32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января» - Роман Пономаренко

По плану, группа Лоренца Френкена должна была наступать в центре, а батальон Хилле – справа от нее. О том, что происходило слева, Френкен не имел ни малейшего представления. Впрочем, некоторого оптимизма добавляло то, что к его группе подошли два самоходных орудия, по-видимому, из 32-го противотанкового дивизиона СС[371], да еще присоединился и Харниш со своим бронетранспортером. Правда, от того, что Харниш был переведен в распоряжение Френкена, толку было мало – связи с дивизионом у него не было, ни по радио, ни по телефону. В последнем случае, по словам Харниша, телефонные провода были повреждены гусеницами «Хетцеров» (с его слов не ясно, были ли эти «Хетцеры» приданы Френкену, либо просто проезжали мимо; с учетом того, что в описании боя, оставленном Харнишем, «Хетцеры» не фигурируют, то скорее второе).

Немцы ожидали, что переправляться через канал войска 33-й армии начнут рано утром и будет это происходить западнее Раутенкранца. Так и случилось. В 09:50 часов утра (по берлинскому времени, 10:50 по Москве), войска 62-го корпуса атаковали немецкие позиции. Советская артиллерия вела интенсивный огонь (артиллерийская подготовка шла 20 минут), под прикрытием которого красноармейцы начали переправляться через канал. Батальон Хилле и группа Френкена попытались контратаковать, однако из-за сильного заградительного огня советской артиллерии с противоположного, более высокого берега канала у них ничего не получилось.

В полдень Хилле, Френкен и Харниш устроили военный совет, где решали, что делать дальше. Новая атака была назначена на 15 часов, а гауптманн Хилле выделил в распоряжение Харниша отделение связистов с рацией «Дора», чтобы он смог наконец связаться с дивизионом и обеспечить поддержку атаки артиллерией.

Однако инициатива теперь была полностью в руках Красной армии. В 15 часов 362-я стрелковая дивизия предприняла внезапную контратаку без артиллерийской подготовки и отсекла группу Френкена от батальона Хилле. Не ожидавшие ничего подобного подразделения группы Френкена за какие-то 20 минут были с треском выбиты с занимаемых позиций: понеся тяжелые потери, они откатились на 500 м назад. Здесь, у небольшого водотока на опушке леса, в спешке была организованна новая линия обороны. Харнишу удалось наладить связь со своим дивизионом, точный артиллерийский огонь задержал продвижение противника. Пользуясь моментом, Френкен предпринял контратаку при поддержке двух штурмовых орудий, но она оказалась безуспешной. В советских отчетах об этих событиях писалось, что 18 апреля войска 62-го стрелкового корпуса, «преодолевая упорное огневое сопротивление противника, отразив частями 49-й и 362-й стрелковых дивизий четыре контратаки силою до двух батальонов пехоты с 6 – 10 танками и самоходными орудиями каждая, из районов Кайзермюле, Цильтендорф на правом фланге продвинулись на два километра»[372]. Для усиления удара к Цильтендорфу подтягивались части резервной дивизии 33-й армии – 95-й стрелковой дивизии.

Боевая группа теперь оказалась в полуокружении, ее обходили спереди и с левого фланга, но Френкен продолжал отчаянно драться. Харниш был ранен осколком от разрывного снаряда в левое плечо и получил разрешение эвакуироваться в тыл. К этому моменту красноармейцы сумели просочиться в котловину позади и левее новой линии обороны боевой группы. Тяжело раненому Харнишу все же удалось достичь немецких позиций в двух километрах позади позиций группы Френкена. Харниш вспоминал: «Моя бронемашина дожидалась меня далеко позади. Водитель Клукхорн, узнав, что я ранен, поехал вперед, чтобы разыскать меня. При этом машина попала под обстрел, была подбита и загорелась. Спастись удалось только штурмманну Центу. Он сопроводил меня на главный медицинский пункт, где мне ампутировали руку»[373]. Затем через Берлин и Деммин Харниша доставили в госпиталь в Эйтине, где он и встретил окончание войны.

Лоренц Френкен же силами своего батальона и приданных частей продолжал сдерживать натиск противника. В итоге упорное сопротивление немцев заставило советское командование, несмотря на видимые успехи советских стрелковых частей в борьбе со слабыми немецкими боевыми группами, отказаться от развития наступления с плацдарма в районе Раутенкранца. А ночью на 19 апреля советские войска даже начали отходить.

18 апреля боевой группе Краусса тоже скучать не приходилось. На протяжении двух дней Краусс удерживал передний край своих позиций восточнее Маркендорфа против натиска 16-го стрелкового корпуса. Затем поле боя переместилось непосредственно в сам Маркендорф, в особенности в район вокруг замка и дорожного перекрестка. Замок Маркендорф (помещичья усадьба) был одним из ключевых пунктов обороны, семь раз переходивший из рук в руки: трижды немцы отбивали у красноармейцев замок Маркендорф, но в четвертый раз этого сделать уже не удалось. Район был окружен советскими войсками, а радиосвязь с подразделениями группы, находившимися южнее Маркендорфа, отсутствовала. Краусс не имел представления, ни где сейчас проходит передний край обороны, ни где находятся ближайшие немецкие войска.

По советским данным, части 16-го стрелкового корпуса 18 апреля, «преодолевая сильное огневое сопротивление и отразив частями 339-й стрелковой дивизии две контратаки противника силою до двух батальонов пехоты с 6–8 танками из района Маркендорф (южный) очистили от противника Маркендорф (северный)». Сам Маркендорф был взят 339-й стрелковой дивизией полковника Г.Т. Василенко. К 20:00 339-я и 383-я стрелковые дивизии корпуса вели бои поблизости от Маркендорфа[374].

К девяти вечера 18 апреля с девятью солдатами Крауссу удалось пробиться через вражеское окружение и выйти к позициям боевой группы южнее Маркендорфа. Здесь его настиг приказ отойти и закрепиться на линии «Ц».

Свой новый командный пункт Краусс развернул в Хохенвальде. Здесь же начали собираться подразделения 32-го противотанкового дивизиона СС. Оберштурмфюрер СС Берманн вспоминал: «Я вместе со своим техническим персоналом выехал из Миксдорфа в Хохенвальде, где находилась боевая группа Краусса. Над Маркендорфом нависли тяжелые клубы дыма. Ночью на 19 апреля мы попытались восстановить радиосвязь с 1-й ротой… которая должна была понести огромные потери в орудиях. Наконец нам удалось выйти на связь, и гауптштурмфюрер Краусс приказал нам немедленно ехать через Лихтенбергскую овчарню в расположение 1-й роты»[375].

Начав устанавливать связь с подразделениями, которые должны были занять линию «Ц», Краусс быстро убедился, что помощи ждать ему неоткуда. После беглого осмотра оказалось, что эта линия «Ц» существует только в воображении командования и на штабных картах, на деле же никаких оборонительных сооружений на ней не было. Вместе с неизвестным штандартенфюрером СС[376] они собрали полторы роты солдат самых разных родов войск, объединили их с остатками боевой группы Краусса и заняли местность, которая, судя по карте, и должна была являться пресловутой линией «Ц». При этом оба они были уверены в том, что удержать линию «Ц» этими силами им не удастся.