Колдовской мир - Андрэ Нортон

— Лагерь будет устроен в безопасном месте. Поехали!

Столб дыма вздымался в воздух, время от времени разрываемый вспышками более горючих материалов. Саймон поднялся в стременах, оглядываясь на разбитое карстенское войско — еще одна победа его небольшого, хорошо обученного и снаряженного отряда. Долго ли им будет везти, никто не мог сказать. Но пока везло, и они нападали, давая возможность спастись темноволосым, со строгими чертами лица людям, которые приходили семьями, отрядами и израненными и истощенными одиночками. Вортгин проделал свою работу хорошо. Древняя раса, вернее, то, что от нее осталось, через открытые фальконерами границы уходила в Эсткарп.

Люди, не обремененные семьями, горящие желанием снова встретиться с силами Карстена, оставались в горах и пополняли отряды Кориса и Саймона. А потом одного Саймона, потому что капитана гвардии отозвали на север, в Эсткарп.

Это была партизанская война, которую так хорошо изучил Саймон в другое время и в другом мире, вдвойне эффективная, потому что его люди знали местность, а солдаты Карстена не знали. Трегарт обнаружил, что эти молчаливые люди, которые ехали теперь за ним, составляли странное единство не только с землей, но и со зверями и птицами. Возможно, звери и не служили им, как тренированные соколы фальконерам, но Саймон видел странные события: стадо оленей затаптывало следы лошадей, вороны выдавали карстенскую засаду.

Теперь перед каждым действием Саймон выслушивал своих сержантов и принимал во внимание их советы.

Древняя раса не была рождена для войны, хотя прекрасно владела оружием. Но для ее представителей это была тяжелая обязанность, которую нужно выполнить побыстрее и забыть. Они убивали с отвращением и не были способны на жестокость. А ведь с захваченными в плен беглецами карстенцы расправлялись очень жестоко.

Однажды, когда Саймон, бледный, силой воли подавляя тошноту, отвел взгляд от такого зрелища, его поразило замечание помощника, молодого человека с печальным лицом:

— Они делают это не по своей воле.

— Я видел такое и раньше, — ответил Саймон, — и все это делалось человеческими существами над людьми.

Собеседник, который оставил все и, спасая жизнь, бежал всего лишь тридцать дней назад, покачал головой.

— Ивьян — солдат, наемник. Война — его профессия. Но убивать таким образом, вызывать к себе жгучую ненависть! И Ивьян — повелитель своей земли; он слишком умен, чтобы уничтожать собственное добро. Он не мог дать приказ совершать такие злодеяния.

— Но мы не впервые видим это. Все это не может быть результатом приказа одного-двух садистов.

— Верно. Поэтому я и думаю, что мы сражаемся с одержимыми.

Одержимые! Саймон подумал о старом значении этого слова в его собственном мире — одержимые злым духом. Что ж, можно понять этого человека после того, что они видели. Одержимые злым духом — в памяти снова всплыло воспоминание о дороге на Салкаркип. Одержимые злым духом — и лишенные собственной души! Снова Колдер?

Отныне, хотя это ему и претило, Саймон вел записи о таких событиях. Впрочем, ему ни разу не удалось застать преступников за работой. Ему хотелось посоветоваться с волшебницей, но она ушла с Брайантом в первой волне беглецов.

Он потребовал от сети партизанских отрядов регулярной информации. И по вечерам, в очередной штаб-квартире, сравнивал, сводил вместе отдельные факты. Очень мало конкретного, но постепенно Саймон все более убеждался, что командиры карстенских отрядов действуют не в своей обычной манере, что в армию герцога проникло чье-то чужое влияние.

Чужаки! Несоответствие технических знаний устройству общества продолжало занимать Саймона. Беглецы, которых он расспрашивал, сказали, что энергетические машины, которые они всегда знали, пришли «из-за моря» несколько веков назад; машины салкарских моряков, заимствованные у них древней расой для освещения и отопления, — «из-за моря», фальконеры сами приплыли «из-за моря» и привезли с собой удивительные коммуникационные приспособления для своих соколов. А колдеры ведь тоже «за морем». Неясный термин. Похоже, источник всего находится там.

Свои сведения он передавал волшебницам в Эсткарп, запрашивая у них, в свою очередь, новостей. Единственное, в чем он был уверен: пока его пополнения приходят из древней расы, ему нечего бояться проникновения чужаков. Помимо способности общаться с землей и ее дикими обитателями, у этих людей была способность узнавать чужаков.

Еще трех поддельных соколов обнаружили в горах. Все были уничтожены при захвате, и Саймон мог рассматривать лишь разбитые обломки. Оставалось загадкой, откуда они прилетели и с какой целью.

Ингвальд, помощник Саймона, еще раз оглянулся на сцену уничтожения, которую они покидали.

— Главный отряд с добычей уже далеко в холмах, капитан. На этот раз мы захватили добычу с определенной целью, а из-за этого огня они даже не будут знать, сколько попало в наши руки! Там четыре ящика стрел и пища.

— Слишком много для легкого отряда. — Саймон нахмурился, мысли его вернулись к повседневным делам. — Похоже, Ивьян собирается устроить главную стоянку где-то поблизости и здесь базировать свои отряды. Возможно, он собирается двинуть к границам большие силы.

— Я не понимаю этого, — медленно сказал Ингвальд. — Почему все это вдруг выскочило из ничего? Мы не были кровными братьями берегового народа. Они оттеснили нас вглубь, когда приплыли из-за моря. Но десять поколений мы жили с ними в мире, каждый шел своим путем и не мешал другому. Мы не склонны к войне, и нет никаких причин для внезапного нападения на нас. Но когда это началось, то шло так, будто давно готовилось.

— Но, возможно, не Ивьяном. — Саймон заставил свою лошадь идти рядом с лошадью Ингвальда. — Мне нужен пленник, Ингвальд, один из тех, кто забавлялся там, у фермы.

В темных глазах Ингвальда вспыхнула искра.

— Если такого возьмут, капитан, его приведут к вам.

— Живого и способного говорить! — предупредил Саймон.

— Живого и способного говорить, — согласился Ингвальд. — Мы тоже считаем, что у одного из них можно кое-что узнать. Но мы никогда их не находим, только их работу. И, думаю, они оставляют ее сознательно — как предупреждение и угрозу.

— Загадочно. — Саймон размышлял вслух, снова обдумывая занимавшую его проблему. — По-видимому, кто-то считает, что нас можно запугать жестокостью. Этот кто-то не понимает, что такими методами вызывает как раз противоположную реакцию. Или, — добавил он после недолгого молчания, — это делается нарочно, чтобы разъярить нас и направить нашу ярость против Ивьяна и Карстена, поджечь границу, втянуть Эсткарп в войну, а потом ударить в другом месте.

— Возможно, и то и другое, — предположил Ингвальд. — Я знаю, капитан, что вы ищете чье-то присутствие в войсках Карстена, слышал о том, что найдено в Салкаркипе, о продаже людей в Горм. Нам не грозит такая опасность: мы знаем, когда приходит ненастоящий человек, как всегда знали, что вы из другого мира.