Огненное сердце - Линда Ховард

Она прищурилась, глядя в широкую спину и размышляя о том, как бы ей хотелось дать ему камнем по башке или по этой широченной, мокрой от пота спине, хотя камень, наверное, от него отскочит, уж слишком он весь твердый. Вчера ему помешали рукава рубашки, потому что они сковывали размах его мачете, когда он рубил загораживающие путь лианы. Тогда он просто оторвал эти рукава. Его голые руки были перевиты мускулами, которые бугрились и перекатывались при каждом движении. При виде этих мускулов у нее сводило живот.

— Полагаю, — продолжал он, — если через день пути ты не увидишь эту твою плоскую гору, мы повернем обратно и будем ходить туда-сюда, пока ты ее не найдешь?

«Нет, лучше целиться ему в башку», — с удовольствием подумала она. Конечно, голова, наверное, самый твердый его орган, но, если взять камень покрупнее, он, наверное, сделает в ней вмятину и привлечет его внимание. Однако вслух она ласково заметила:

— Какая прекрасная мысль! Теперь я не буду так волноваться, если не замечу ее с первого раза.

Он уже усвоил, что когда она разговаривает сладеньким голоском, значит, готовится сказать или сделать ему какую-нибудь гадость. Поэтому он опасливо оглянулся через плечо. Выражение ее лица никак нельзя было назвать сладким. Она смотрела на него так, словно собиралась четвертовать его, и с удовольствием предвкушала, как будет это делать. Проклятие, никогда он не встречал другой такой женщины. Она была волевой, уверенной в себе, с ясным умом, то есть обладала как раз теми качествами, которые никогда не привлекали его в женщинах. Он был больше склонен искать в них юмор, здравый смысл, раскованность, ну, и чтобы были грудастыми. Двум последним требованиям Джиллиан явно не отвечала, хотя чувство юмора, правда несколько своеобразное, у нее было, и оно ни на миг не позволяло ему расслабляться. Он не смог ее запугать, не смог смутить и обольстить тоже не смог. Он начал уже сомневаться, а может ли он вообще как-то на нее повлиять.

В течение двух недель он редко отпускал ее от себя дальше чем на десять футов. Из поля его зрения она выходила, только когда справляла естественную нужду или когда последние три ночи запиралась в своей палатке. Но даже когда она отходила по естественной надобности, он старался находиться поблизости, одновременно следя за Дутрой. Если бы ему пришлось все свое время находиться рядом с любой другой женщиной, вот так же не отходя от нее ни на шаг, он сошел бы с ума от скуки. Джиллиан тоже сводила его с ума, но уж никак не от скуки.

По правде говоря, он тревожился и досадовал, что ее нет рядом с ним по ночам, чтобы он мог ежеминутно за ней приглядывать. Что, если Дутра попытается залезть к ней в палатку? Кейтсу явно удалось вбить в голову этому ублюдку, что, пока они будут добираться туда, он должен вести себя примерно. Но это вовсе не означало, что Бен доверял ему хоть на секунду. Джиллиан проделывала свой фокус с молнией клапана палатки, и у нее был пистолет, но что будет, если Дутра просто вспорет ткань палатки сбоку? Успеет ли она вовремя проснуться? Конечно, она доказала, что она женщина ловкая и умеет за себя постоять. По правде говоря, она почти каждый раз на шаг его опережала, и это его чертовски раздражало. Но он все равно беспокоился о ней и нервничал. И вообще, если он в ближайшее же время не возьмет ее, то либо взорвется, либо превратится в безмозглого идиота! Когда он благополучно доставит ее обратно в Манаус, он запрется с ней в номере гостиницы и не войдет оттуда до следующей своей поездки в верховья, то есть месяц или больше. Целый месяц заниматься любовью… На несколько мгновений он предался сексуальным фантазиям, подробным, ярким; потом глаза его сузились: он вдруг осознал, что новая работа будет означать, что ему придется оставить ее в городе, и, когда он вернется, ее, вероятнее всего, там уже не будет. Нет, независимая мисс Шервуд сядет в самолет и отправится обратно в Штаты или же помчится куда-нибудь раскапывать старые кости.

Он остановился как вкопанный и, круто обернувшись, смерил ее яростным взглядом. За ней вся их колонна резко замерла на месте, но он на них даже не глянул.

— Ты, черт тебя побери, останешься там, где я тебе велю! — рявкнул он и, снова отвернувшись, злобно рубанул по лиане.

— О чем ты, Льюис? — пробормотала она, снова двинувшись вперед. — Перегрелся что ли?

— Не перегрелся, — прошипел он в ответ. — Сперма закипает.

Она закусила губу, чтобы не рассмеяться.

— А-а, понимаю. Затопило мозги.

— Затопить затопило, но не мозги.

Он говорил таким раздраженным тоном, что ей захотелось погладить его по голове и сказать: «Ну-ну, успокойся». Однако вряд ли он оценил бы этот жест. Вместо этого она поинтересовалась:

— Если воздержание дается тебе с таким трудом, то как же ты справляешься в других экспедициях?

Он снова оглянулся через плечо, и в зеленоватом сумраке леса ярко блеснула сапфировая синева его глаз.

— Обычно это не трудно.

— И что же отличает эту поездку от других?

— Ты.

— Напоминаю не о том?

— Вроде того, — пробормотал он.

Она замолчала, но не смогла сдержать улыбки. Так, значит, он досадует и чувствует неудовлетворенность? Прекрасно. Так ему и надо!

Он снова остановился и замер. Она чуть не упала, пытаясь вовремя остановиться, чтобы не налететь на него. За ней весь отряд тоже стал, что-то в настороженном молчании Бена встревожило носильщиков. Медленным движением Бен сиял с плеча ружье.

Он прошептал что-то Пепе на языке тукано, и маленький жилистый индеец шепотом ответил ему.

— Пяться, — пробормотал Бен, обращаясь к ней. — Очень осторожно. И ни звука.

Это было легче сказать, чем сделать, но, повинуясь повелительным жестам Пепе и Эулогио, все двинулись назад по собственным следам, осторожно переставляя ноги, чтобы не наступить на сучки, отводя руками ветки, чтобы те не шелестели. Дюйм за дюймом пятились они назад, гораздо осторожнее, чем ранее шли вперед.

Бен снова остановился. Джиллиан попыталась заглянуть за него, но его широкая спина загораживала почти все. Он слегка повел рукой, делая знак, чтобы она замерла на месте.

В то же мгновение она увидела зверя. Ее глаза вдруг выделили его из окружающего леса. Свирепые глаза, золотые, хищные, устремленные на Бена, который шел в их цепочке первым. Великолепная золотая, испещренная черными пятнами шкура, почти идеально сливающаяся с пестрой листвой. Толстый хвост, кончик которого подергивался, словно жил своей отдельной жизнью.

Ягуар присел, готовый к прыжку, его мощные мышцы были напряжены. Мускулы Джиллиан тоже напряглись так, что она с трудом дышала. Ей хотелось отвести глаза от этой большой кошки, которая, казалось, гипнотизировала ее, но она боялась, что если сделает это, то не увидит, как зверь прыгнет.

Теперь, когда они не двигались, влажность как будто усилилась и все густые запахи леса разом обрушились на них, только теперь к ним еще прибавился едкий запах большой кошки. Пот стекал по вискам Джиллиан и жег глаза.