Тень доктора Кречмера - Наталья Миронова

Пришлось соглашаться на предложение Звягинцева. Николай рассказал ему о визите помощника депутата и поставил единственное условие: чтобы его оградили от подобных типов.

— Безусловно, — с готовностью пообещал Звягинцев. — Выброси эту чушь из головы. Они совсем оборзели. Ничего, я обо всем позабочусь.

В Думе Звягинцев был своим человеком, не раз хвастался, что любые двери открывает ногой. Почуяв крупные деньги, он действительно, как и сказал потом Вере в ресторане «Прага», заручился поддержкой кого-то из своих друзей-депутатов. Они пообещали «пробить» соответствующее постановление. Но колеса государственной машины вращались слишком медленно, и Звягинцев решил ускорить ход событий: «прощупать», как он выразился, крупные частные банки.

Банк «Атлант», в котором работала Вера, считался очень солидным. Это был один из немногих банков, которым удалось выстоять в кризисе 1998 года. Высокая репутация банка и побудила Звягинцева обратиться именно туда, хотя было и еще одно немаловажное обстоятельство: банк «Атлант» уже финансировал несколько гуманитарных проектов.

Вера не была бы Верой, если бы ею не владели страхи и сомнения. Когда родился сын, они обрушились на нее с удвоенной силой. Делать прививки или не делать? На этот счет бытовало множество разных мнений. Одни врачи уверяли, что делать необходимо, другие убедительно доказывали, что нет, ни в коем случае: прививки бьют по естественному иммунитету, вызывают побочные эффекты и все равно не дают стопроцентной гарантии…

Вера посоветовалась с Антониной Ильиничной и, замирая от страха, прививки все-таки сделала.

А как растить ребенка? Если его баловать, если потакать ему во всем, он вырастет инфантильным недорослем и будет сидеть на шее у матери до самой ее смерти. Надо быть с ним построже: реже брать на руки, не давать слишком часто любимые сладости и вообще меньше потворствовать детским прихотям. А с другой стороны, кто ж его приласкает, выслушает, поймет, пожалеет, если не мать родная? И опять — столько разных мнений! Одни говорят, надо воспитывать по Споку, другие утверждают, что, опираясь на учение доктора Спока, можно сойти с ума или вырастить психопата. Говорили даже, что сам доктор Спок якобы отказался от своих рекомендаций и просил за них прощения.

Или, скажем, мультфильмы? И вообще телевизор? По телевизору идут американские мультики, они вредно действуют на психику, дети растут нервные, агрессивные, запуганные, жестокие… Но если запретить ребенку смотреть их… Остальные-то смотрят! Не станет ли он изгоем среди других детей? Над ним смеяться будут.

Вера решила положиться на собственное сердце и здравый смысл, как и советовал доктор Спок. Главное, ей было от чего оттолкнуться. Она сказала себе, что ее ребенок никогда не почувствует себя бракованной вазой. Он не будет крутить механическую мясорубку и получать подзатыльники. Он с самого начала будет знать, что для нее он любимый, желанный, самый дорогой человек на свете.

Сын отплатил ей сторицей. А может, где-то в небесной канцелярии, когда раздавали детские характеры, решили, что хватит с нее неприятностей, и выдали Вере диккенсовского мальчика, чутко отзывающегося на добро и не способного на зло.

Когда родился сын, Вера стала вести дневник. Собственная жизнь ее не занимала, да и не было у нее жизни отдельно от сына. Она отмечала в дневнике только события, касающиеся Андрейки. В десять месяцев он научился ходить, к году заговорил.

— Баран, баран, баран — бум!

Вера играла с ним в ту же немудрящую игру, в которую когда-то с ней играл папа. Андрейка быстро усвоил, что от него требуется, и вскидывал ей навстречу круто выгнутый лобик. Ему эта игра не надоедала.

— Исё! — кричал он, заливаясь веселым смехом. — Исё!

«Исё» (еще) стало его первым словом. Вера аккуратно занесла это в дневник.

Он скучал без нее.

— А де мама? — вопрошал Андрейка, топая по квартире, и сам себе отвечал: — Мама яботает.

Нет, Андрейка не был ангелом. Он рос подвижным, скорым на шалости, озорным мальчиком, за ним нелегко было угнаться, он всюду лез, и Вера, приходя из института домой, могла спокойно поесть и сесть за работу, только когда укладывала его спать. Энергии у него было столько, что он долго не засыпал и придумал себе развлечение: сгибал коленки и играл с ними. Одна коленка называлась Тименька, а другая — Нименька. Вера сидела за компьютером, отгородив кроватку сына импровизированной ширмой из старого халата, наброшенного на стремянку, и, улыбаясь, слушала, как Андрейка шепотом играет с Тименькой и Нименькой.

— Андрюша, тебе спать пора! — притворно сердилась Вера.

— Мама, я уже спю!

При этом Андрейка зажмуривался, чтобы мама видела, как крепко он спит. Но стоило Вере углубиться в работу, как из-за ширмы вновь раздавался тихий шепот: Тименька пошел к Нименьке в гости, а Нименька ему и говорит… И сколько фантазии было в этих историях!

Андрейка был привязан к ней всем сердцем. Каждый день ждал ее возвращения, не хотел без нее ужинать и ложиться. Он был такой смышленый, такой красивый, такой забавный! Обожал сложные технические игрушки. Почему-то вместо слова «это» в детстве он говорил «теко». Разбирал и собирал подаренный ему конструктор и с важностью приговаривал: «Теко — так, а теко — сюда», а Вера с Антониной Ильиничной, умирая со смеху и зажимая рты, чтобы не хихикнуть, наблюдали за ним сквозь приотворенную дверь.

Ему ужасно нравились механизмы, производящие шум.

— Включи пылесос, он будет гудеть! — просил Андрейка, не сомневаясь, что «гудеть» — главное назначение пылесоса.

Вера подарила ему набор инструментов. Тут были и отвертки — простая и «звездочка», — и шильце, и много других непонятных штучек. Антонина Ильинична пришла в ужас и сказала, что этим шилом он первым долгом выколет себе глаз, но Вера, как могла, постаралась ее успокоить. Она купила новый мощный радиоприемник с кассетным магнитофоном, а старую «Спидолу» Антонины Ильиничны отдала Андрейке на растерзание. Счастью не было предела.

И все это она аккуратно заносила в дневник.

Вопрос с мультфильмами тоже решился как-то сам собой. Вера разрешала сыну смотреть телевизор понемногу. По выходным шли «Охотники за привидениями», и Андрейка жил от выходных до выходных. Миф о «добрых советских мультфильмах» вызывал у Веры скептическую улыбку. Наш добрый заяц в «Ну, погоди!» издевался над несчастным волком с той же изощренной жестокостью, что и американский мышонок над бедным котом в сериале «Том и Джерри».

— Он зьёй? — на всякий случай спрашивал Андрейка про каждого нового персонажа.

Узнав, что не «зьёй», тут же успокаивался и смотрел дальше.

Вера повела сына к логопеду, когда он немного подрос, стала заниматься с ним сама, и он постепенно избавился от картавости, но и «зьёй», и присказка «мама яботает», и многие другие Андрюшины словечки вошли у них в семейный фольклор.