Академия - Бентли Литтл

– Да! – ответил дружный хор голосов.

– Хорошо! Вы должны сделать округ, взять штат и победить по стране! Если же не победите… – Билл Мэннинг понизил голос. – Если вы не победите, если где-нибудь на этом пути споткнетесь, то будете наказаны. Сурово. Вы не просто больше никогда не попадете на десятиборье, вы станете к нему непригодны. Я буду хлестать вас до тех пор, пока не искалечу ведущую руку, не переломаю пальцы, не отобью мозги. Вы больше не сможете держать ручку или печатать на клавиатуре. Повезет, если вас после такого возьмут хотя бы в класс для особых детей. Уж я позабочусь, чтобы вы больше никогда не позорили ни меня лично, ни школу. Я ясно выразился?

– Да!

Он широко улыбнулся.

– Тогда на сегодня все. Идите домой и зубрите. Увидимся завтра.

* * *

Миссис Темпл подула в свисток.

– Раз… два… три… вперед!

Шерил вложила в выступление всю душу. Она сама помогла его придумать. Оно, конечно, было сложным, особенно для новеньких девочек, зато шикарным. Именно такие программы завоевывают призы и вдохновляют на создание фильмов.

– …«Тигры Тайлера» ведь лучше всех! – закончили девочки и по очереди, слева направо, сели на шпагат.

– Хм-м, – протянула тренер группы поддержки. – Давайте-ка еще раз, сверху.

Шерил не знала, как остальные, а она в этот раз старалась еще сильней: прыгала выше, кричала громче, двигалась четче. Однако миссис Темпл вновь осталась недовольна.

– Покажите еще раз первый бросок ногой. Что-то тут не то, – подытожила тренер, когда они закончили, и задумалась. – Дело в том, что у вас под юбками слишком много одежды, – решила она. – Без нее будет лучше.

Девочки неуверенно переглянулись. Может, им послышалось?

– Раздевайтесь! – приказала миссис Темпл. – Продемонстрируйте свою красоту!

Тренировка проходила на стадионе, перед трибунами. Шерил покрутила головой – нет ли где зрителей? Только их тут сейчас не хватало! Особенно ботанов-извращенцев из теннисной команды. Хотя… какая разница? В пятницу вечером эти трибуны будут полны народа, и, когда Шерил задерет ногу или подпрыгнет, все увидят…

Эта мысль приятно взволновала.

Никто не раздевался. Справа от Шерил столбом застыла Иоланда Мартинес, безотчетно сжав ноги. Девчонки за спиной нервно и смущенно переглядывались. Линдси хихикала.

– Я только вместе с тобой, – неуверенно шепнула стоящая слева Кэрри.

– Девочки! – крикнула тренер. – Пошевеливайтесь!

Шерил отстегнула шорты от юбки, стянула вниз трусики. Между ног внезапно обожгло холодом, и, пока Кэрри снимала с себя белье, Шерил высоко брыкнула ногой в сторону трибун.

Через несколько минут ни у кого из группы поддержки под короткими юбками ничего не осталось.

– Давайте сначала! – скомандовала миссис Темпл.

Они дали, и даже самые стыдливые потом согласились, что движения стали более плавными, а броски ногой и скачки вниз – не такими резкими и механическими.

– Отлично! – похвалила тренер. – Идите домой и хорошенько выспитесь. До игры у нас еще много работы. Отдохните и приготовьтесь к бою. Да, вот еще что. Иоланда?

Девочка замерла, обернулась.

– Побрейся, ладно? А то у тебя там непроходимые джунгли.

Последним уроком у Брэда шла государственность. Друзей в этом классе у него не имелось, поэтому время до прихода учителя Брэд коротал за чтением «Волхва» Джона Фаулза – задания по английскому на нынешнюю неделю. Английский язык и литературу Брэд любил. Миссис Уэбстер преподавала замечательно. Когда он читал выбранные ею книги, обсуждал их, слушал ее мнение о них, то чувствовал себя ужасно умным и просвещенным – словно учился уже в колледже, а не в школе. Чувство было очень личное, интимное, Брэд ни с кем им не делился – даже с Майлой, которая тоже ходила на английский, – и такая скрытность добавляла ощущениям ценности.

Правда, в этом семестре только английский Брэда и радовал.

А государственность?

Без нее точно можно обойтись.

Вошел мистер Майерс, и Брэд закрыл книгу. Он сидел на переднем ряду, поэтому, несмотря на свою нелюбовь к предмету, вынужден был изображать интерес – чтобы учитель не доставал.

Мистер Майерс подошел к своему столу, бросил на него папку.

– Сегодня мы пойдем в библиотеку, – объявил он, как только прозвенел звонок. Ученики притихли, замолчали. – Я раздам список тем. Выбираете одну из них и готовите доклад. Пять страниц, три источника. Только книги и периодика, никаких сайтов. Меня также интересуют сноски и библиография.

Сидящим впереди выдали по пачке листов с темами. Каждый брал себе один лист, а остальные передавал дальше. Брэд изучил список. Нудятина, как и предполагалось. Однако он быстренько поднял руку и застолбил «В чем важность Первой поправки»[7] – пожалуй, самую терпимую из предложенных тем. Остальные последовали его примеру, и вскоре весь класс был готов идти в библиотеку и работать над докладами.

Неожиданно двери класса распахнулись, и на пороге выросли два скаута в форме. Чеканя шаг, они подошли к Аннабель Иверс – та сидела сзади и смотрела в свою потрепанную, всю в наклейках, тетрадь. Аннабель, как обычно, выглядела совершенно готически: черные ботинки, черное платье, черная шнуровка, серебряные украшения с черепами, белый макияж в духе японского театра кабуки, на голове – воронье гнездо из черных крашеных волос а-ля Тим Бёртон[8]. Когда двое парней встали по обе стороны от ее парты, Аннабель даже не подняла на них глаз.

– На тебя поступила жалоба, – заявил первый скаут.

Брэд их не знал. У обоих были резко очерченные лица и одинаковые квадратные подбородки. По виду типичные качки.

– Ты нарушаешь дресс-код, – добавил второй.

– У нас нет дресс-кода, – по-прежнему не поднимая глаз, ответила Аннабель.

– Уже есть.

Парни дружно, как по команде, подхватили ее под руки, приподняли и выволокли из-за парты.

– Эй! – возмутилась Аннабель.

– Где ты такую одежду раздобыла? – тихо заржал первый скаут. – У мамаши в шкафу?

– Точно! – подхватил второй. – Какой год сейчас, знаешь? Думаешь, восемьдесят восьмой?

Она попробовала вырваться, но не смогла, и парни буквально вынесли ее из класса, точно два комедийных копа: они держали Аннабель под руки, а ее ноги волочились по полу. Потрясенные ученики ждали какой-нибудь реакции от учителя, но тот лишь приветливо улыбался. Словно все шло как обычно.