Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов - Валерий Большаков

А вот в России все серьезно, по-взрослому. Тут не плевались в немцев, когда те сворачивали за угол, а уничтожали врага всеми доступными средствами – война, что началась 22 июня, реально была Отечественной. Народной. Священной. Скоро до гитлеровцев станет доходить…

– Опаздывает, что ли? – проворчал Трошкин, выворачивая руку с часами.

– Скорее, твои спешат, – хихикнул Ермаков.

– Разговорчики в строю…

Судоплатов поднял бинокль.

– Едет!

Над верхушками деревьев показался растрепанный султан дыма. Поезд мчался на полном ходу, и стук колес сливался в дробный грохот. Пыша паром, летел паровоз, бешено вращая рычагами. Издав сиплый свист, он влетел на мост – и тут же сверкнуло пламя. Тугой удар взрыва заставил вздрогнуть землю, на которой лежал Павел. Мосток чуть приподнялся, толкаемый чудовищной силой, и тут же рухнул, увлекая за собой паровоз. Локомотив по инерции пролетел над оврагом, замедленно переворачиваясь набок, и врезался в противоположный склон, сминая котел и почти вставая на попа. Огромная масса горячего металла исторгла серое облако пара, и в него начали окунаться вагоны, ломаясь со страшным грохотаньем и скрежетом. Платформы, катившиеся в связке, так и пошли под откос, по очереди переворачиваясь – лопались тросы, удерживавшие броневики «Хорьх», и те воспаряли, падая в кувырке. «Повезло» лишь двум цистернам, следовавшим в конце состава – они отцепились. Накренились, отрывая колеса, и тяжко вернулись на колею.

– Гаврилов! Проверь, что в цистернах!

– Бензин, товарищ майор!

– Где наши «наливняки»? Далеко?

– Щас вызову!

– Только чтоб быстро!

– Так точно!

– Товарищ майор! Там… это… два «Хорьха» совсем целые! Их перевернуло и обратно на колеса поставило.

– Да? Тогда заправляй. Пригодятся в хозяйстве…

– Есть!

Полчаса спустя, наполнив бензовозы «халявным» топливом, партизаны подожгли вторую цистерну. Рвануло здорово, раскидывая жидкий огонь, а вверх поплыло, заворачиваясь, облако клубящегося пламени.

– Все! Уходим!

Возвращался Судоплатов на новеньком «Хорьхе», четырехколесном и подвижном, с 20-миллиметровой пушкой в башенке и пулеметом. За неделю это был третий эшелон, не дошедший на передовую, но Павлу этого было мало. Он все поглядывал в сторону Барановичей, куда так и не добирался ни разу. Железнодорожный узел. Вот где можно порезвиться всласть!

Станция Барановичи-Центральная работает в пяти направлениях, причем два из них – на Брест и Минск – двухпутные, а три участка – на Волковыск, Лунинец и Лиду – однопутные. Эшелон за эшелоном проходят через Барановичи. Вопрос в том, как туда незаметно пробраться и как выбраться оттуда.

…Трое суток подряд никто не подходил к железным дорогам, не тревожил немцев – отряд Судоплатова «сосредотачивался». У «Олимпа» был лишь один железнодорожник, машинист паровоза – Макар Давыдович Лопатин. Через него сыскали еще парочку. Сговорились с подпольщиками из Барановичей, что работали в депо, расчислили по часам и минутам всю операцию. Правда, Карасев устроил маленький бунт на совете, потребовав от Судоплатова отказаться лично участвовать в акции. Командира отряда поддержали, и Павел, скрепя сердце, согласился. В конце концов, он не для того находится в тылу противника, чтобы тешить свою авантюрную жилку. Сам же не раз говаривал, что риск должен быть рассчитан и выверен, поскольку помереть легче всего. Гораздо трудней выжить и продолжать бой до победы.

И вот, в один прекрасный день, ближе к вечеру, партизанская колонна вышла к небольшому переезду на путях Волковыск – Барановичи. Дорога была второстепенной, и ждали здесь поезда, который не имел отношения к Вермахту – немецкий паровоз тащил за собой вагоны, груженные мешками с цементом, поддонами с кирпичом, ящиками со стеклом и прочей тарой. Поезд шел без охраны, и это еще больше упрощало его захват.

Когда астматически пыхтящий паровоз показался из-за поворота, «Опель Блиц» подъезжал к переезду, не оборудованному шлагбаумами – естественно, ведь русским неведом орднунг. Внезапно грузовик дернулся – видать, шофер решился-таки пересечь пути. Паровоз возмущенно засвистел, и «Опель», будто от испуга, заглох прямо на рельсах. Завизжали, заскрипели тормоза, водитель в фельдграу выскочил из кабины, замахал руками. Состав раздраженно загремел сцепками и остановился. Из паровозной будки шофера-недотепу облаяли по-немецки, тот выступил в свою защиту, и никто из железнодорожников не заметил бойцов «Олимпа», метнувшихся к локомотиву.

– Давай, давай… – цедил Судоплатов, наблюдая издали за угоном паровоза.

Минуты не прошло, а паровозная бригада сменилась – машинистом «назначили» Лопатина.

– Начали!

Самым трудным было загрузить в вагоны несколько тонн взрывчатки да снарядов от «Б-4», которых было в избытке.

– Время!

Павел подбежал к паровозу, Лопатин свесился из будки.

– Макар Давыдович, вы только зря не рискуйте!

– Да нам-то чего? – посмеивался машинист. – Эти ваши… лектродетонаторы понатыканы уже, провода протянуты. Чего ж? Ребята из депо все сами заведут, а мы – ходу! Если по-немецки балакать придется, так Мишка это умеет. Вы не волнуйтеся, товарищ командир!

– Ладно, чтоб все путем… – Судоплатов глянул на часы. – Графика держитесь, скоро из Бреста выйдет состав с топливом.

– Да мы считали уже – аккурат впишемся!

– Ну, все, давайте!

«Застрявший» грузовик тотчас же отъехал, и паровоз тронулся, покатил, набирая скорость.

…В тот день на станции Барановичи-Центральная скопилось семь эшелонов с живой силой, техникой и боеприпасами. Восьмым подошел поезд с цементом, прокатом и прочим гражданским барахлом, а чуть позже пожаловала длинная вереница цистерн с бензином и солярой. Немцы загнали лопатинский состав на четвертый путь. На первом и втором стояли составы с пополнением, а на третий вкатывал эшелон с топливом.

– Сматываемся, ребята! – сказал Макар Давыдович.

Спустившись на грязную щебенку, заляпанную креозотом, он огляделся и сразу увидел путейщика, выжидательно глядевшего на него.

– Хойте ис дас веттер гут! – старательно выговорил Лопатин.

Немец, обходивший пути, не обратил на его слова ни малейшего внимания, лишь поправил карабин, висевший на плече, а вот путеец обрадованно ответил, нещадно коверкая чужую речь:

– Йа! Эс ист шён![20]

Закурив немецкую сигарету «Империум», Макар Давыдович скривился, но не выплюнул цигарку с эрзац-табаком. Уж такова роль.

Пройдясь мимо путейца, старательно простукивавшего буксы, Лопатин сказал негромко:

– Где кресты.

– Понял, – ответил подпольщик.