да, — сдался послушник.

— Прощай.

Бродяга отвернулся, неспешно удалился. Минута — и фигуру нищего пожрал туман. Хлюпнула вода, и тишина стерла последнее напоминание о безумце. Птиц дрожащей рукой убрал прядь со лба. Нахмурился, пнул случайный булыжник и выругался.

«Да какого демона? — мелькнуло в мозгу послушника. — Бродяга прав. Обязательств нет. Шли вместе, потому что так сложились обстоятельства. А когда нужда исчезла, разошлись… Такова жизнь, и не нужно себя винить. Лучше подумать, как поступить дальше. Заняться поиском ночлега и пропитания, найти коня. А завтра отправиться в путь».

Не мудрствуя лукаво, Птиц выбрал самую широкую улицу. Такие обычно являются сквозными, ведут к центру. А чем ближе к обиталищу правителя, тем больше попадается достойных заведений. Хотя, судя по внешнему виду домов и обстановке в общем, парень сильно сомневался в наличии этих самых, достойных…

Лишь через добрую сотню шагов на улицах появилось некое подобие оживленного движения. Отовсюду слышались голоса, хлюпанье и чавканье грязи, стуки дверей. Народ вяло работал, занимался делами… У какой-то лавки суетились грузчики, таскали мешки с мукой. Чуть поодаль, у колодца, образовалась очередь из пожилых женщин с ведрами. Две набирали воду, разливали товаркам. Остальные терпеливо ждали, с тоской и унынием поглядывали в небо.

Пожалуй, впервые в жизни Птиц испытал непреодолимое желание напиться. Вино могло хотя бы ненадолго притупить сомнения. Да и согреться не мешало. Забыться на вечер, очистить мозг от шелухи. И решить, что следует делать. Но Ирн также понимал — слабость. Хмель не устранит проблем, даст временную иллюзию облегчения…

В мешке зашевелился Колючка. Недовольно заворчал, царапнул ткань. По интонации стало понятно, что верный хорек возжаждал поохотиться. Последние дни недоедал, промышлял подножным кормом. Но Ирн поостерегся отпускать зверька. Погладил боковину мешка, шепнул пару успокаивающих слов. Отыскал взглядом первого попавшегося горожанина и громко спросил:

— Милейший! Подскажите, где ближайшее питейное заведение.

Мелкий худосочный мужичок сидел на пустом деревянном ящике у стены дома. Лицо бледное и морщинистое. Кожа обвисла на щеках неопрятными складками, шея тонкая, как у цыпленка. Череп укрыт жалкими остатками когда-то пышной шевелюры. Одежда — рваная роба неопределенного цвета. Вместо обуви отрезы кожи, перемотанные бечевками. Мужчина задумчиво почесывал впалую грудь, беззвучно шевелил губами. Но, услыхав Птица, медленно поднял голову. Наморщил лоб, словно пытался припомнить нечто важное, пробормотал:

— Они идут… идут…

— Что? — переспросил Ирн, удивленно приподняв брови. Подошел ближе, со смешанным выражением жалости и презрения посмотрел на горожанина. — О чем вы говорите?..

— Идут… — повторил мужчина, плаксиво скривившись. — Пить, жрать идут. Не хочу. Устал… но идут. Жалко…

Бессвязное бормотание резко затихло. Мужичок встрепенулся, резко вскочил. Глаза безумно сверкнули, рот жалобно искривился. Показались вспухшие окровавленные десны, пара желтоватых зубов. В зрачках мелькнули отблески разума, ярость и страх.

— Уходи!..

— Э-э-э… — протянул Ирн в затруднении. Испуганно отступил, выставил ладони. — Не беспокойтесь. Я спросил…

— Убирайся, дурак! — взвизгнул мужик. — Прочь!..

— Но что происходит? — Птиц пожалел о содеянном. Не везет, так не везет. И почему на пути встречаются одни психи?..

— Ты не понимаешь, — сказал горожанин и неожиданно засмеялся. — Никто не понимает… Слышишь? Они идут… идут, чтобы скормить этой суке! Тс-с… Тихо. Нас не должны увидеть вместе. Больше не хочу туда… Не хочу!..

Мужик отмахнулся от незримых врагов, захрипел и завыл. На миг приоткрылся ворот робы. На шее у самой ключицы обнажились синевато-черное пятно, множество ранок и язвочек, волдырей. В ноздри послушника ударил запах гнили и крови, чего-то отвратительно кислого. Человек упал на землю, обхватил голову руками. Начал раскачиваться, как маятник, пыхтеть…

В душу Птица вполз стылый ужас. Если бы в Дорберге лютовала чума, прохожих не было бы совсем. А тут нечто иное. Мрон! Разобраться бы, чародеев призвать. Но у него другая миссия, следует помнить о свитках и нашествии Тьмы.

Отвернувшись, Ирн поспешил прочь. Через пару десятков шагов споткнулся и замер. Пришло осознание некой неправильности в облике незнакомца. Одежда! Простая полотняная роба, что одевают под мантию служители!.. Еще не веря догадке, Птиц оглянулся. Горожанин выделялся на фоне темной кладки блеклым размытым пятном. А рядом уже возникли силуэты иных людей. Заскрежетал металл, кто-то простуженно проворчал:

— Взять эту падаль! Последняя ходка…

— Нет… не хочу! — засипел мужик.

— Надо, дорогой, — хохотнул кто-то. — Что ж ты расселся на видном месте? Прохожих пугаешь, вид портишь. Давай-давай, поднимайся. Отдохнешь немного, подлечишься… хе-хе… за казенный счет.

— Аларом заклинаю! — застонал горожанин. — Оставьте меня! Возьмите лучше соседку. У нее… у нее дочь, еще ни разу…

— Заткнись! — послышался третий голос, холодный и равнодушный. — Соседку проверим. А ты, так или иначе, пойдешь… твоя очередь.

— Нет! — булькнул мужик.

Раздались хрипение, короткий удар и ругань. Птиц скривился, словно от сильнейшей боли. Побледнел и задрожал. Бросил быстрый взгляд на тубус, затем опять посмотрел в туман и направился обратно.

Мгла отхлынула, поредела. Показался знакомый фасад, деревянный ящик. Рядом с дверью стояли три массивных воина. Как на подбор: высокие и широкоплечие, грузные. Длинные усы мокрыми тряпками свисали по подбородкам. Неопрятная щетина придавала сходство с разбойниками. Что удивительно, одеты одинаково. Вообще-то лишь богатые синьоры могут позволить себе заводить единую форму в войсках. Обычно обмундирование кнехтов сводилось к копью и щиту с гербом господина, стеганому жилету и кольчуге. Стражникам же выдавали и того меньше — кинжал, щит и накидку. А эти выряжены как господа: в цельнокованые кирасы и кожаные камзолы, широкополые шляпы с металлическими шишаками. Из обуви — длинные, почти до половины бедра сапоги. В ножнах длинные мечи… Но, судя по повадкам, все-таки стражи порядка. Странно… особенно на фоне окружающей нищеты.

Воины нагловато похохатывали, перебрасывались шутками. Двое быстро и умело вязали руки несчастному. Третий, видимо командир, покрикивал и подгонял. То и дело кривился, шмыгал носом. С неприязнью всматривался в туман, сбивал со шляпы мутные капли. Увидев послушника, разом насторожился и положил ладонь на рукоять клинка.

— Что сделал этот добропорядочный господин? — с места в карьер сорвался Птиц, указав на мужика. — Почему забираете? Никого не трогал, сидел…

На лице командира наряда появилось задумчивое выражение. Остальные вояки замерли, посмотрели с явным удивлением. Тот, который вязал горожанина, даже выпустил веревку и приоткрыл рот.