Молчаливые воды - Джек Дю Брюль

– Думаю, это пустышка, – сказал Хуан Максу. – Здесь, внизу, ничего нет.

– Вижу.

Макс настроил изображение на большую резкость из-за мути, поднятой движениями Кабрильо. Пробежавшая рядом белка помедлила, гневно дернула хвостом и исчезла.

Внезапно внимание Макса привлек какой-то звук. Не сигнал тревоги, но что-то гораздо худшее. Приближался низко летящий вертолет. Он шел над самыми гребнями волн, и поэтому остров маскировал шум его винтов, пока вертолет буквально не повис над ними.

– Хуан! Вертушка!

– Вытаскивай меня! – крикнул Кабрильо.

– Вытащу, но к тому времени как ты поднимешься, здесь уже все будет кончено.

Этот ход аргентинцев они обсуждали, но у них не было от него защиты. У Хенли оставалось всего несколько секунд на действия.

Судя по звуку, вертолет как будто направлялся к берегу, туда, где высадились они с Хуаном. Это было единственное разумное место для высадки. Макс вдавил кнопку управления лебедкой, чтобы поднять Кабрильо на поверхность, схватил с соседнего сиденья пистолет Хуана и выпрыгнул из внедорожника. И побежал от машины со всех ног, на ходу выхватывая собственный пистолет.

Он прикинул, что едва ли аргентинцы привезли в США своего пилота. А значит, парня за панелью управления просто наняли доставить аргентинцев на Пайн-Айленд. И если Макс быстро доберется туда, возможно, он помешает им сесть.

Всего через несколько сотен ярдов ноги у него горели, а сердце готово было разорваться в груди. Легкие судорожно старались втянуть больше воздуха. Лишние фунты веса в районе живота тянули его к земле, как якорь. Но он бежал сквозь боль, опустив голову и размахивая руками.

Мерный рокот винта изменился. Макс понял, что пилот заходит на посадку. Он буквально зарычал, выбегая на заросшую дорогу. Его шестьдесят с лишним лет словно растаяли. Он вдруг почувствовал, что словно летит над землей, едва касаясь ее ногами.

Хенли выбежал из леса. Перед ним расстилался пляж, а над песком висел гражданский вертолет «Джет Рейнджер». Вертолет медленно опускался, и ветер, поднятый винтами, безжалостно взбивал воду. Макс увидел очертания двух человек на заднем сиденье.

Дистанция была предельной для «глока», а Макса, когда он затормозил, трясло, но он поднял пистолеты. Отвел стволы от кабины вертолета и начал нажимать курки, рассылая пули направо и налево, так что выстрелы слились в непрерывный оглушительный грохот. За несколько секунд он воздвиг завесу из тридцати свинцовых пуль.

Он не знал, сколько пуль попали в вертолет, но знал, что попали. Задняя дверь распахнулась, и один из аргентинцев приготовился спрыгнуть на землю с десяти футов высоты. Пилот прибавил скорость и начал отворачивать.

Макс бросил пистолет, который держал в левой руке, и большим пальцем выщелкнул обойму из второго. Человек в двери пробрался вперед, пытаясь компенсировать наклон вертолета. Хенли со времен Вьетнама не перезаряжал оружие так быстро. Он вставил в «глок» новую обойму и передернул затвор раньше, чем аргентинец спрыгнул.

Он стал стрелять так же быстро, как раньше, в ушах звенело от взрывов. Парень в открытой двери вдруг дернулся и выпал. Не пытаясь сгруппироваться, он свалился в воду.

Хенли представлял себе, что происходило в «Джет-Рейнджере». Аргентинский майор орет, приказывая пилоту вернуться к острову, вероятно, угрожая оружием, а пилот стремится оказаться как можно дальше от психа, стреляющего по нему с берега.

Макс поставил новую обойму и стал ждать, кто победит в этой войне характеров. Через несколько мгновений стало ясно, что вертолет не вернется. Он летел прямо на запад, стараясь уклоняться от возможных выстрелов. За считанные секунды вертолет превратился в белую точку на сером небе.

Единственный вопрос, который оставался теперь у Макса, – убьет аргентинец пилота или нет. Шансы пилота ему не нравились. Эти люди уже доказали свою жестокость, и он сомневался, что они оставят в живых свидетеля.

Начиная наконец подниматься по берегу, он все еще тяжело дышал. Аргентинец, выпавший из «Джет-Рейнджера», плавал ничком примерно в пятнадцати футах от берега. Макс, целясь в него, вошел в ледяное море, стиснув зубы, когда вода дошла ему до пояса. Он схватил аргентинца за волосы и поднял из воды его голову. Глаза были открыты и неподвижны. Макс перевернул тело. Пуля вошла парню в сердце, и, если бы Макс в него целился, это был бы замечательный выстрел. А так – слепое везение.

В карманах убитого не было никаких документов, только немного наличных, размокшая пачка сигарет и одноразовая зажигалка. Макс забрал деньги и потащил тело к берегу. Когда вода стала достаточно мелкой, он принялся набивать карманы мертвеца камнями. На это ушло несколько минут, но постепенно тело начало тонуть. Макс оттащил его обратно на глубину и выпустил. Отлив утащит тело с грузом, и труп никогда не найдут. Макс поднял брошенный им пистолет и пошел назад.

Хотелось бежать, но тело не слушалось. Пришлось перейти на неровную трусцу, хотя колени по-прежнему возражали. До берега он добежал за неполных семь минут, а вот обратный путь занял не меньше четверти часа.

Макс думал, что увидит Хуана, но Председателя не было. К испугу Макса, лебедка не смотала трос. Макс осмотрел панель управления и понял, что по ошибке нажал кнопку «вниз». Взгляд на передний бампер показал, что трос с барабана полностью стравлен.

Макс опустился на заднее сиденье внедорожника и надел гарнитуру. И нахмурился, видя, что от камеры Хуана поступает только белый шум.

– Хуан, ты меня слышишь? Прием. – Макс должен был бы слышать дыхание Кабрильо, но в наушнике была только тишина, тишина, рождавшая ощущение непоправимого. – Хенли вызывает Кабрильо. Ты меня слышишь? Прием.

Он еще трижды пытался установить связь. И всякий раз, не получив ответа, тревожился все сильней. Макс решил не сматывать трос. Вместо этого он выпрыгнул из кабины и принялся вручную вытаскивать отдельный оптико-волоконный кабель. Через несколько секунд стало понятно, что кабель ни к чему не присоединен. Тонкая нить упала к ногам Макса, когда он лихорадочно рванул ее с земли.

Наконец появился противоположный конец, и Макс поднял его, осматривая место разрыва. Не похоже на чистый разрез. Пластиковое покрытие вокруг тонкого кабеля изорвано, словно терлось между двумя твердыми неровными поверхностями. Но он сам видел картинку на экране. В яме не было ничего, что могло бы вызвать такое повреждение. Тогда он запустил лебедку и со страхом ждал. Трос медленно поднимался из глубин. Как и оптический кабель, плетеная сталь словно перегрызена.

Макс кричал в глубину сырой ямы, пока не охрип, но возвращалось только эхо голоса очень встревоженного человека.

На фоне гигантских айсбергов, которым ветер и волны придали фантастические очертания, и неба, от горизонта до горизонта окрашенного в красный, «Орегон» все равно казался баржей-мусоровозом. Даже антарктическая чистота не могла изменить восприятие – перед вами был усталый старый фрейтер. Даже красивейшая рама не исправит уродливую картину.