Турецкий фронт России. 1914-1917 - Алексей Олейников

Ян Гамильтон, центральная фигура кампании, был весьма сведущим в военном деле человеком. Полный генерал, участник индийских кампаний, боев в Афганистане и Южной Африке, Англо-бурской войны, наблюдатель на Русско-японской войне, он, к моменту назначения его в марте 1915 г. командующим экспедиционными силами союзников в Дарданеллах, имел за плечами 42 года военного стажа. Тем более нелепо выглядят его просчеты и недостаточная оперативность и решительность в реализации боевых задач на посту верховного руководителя сухопутных войск союзников в Галлиполи. В апрельско-майских боях (во многом решающих для всей кампании) штаб Гамильтона располагался в комфортабельных каютах «Куин Элизабет», связь же с войсками осуществлялась преимущественно через посыльных на шлюпках. Не говоря о моральном факторе такого «командования» (когда войска на берегу попали в кровавую баню, впоследствии пребывают в жаре, без воды – штабные находятся в комфорте и безопасности), это нарушало и принцип близости командующего к вверенным ему войскам в целях лучшей оценки оперативной обстановки и грамотного принятия решений. Вообще в этой операции англичане использовали весьма нетривиальную систему управления войсками: командиры всех уровней, начиная от дивизии и выше (за редкими исключениями), командовали своими солдатами из адмиральских помещений линейных кораблей – и результат не замедлил сказаться. Гамильтон к тому же еще до начала сражения решил не вмешиваться в ход боев до тех пор, пока его не попросят, а свою тактическую власть передал Хантер-Вестону над британцами на фронте мыса Хеллес и Бердвуду над АНЗАКом на Габа-Тепе. Гамильтону следовало находиться на берегу, самому видеть происходящее и побуждать своих подчиненных к решительным действиям. Не следовало ему и мириться с явной некомпетентностью некоторых из них. Однако при тех средствах и с теми людьми, которых предоставил ему лорд Китченер, остается констатировать, что генерал Гамильтон сделал свое дело настолько хорошо, насколько позволили обстоятельства. Тем не менее решение ряда вопросов оставляло желать лучшего: гибкое реагирование на изменение обстановки, взаимодействие войск (например, французские части во время битвы у Сувлы в августе месяце до последнего не знали о британской диспозиции), упорство в достижении поставленной цели. Фактически Гамильтон находился в тени Китченера, будучи поставлен в рамки реализации директив фельдмаршала.

Новый командующий генерал Монро, назначенный на закате операции, уже не смог проявить себя как стратег и тактик. Но операция по эвакуации, спланированная генералом Монро и выполненная генералом Бердвудом, разительно отличалась от всей прежней неразберихи. Монро, будучи представителем «западников», считал Французский фронт оптимальной точкой приложения сил Антанты и сделал все для скорейшего сворачивания операции в Дарданеллах.

Командующие корпусами были совершенно бесцветны. Так, Хантер-Вестон, командир 29-й дивизии и впоследствии 8-го корпуса, характеризуется как «очаровательный, но лишенный воображения человек», командующий 9-м корпусом Стопфорд получил свою должность не вследствие заслуг, а на основании принципа старшинства и никогда не был в бою. Стопфорду был шестьдесят один год, и, хотя в восьмидесятых годах он побывал в Египте и Судане, а во время Англо-бурской войны служил военным секретарем при генерале Буллере, у него была репутация преподавателя военной истории, а с 1909 г. он находился в отставке и часто болел. Стопфорд, являясь командиром 9-го корпуса, предпринял перегруппировку частей, потерял драгоценное время (когда после взятия Шоколадной горы 7 августа британцы долго стоят на месте и ждут приказа, они получают, наконец, приказ Стопфорда с распоряжением … окапываться), не поддержав своевременно левого фланга частей АНЗАКа, достигших вершины Кодья-Шимендаг, что решило исход битвы у Сувлы, а, возможно, и всей Дарданелльской операции. Связь с вверенными войсками он «по традиции» осуществлял с борта корвета «Джонквил». Французский генерал д’Амад, участник североафриканских экспедиций и боев во Франции в 1914 г., когда он был отрешен от командования вследствие отступления вверенных ему частей, характеризовался как «пессимист» вследствие гибели его сына. Сменивший его генерал Гуро был более предпочтителен.

На общем фоне выделяются в лучшую сторону австралийские генералы. Сосредоточив в составе АНЗАКа лучших своих солдат, Австралия и Новая Зеландия вполне могли ими гордиться: упорство в бою, одни из наиболее высоких потерь в экспедиционных силах в процентном отношении иллюстрируют боевой путь анзаков. Среди командования АНЗАКа следует назвать прежде всего его командира Бердвуда, некоторые генералы погибли (Бридж и Чевел). Из трех погибших в Дарданеллах британских генералов два, таким образом, из АНЗАКа (третий – генерал-майор Кокс из 29-й индийской бригады). Как видно в целом, союзники при подборе кадров все лучшее отправили в Европу.

Итак, заметен дисбаланс в стратегической значимости операции для судеб войны и определением людей, которые должны ее осуществлять.

Причем оперативно-стратегическая обстановка благоприятствовала союзникам. Изначально операция была возможна уже потому, что британский флот господствовал на море.

И десантная операция сулила радужные перспективы союзникам. «Если бы мы начали высадку в сотый раз, – писал позднее генерал Я. Гамильтон по поводу высадки в Сувле, – мы бы не могли надеяться встретить условия, более благоприятные, чем те, которые мы нашли. Но мы не сумели ими воспользоваться».

Совершенно другую картину мы видим в лагере противника. Ставки в Дарданелльской операции были очень высоки, ибо успех кампании означал что Турция, по всей вероятности, из войны выходит. Руководство такой операцией следовало поручить единовластному командующему, снабдив его при этом всем необходимым. И мы видим такового в лице Лимана фон Сандерса, «Гинденбурга Востока». В мемуарной и исследовательской литературе ему даются исключительно лестные характеристики, например: «это был спокойный, уравновешенный человек, внушающий авторитет образованного воина, в котором укоренилась привычка командовать. Армия была его жизнью, все остальное за ее пределами для него не существовало. Не отвлекаясь на политику, он полностью сосредоточился на вопросах тактики и стратегии. Его нелегко было вывести из равновесия, а благодаря своей великолепной подготовке, он не часто совершал ошибки»[96]. Во многом это именно его заслуга – локализация наступления союзников и неудача форсирования ими Дарданелл.

Глава Военной миссии, мушир, генерал-инспектор турецкой армии, командующий 5-й армией и глава всех войск германского блока в районе Проливов, он сделал исключительно много для реорганизации и перевооружения турецких войск, создания и укрепления оборонительных рубежей.

Сторонник активной обороны, он подобрал себе и соответствующих помощников. Достаточно вспомнить его главного помощника Мустафу Кемаля, участника Балканских войн, имевшего боевые ранения, отлично проявившего себя в качестве агрессивного боевого командира: именно атака его дивизии в самом начале операции в секторе АНЗАКа у Чунук-Баира считается точкой, положившей предел благополучной перспективе развития операции для союзников. Начало своей будущей империи Кемаль заложил именно в боях 25–26 апреля 1915 г., а укрепил в боях лета – осени у горы Анафарат (когда 16-й корпус Кемаля грудью встал на пути союзников, и именно ему турки обязаны сохранением этой стратегической высоты в своих руках – Мустафу впоследствии называли спасителем Константинополя). Как признал после войны Лиман фон Сандерс, не раз командиры дивизий на мысе Хеллес собирались оставить Ачи-Баба, что как минимум в двух случаях (при первом десанте АНЗАКа в апреле и при высадке в бухте Сувла в августе) союзники были на грани прорыва, и предотвратило это лишь вмешательство Мустафы Кемаля. Дважды, командуя группами из 6–8 дивизий, он спасал положение. Хороший тактик, Кемаль был трудным подчиненным, а впоследствии стал противником младотурок и соперником Энвер-паши. Русская разведка давала ему характеристику храброго, талантливого, в высшей степени энергичного и самостоятельного офицера, очень популярного и высоко ценимого как подчиненными, так и старшими начальниками[97].