Книга таинств Деливеренс Дейн - Кэтрин Хоу

Конни подняла голову и посмотрела на сводчатый потолок читального зала. Она вспомнила завещание Деливеренс. Оно, будто телескоп, помогло преодолеть время и увидеть, как жила давно ушедшая женщина. И вот теперь Конни держит в руках расписанный по дням календарь жизни еще одной женщины, но ей казалось, что знает она ее гораздо меньше. Холодная практичность Пруденс, ее упрямое нежелание изливать чувства — хоть и оправданные временем — оставили в душе Конни зияющую пропасть непонимания. Захотелось запустить журналом в стену, смять листы, разорвать их на мелкие части — в общем, сделать что угодно, лишь бы выбить из Пруденс ее сдержанность. Но Пруденс была далеко — за двухсотлетней стеной времени.

Откуда-то упала капля и смазала набросок одуванчика в блокноте. Конни вытерла глаза и оттолкнула от себя старинный манускрипт.

— В самом деле, я немного удивлена, что он тебе позвонил, — сказала Грейс.

Голос звучал мягко, но Конни показалось, что она несколько смущенно подбирает слова.

— Ему просто было любопытно узнать, что я вычитала в дневнике Пруденс, — заверила ее Конни. — Он знал, что вчера я ходила в библиотеку. И знал, как важно было найти в дневнике упоминание о книге таинств, иначе я бы даже не подозревала, где еще искать.

— Как он воспринял то, что ты ему рассказала? — осторожно спросила Грейс.

Когда она вязала, она всегда все говорила очень осторожно. Интересно, подумала Конни, что выйдет из-под быстро мелькающего вязального крючка Грейс, пока они будут разговаривать? Она представила, как мама сидит у себя в гостиной, зажав трубку плечом, а на коленях и у ног на полу мотки пряжи всех цветов радуги.

Конни сняла паутину с зеркала в прихожей и вздохнула.

— Если честно, он расстроился.

На самом деле, правильнее было бы сказать рассердился. Мэннинг Чилтон позвонил ей в то утро, когда она сидела за чашкой кофе, пролистывая номер местной «Газетт энд мейл», пестревшей заголовками: «Фейерверк состоится в 21.00», «Регата моделей яхт: зарегистрировано рекордное число участников», «Заседание Ротари-клуба отложено». Когда Конни сказала Чилтону, что не обнаружила прямого упоминания книги в дневнике Пруденс и что сама Пруденс оказалась весьма мрачной женщиной, зарабатывающей на жизнь в качестве повитухи, тот стал выспрашивать, каким будет ее следующий шаг. Конни, сбитая с толку тем, что руководитель звонит ей домой в выходной день, была не готова к этому вопросу.

— Что значит расстроился? — спросила Грейс.

Конни помедлила.

— Думаю, он переволновался. Это очень необычное исследование, он хочет, чтобы мне все удалось.

Конни облекла в мягкую форму то, что он на самом деле сказал: «Скажите мне ради всего святого, зачем вы впустую потратили столько своего и моего времени?» И: «Честно говоря, я ожидал от вас большего». Конни содрогнулась, вспомнив разговор.

— Что значит расстроился, Конни? — не отставала Грейс.

Конни опять вздохнула, внутренне проклиная свое вечное желание, чтобы Грейс больше интересовалась ее работой.

— Ну, он… накричал на меня, — призналась она и тут же добавила: — Но ничего страшного.

— Ах, Конни! — воскликнула Грейс, в раздражении бросив на пол вязальный крючок.

— Мама, правда, ничего страшного.

«Лучше бы вы приложили усилия, чтобы найти ее, — сказал тогда Чилтон. — В противном случае я поставлю под сомнение вашу преданность истории как науке и не смогу гарантировать получение вами стипендии в наступающем году».

У Конни все сжалось внутри при одном воспоминании. Она успокаивала себя, что он, видимо, таким способом — хотя и не самым гуманным — подхлестывал ее научный пыл. Грейс сердито выдохнула, и ее горячее дыхание пролетело по проводам и коснулось уха Конни.

— Он действительно хочет, чтобы я нашла книгу. Но сейчас я даже не подозреваю, что с ней сделала Пруденс Бартлетт, и поэтому он расстроился. Я просто была не готова.

Конни прошла в столовую с телефоном. Провод чуть-чуть не дотянулся до полки с посудой. На прошлой неделе Конни провела немало времени, отмывая слои грязи и пыли с каждого блюдечка, и теперь они поблескивали в темном углу комнаты. Конни взяла в руки кружку — британская, девятнадцатый век, с тонкой трещиной — и поставила ее на место.

— В чем-то он прав, — продолжила она. — Я не представляю, что делать дальше. Пруденс не оставила завещания и не упомянула о книге в дневнике. Если я не выясню, куда подевалась книга, мне придется отказываться от проекта.

— Гм… — проговорила Грейс с едва уловимым неодобрением в голосе. — А почему он так заинтересован?

— Все руководители заинтересованы в успехе своих студентов, — сказала Конни, осознавая, что фраза звучит неубедительно и формально.

— Должно быть, многое изменилось со времен моей учебы в колледже, — вздохнула Грейс. И когда Конни исправила «колледж» на «университет», добавила: — Конечно, дорогая, в университете. Это действительно так важно?

Конни резко втянула в себя воздух.

— Знаю-знаю, — поспешила заверить ее Грейс, прежде чем возмущение Конни успело оформиться в словах. Конни подавила вздох и решила сменить тему.

— Как готовишься к четвертому числу? — спросила она, теребя одно из засохших растений, все еще висящих в столовой.

Мама звонко рассмеялась.

— Никаких хот-догов и фейерверков, если ты об этом. Устроим распродажу домашней выпечки и ярмарку с аттракционами, чтобы собрать денег. Излишек пойдет на наш комитет по озону. Ну а я буду определять цвет ауры.

Конни ничего не сказала, но про себя задала вопрос: «Грейс, а какого цвета моя аура сейчас?»

— Знаешь, попробуй взглянуть на книгу с другой стороны, — сказала Грейс, заполняя образовавшуюся паузу.