Грехи ассасина - Роберт Ферриньо

— Представляешь, Джерри-Ли, служу уже десять лет и не перестаю удивляться человеческому двуличию. — Дэрил положил руку на пистолет, не спуская глаз с Раккима. — Это может заставить даже сильного человека прибегнуть к насилию и выпивке.

— Видите, что вы натворили, сэр? — Белый рейнджер ударил бывшего фидаина коленом в живот. — Расстроили моего напарника, а он крайне чувствительная натура.

— Лучше отдайте нам этого придурка, сэр, — посоветовал чернокожий, — нам нужен кто-то, кто будет драить полы и чистить сортиры. Был у нас один мексиканец, но сбежал. — Он щелкнул по ошейнику Лео. — А с таким идиотом проблем не возникнет.

— Сколько стоил контракт? — спросил Джерри-Ли.

— Пятнадцать тысяч долларов, — ответил Ракким. — Но я не могу…

— Пятнадцать тысяч?! — Белый присвистнул. — Когда я последний раз заглядывал в закон, это считалось хищением имущества в крупных размерах. Знаете, как мы поступим, сэр? Мы заплатим вам пятьсот долларов. Просто предъявите счет в Бюро охраны правопорядка штата.

— Я не могу…

— Назовите код системы безопасности ошейника.

— Офицер, прошу вас… — взмолился Ракким.

Белый ударил его.

Нарушитель скорости устоял на ногах. Возможно, он совершил ошибку. С тактической точки зрения сейчас следовало упасть, однако бывший фидаин начинал терять терпение.

Джерри-Ли, наклонив голову, уставился на Раккима. Видимо, он обладал неплохой интуицией, но забывал к ней прислушаться. За его спиной мигал синий свет, и лицо рейнджера частично скрывалось в тени.

— Нам нужен код. Быстро.

Нарушитель проглотил комок в горле.

— Код… код — семь-восемь-четыре-пять-пять.

Белый рейнджер приподнял стетсон.

— Большое спасибо.

Чернокожий щелкнул пультом, открывая багажник патрульной машины.

— Залезай, идиот. — Он ткнул пальцем в грудь Лео.

Толстяк вопросительно взглянул на Раккима.

— Делай, что они говорят. — Бывший фидаин пошевелил запястьем. Нож привычно скользнул в ладонь. — Все будет в порядке. Эти добрые люди позаботятся о тебе.

— Не хочу туда залезать, — заскулил Лео. — Я боюсь темноты.

Чернокожий схватил юношу за шиворот, подтащил к автомобилю и швырнул в багажник.

— Пожалуйста… — пробормотал толстяк.

Дэрил захлопнул крышку.

— Чуть не забыл, — щелкнул пальцами Джерри-Ли, улыбаясь Раккиму. — Мне нужно устройство слежения. Не хочу, чтобы этот идиот сбежал. — Он выхватил пистолет. Очень быстро. Вероятно, долго тренировался в казармах. — Хорошие слуги не задерживаются. Не могу понять почему.

Бывший фидаин поднял руки.

— Да-да, конечно. Я сделаю все, что скажете.

— Правда, все? — Белый рейнджер прицелился Раккиму в лоб. — А ты, оказывается, добрый парень и всегда готов услужить.

— А что мне еще остается делать?

Джерри-Ли обнажил весь набор крупных белоснежных зубов, отчего синий свет на крыше патрульной машины как будто замигал вдвое чаще.

— Именно. А что тебе еще остается делать?

— Хватит с ним возиться. — Чернокожий сел за руль. — Выбивай из него дерьмо, ехать пора. Фэй подает бифштекс из буйвола только до трех ночи.

Ракким скользнул глазами по вене на горле белого рейнджера. Пульс около восьмидесяти пяти — девяноста ударов в минуту. Время еще оставалось.

Джерри-Ли не опускал пистолет.

— Отдай прибор, и я обещаю произнести над тобой несколько слов, когда все закончится. Слово даю, у тебя будут хорошие похороны. Я — дьякон. — Он усмехнулся, снова продемонстрировав белые зубы в синем освещении. — Представь себе, я читаю заупокойные молитвы не только над освященной землей.

Ракким медленно, держа двумя пальцами, протянул ему устройство слежения. Остальные пальцы сомкнулись на рукояти прижатого к предплечью ножа.

Патрульная машина нетерпеливо забибикала.

— Дэрил торопит, — пояснил белый рейнджер. — А я лично к этому бифштексу из буйвола совершенно равнодушен, — добавил он, собираясь взять прибор.

Ракким ударил его по руке в момент выстрела, тем же движением рассек горло Джерри-Ли и метнулся к автомобилю. Чернокожий пытался достать пистолет, выскочить наружу, однако карбопластовый клинок, разнеся пуленепробиваемое стекло на тучу осколков, вонзился ему в шею.

Вздох Дэрила прозвучал необычайно громко. Веки его затрепетали крыльями мотылька.

Ракким выдернул нож. Кровь блюстителя порядка хлынула ему на руку. Теплая, но быстро остывающая в прохладном ночном воздухе. Люди умирают так быстро, так быстро теряют тепло… Бывший фидаин пошарил в кабине и выключил мигалку. Темнота успокаивала. Он прислушался к шуму реки, к стуку Лео по крышке багажника, затем подошел к первому из убитых.

Тот ничком лежал в пыли. Джерри-Ли, кажется, так звал его напарник. Кровь белого рейнджера казалась черной в лунном свете. Черное зеркало, отражающее звезды. Джерри-Ли и Дэрил. Приятно знать имена тех, у кого забрал жизнь. Ракким вздрогнул. Откуда это? Раньше он не стремился выяснить, как звали мертвых. Не считал убийство удачным ходом. Оно вообще не имело отношения к подсчету очков, и прибегать к нему следовало лишь в качестве последнего средства. По крайней мере, раньше. Ракким вытер руки о траву, затем принялся чистить их песком, тщательно обдумывая происшедшее. Глаза постепенно привыкали к темноте, и он вполне мог различить бегущую мимо реку. Чуть погодя в корнях мангровых зарослей возле берега бывший фидаин заметил торчащую из воды… крышку капота. Самый край. Сколько же автомобилей утопили рейнджеры, сколько трупов унесло течением? Оглянувшись на Джерри-Ли, он сплюнул.

Лео продолжал орать.

Ракким уже подходил к патрульной машине, когда багажник распахнулся. Выкатившись на землю с горстью проводов в кулаке, толстяк стал ловить воздух широко открытым ртом. Ему каким-то образом удалось отключить замок.

Отдышавшись, юноша увидел тело белого рейнджера. Следом за ним — окровавленный труп в салоне. У него подкосились ноги.

— Рикки, что ты наделал?

— Не могу поверить… не могу поверить, что ты это сделал. — Лео стучал зубами от холодного влажного ветра. Он опустил голову на ладони. — Зачем я позволил отцу уговорить себя участвовать в этом?

Вот нытик. Ракким привалился к спинке сиденья, ведя машину одной рукой. Верх он откинул еще на поляне. Фары «кади» единственные освещали ночную дорогу. Звезды, не поддающиеся исчислению, рассыпались по ясному небу. Бескрайние поля люцерны и сахарной свеклы наполняли воздух сладковатым ароматом. Сверчки выводили бесконечные завораживающие песни любви. В какой-то момент Ракким даже стал подпевать им, слившись с ними в единое целое. Никаких пределов. Никаких границ. Как он любил юг!