Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - Полина Елизарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олег, как и большинство русских мужчин, был устойчиво самолюбив.
Стоило ли говорить о том, как он мог воспринять обвинения Аньки в его мужской несостоятельности?
Унизительные анализы на жизнеспособность сперматозоидов, походы по врачам, сдача семени в случае, если Анька убедит его в необходимости искусственного оплодотворения…
Глядя на довольную физиономию Олега, суетившегося с тарелками у стола, Варвара Сергеевна заранее знала: Анькин сомнительный, вызванный ее неустойчивым психическим состоянием план привнесет негатив и ссоры в отношения молодой семьи.
Поели молча, изредка поглядывая друг на друга и улыбаясь.
Снег, как будто понарошку попугавший, перестал валиться с неба, на кухне было солнечно и тепло ногам от присутствия под столом Пресли и Капы, двух наглецов, по-собачьи примостившихся рядом с хозяйкой в надежде получить со стола какое-нибудь лакомство.
— Как обстоят дела с мусором? — покончив с завтраком, спросил Олег.
В устах этого позитивного во всех смыслах человека даже столь болезненный вопрос не смог испортить Варваре Сергеевне улучшившегося настроения.
А может, все дело в личных границах?
В отношениях с дочерью ее границы были уязвимы, и каждый раз, при попытке их нарушения, Самоваровой приходилось их отстаивать.
С доктором же, едва закончился конфетно-букетный период, границы не стерлись, но незаметно размылись.
Он даже счел себя вправе открыто намекнуть ей, майору полиции, на причину, благодаря которой они и познакомились — на ее неприкаянность! Горела бы она, как прежде, на службе, откуда бы взялся в ее жизни Валерий Павлович?
Вспомнив его вчерашний сдержанно-покровительственный тон, каким она сама частенько разговаривала с подследственными, Самоварова почувствовала, как снова начала заводиться.
— Варвара Сергеевна, все хорошо? — выдернул ее в реальность голос Олега.
— Да, Олежка. Мусор утром вынес либо доктор, либо Аня.
Олег взглянул на нее с удивлением:
— Я про другой мусор спросил… — замялся он.
— После нашего с тобой разговора была еще собака с оторванной головой, набитая пакетиками из-под сока, — ответила она, как если бы речь шла о чем-то привычном и будничном.
— Почему же вы мне не рассказали?! — с неподдельным возмущением воскликнул Олег.
— Так ты работал. А Ане и доктору я сказала.
— И что они говорят?
— Намекают, что у меня поехала крыша.
Олег нахмурился и достал из кармана треников зарядное устройство с мундштуком и пачку стиков.
Вставив стик в мундштук и затянувшись, он посмотрел ей в глаза. Самоварова почувствовала — его тоже гложут сомнения.
— Какой торговой марки были пакетики из-под сока? — после паузы спросил Олег.
Варвара Сергеевна закрыла глаза и попыталась восстановить перед глазами ту скверную картину.
— «Карапуз».
— Детское питание?
— Да.
— В мешках всегда были игрушки?
— Да.
— Ну что ж… Если кто-то действительно пытается нас извести, у этого психа либо есть в доме маленький ребенок, либо…
— Либо он кому-то из нас мстит за то, что ребенка у него нет, — слетело с языка у Самоваровой.
Бездетная Анька, бездетная Марина…
Да мало ли в наше время женщин, которые лишь к сорока начали задумываться о своем главном предназначении? Сейчас этим никого не удивишь.
После сорока давно уже активно рожают.
Кстати, а что насчет прошлого Олега?
Не отличился ли он сам, оставив в душе какой-нибудь девчонки незаживающую рану?
Все мы, осознанно или нет, оставляем в прошлом обиженных, и не одни только отпетые злодеи способны причинять другим боль.
Олег выудил из мундштука и положил на стол закончившийся стик и сразу заправил новый. Ставший тяжелым и задумчивым взгляд Варвары Сергеевны без слов выдавал ее мысли.
— Я никогда никого не склонял к аборту, — спокойно ответил Олег. — И внебрачных детей у меня быть не должно, — смущенно, но твердо сказал он и встал из-за стола. Открыв настежь форточку, он повернулся к Самоваровой полубоком. Обоим было не по себе.
— Но послания появляются, когда тебя нет дома, — теперь уже вслух продолжала рассуждать Самоварова.
Олег едва заметно кивнул.
— Не забывай, я следователь. И основным моим инструментом всегда была интуиция. Девяносто девять процентов, что послания адресованы мне! — горячилась она, будто пыталась доказать кому-то третьему, что Олег здесь точно ни при чем. — Все остальное — лишь попытки разума хоть как-то это рационально объяснить. Прицепиться ни к кому из вас, к счастью, не за что… В эти моменты дома бываю я одна. А меня будто что-то заставляет немедленно избавляться от этой мерзости! Да, я могла бы начать звонить по квартирам, чтобы привлечь в свидетели соседей, могла хотя бы сфотографировать это безобразие, но я ничего не предпринимала… И мне сложно тебе объяснить — почему…
Добив за пару затяжек стик, Олег вытащил его губами из мундштука и машинально положил в карман треников. Затем подошел к Варваре Сергеевне.
— Я с вами, — сказал он, крепко приобняв ее сзади за плечи. — Не сомневайтесь, я вам верю. Знаете что? — отстранился он от нее. — Ради спокойствия в доме я хочу повесить над нашей дверью камеру.
Глаза Варвары Сергеевны увлажнились. Преисполненная нахлынувшей на нее благодарностью, она улыбнулась:
— Да брось ты…
Полковник Никитин на вчерашнее сообщение так и не ответил, хотя на ватсап — она проверила — утром уже побывал.
— А как еще этого психа отследишь? — утвердительно спросил Олег.
— Никак. И это точно не Маргарита Ивановна! Я была у нее вчера. Она, хоть и бодрится, еле ноги таскает. И стрелки на веках из-за тремора рук уже не может ровно подвести. Мешки были тяжелые, аккуратно разрезать и набить собаку пакетиками… Для нее это была бы сложно выполнимая работа. Да и не злится она на нас из-за потолка. Насколько я поняла, ей по фиг.
Олег, вернувшись к распахнутой форточке, принялся разминать тело — крутил по сторонам шеей и одновременно делал полуприсяд.
— Не побежишь сегодня? — спросила Самоварова.
— Почему? Побегу, как завтрак уляжется.
Варвара Сергеевна поняла, что ради нее он нарушил свои правила — обычно Олег бегал до завтрака.
И этот, казалось бы, пустячок, и его эмпатия, и солнце, вдруг показавшееся за окошком, и радостный голос Марины Николаевны — все это вновь наполнило ее надеждой на лучшее.
Во благо своей семьи она должна держаться и не позволить какой-то больной на всю голову мрази выбить ее из колеи!