Реальная угроза - Олег Авраменко

— Так оно и есть!

— Да, не спорю. Но свои претензии ты адресуешь ему, ты отделяешь его от меня, ты прекрасно понимаешь, что моей вины в этом нет. Я не выбирал себе отца и не отвечаю за его поступки.

— Зато ты мог бы рассказать мне о нём. Давно, ещё в колледже. Ты всегда говорил, что я твоя лучшая подруга, что никого дороже и ближе у тебя нет, что ты мне полностью доверяешь. А на деле оказалось, что это всего лишь красивые слова. Ты так и не доверил мне самой главной своей тайны.

— Пойми же, наконец, что я боялся тебя потерять.

— Значит, ты не верил в нашу дружбу. Не верил, что я очень люблю тебя… то есть, очень дружу с тобой… ну, я хотела сказать, сильно люблю тебя как друга… — Она замолчала, совершенно запутавшись.

— Итак, мы подошли к главному, — сказал я удовлетворённо. — К любви. Вот здесь, я полагаю, и зарыта собака. Давай-ка разберёмся в природе нашей любви. Разберёмся раз и навсегда. Ты хорошо знаешь, как я люблю тебя. Я никогда не скрывал, что для меня ты самая желанная девушка на свете. А ты к слову «любовь» всегда прикрепляла слово «дружба» — как знак ограничения скорости на автостраде. Ты постоянно держала дистанцию между нами — небольшую, но всё же дистанцию. Если подумать, то именно ты виновата, что я не доверился тебе полностью. Мы с тобой находились в неравных условиях… Или нет? — Я крепче сжал её плечи и посмотрел ей в глаза. — Может, всё это было притворством? Может, ты хотела и хочешь меня так же сильно, как и я, но…

Тут Элис изловчилась вывернуться и освободилась от моего захвата, оставив у меня в руках свой халат, а сама бегом бросилась к двери спальни.

Окажись я менее расторопным, она бы наверняка заперлась, а потом, может, и вызвала полицию. К счастью, я мигом сориентировался, рванул за ней и успел сунуть в уже закрывающуюся дверь ногу, получив при этом чувствительный удар по колену.

Не обращая внимания на боль, я протиснулся в комнату, а Элис, убедившись, что не сможет вытолкать меня, отступила в дальний угол. Без халата она осталась в одном лишь нижнем белье, явно надетом специально к приходу Лины — коротенькая прозрачная рубашка, доходящая лишь до талии, такие же прозрачные трусики и белые чулки с кружевными подвязками.

— Отвернись! — крикнула Элис. — Не глазей на меня.

— А если я хочу глазеть? Если хочу любоваться тобой… и заниматься с тобой любовью.

— Нет! Нет! Уходи!

Я подступил к ней вплотную.

— Скажи это более убедительно. Скажи, что не любишь и никогда не любила меня. Только не приплетай сюда дружбу. Скажи, что не хочешь меня, и я уйду. Уйду навсегда, вычеркну тебя из своей жизни. Ты знаешь меня шестой год. Знаешь, что я так и поступлю. Ну же!

Сделав над собой усилие, Элис заговорила:

— Уходи. Я не люблю те… — Вдруг она всхлипнула. — Нет, я не могу! Это неправда… Я люблю тебя. Без всякой дружбы люблю. Я хочу быть с тобой. Не оставляй меня…

Я подхватил Элис на руки, перенёс на кровать, бережно уложил её и сам прилёг рядом. Она всем телом прижалась ко мне, наши губы встретились и слились в долгом поцелуе. Это был самый сладкий, самый восхитительный поцелуй в моей жизни.

— Саша… дорогой… — прошептала Элис, переводя дыхание. — Я так ждала этой минуты… и так боялась.

— Значит, поэтому ты избегала меня?

— Да. Когда я узнала, кто твой отец, то сразу же подумала: мне всё равно, чей ты сын, я люблю тебя таким, какой ты есть. В тот момент я всё поняла. Я поняла, что люблю тебя по-настоящему, что давно тебя любила и хотела быть с тобой… А когда я разобралась в своих чувствах, то сильно испугалась. Испугалась, что это разрушит всю мою жизнь.

— Не разрушит, а изменит, — сказал я, гладя её по щеке. — Не надо бояться, родная. У нас всё будет хорошо. Я обещаю тебе.

Следующие полчаса прошли для меня, как в волшебной сказке. Мы с Элис любили друг друга со всем пылом и страстью, которые накопились у нас за пять лет целомудренной дружбы. Мы сокрушили последний барьер, разделявший наши жизни, и наслаждались необыкновенным ощущением близости и единения…

Потом мы лежали, обессиленные после бурного всплеска чувств. Я целовал мягкую ладошку Элис и легонько поглаживал густую тёмную шёрстку внизу её живота.

— Я так счастлива, Саша, — сказала она. — Мне так хорошо с тобой.

— Я тоже счастлив, — ответил я. — Я мечтал об этом с восемнадцати лет.

— Ты не разочарован?

— Нисколько. Всё было просто замечательно.

— Лучше, чем с другими девушками?

— Гораздо лучше. Несравнимо лучше.

— Лучше, чем даже с Линой?

При таких обстоятельствах мне полагалось сказать «да». Но даже сейчас мне не хотелось лгать — пусть и с благими намерениями.

— Она случай особый. С ней всё иначе. Вас невозможно сравнивать. С тобой — изумительно, потрясающе, с тобой — как безумный, головокружительный полёт в глубоком инсайде. А с Линой — спокойно, тепло, уютно. С тобой больше страсти, а с ней — нежности.

Элис слегка отстранилась, подняла голову и улыбнулась.

— Точно так же хотела сказать и я. Почти теми же словами. Я люблю тебя — но люблю и Лину.

— Я тоже люблю её… по-своему. Что нам делать?

Тут, легка на помине, в спальню вошла Лина.

— Извините, — произнесла она смущённо. — Саша захлопнул дверь, но не запер её. А мне надоело ждать снаружи.

— Ты… ты давно вошла? — спросил я, чувствуя, что неудержимо краснею.

— Нет, только что. Но я слышала ваш разговор. Так что же нам делать?

— А в чём проблема? — отозвалась Элис. — В конце концов, мы на Ютланде. Быстренько раздевайся и давай к нам.

Лину такое решение вполне устроило, и она принялась торопливо снимать с себя одежду.

А я подумал, что полигамия, вообще-то, подразумевает нечто иное, но вслух произнёс:

— Элис, дорогая, ты же всегда отвергала групповой секс.

— Так то секс, — сказала она. — А у нас любовь. Иногда, если сильно хочется, то можно сообразить на троих. Правда, Линочка?

Лина была полностью согласна с ней.

На выходе из пассажирского терминала орбитальной станции, где пришвартовался рейсовый челнок с планеты, нас встречал высокий сорокалетний мужчина в тёмно-синей флотской форме с четырьмя капитанскими шевронами на рукавах.

— Здравствуйте, коллега, — сказал он, крепко пожав мне руку. Затем повернулся к моим спутницам, Элис и Лине, и взял под козырёк. — Моё почтение, дорогие леди. Добро пожаловать на Станцию-Один.