Ключ от незапертой двери - Людмила Мартова

– Я сейчас о грибах и землянике. Это было очень трогательно. И благородно. Так что действительно спасибо вам, Вальтер.

Он изумленно посмотрел на нее.

– О, вижу, вам уже известны особенности моей биографии.

– Немного, – призналась Василиса. – Я только знаю, что вы из семьи ссыльных немцев. А сейчас живете где-то в другом месте, несмотря на свой большой дом.

– Другое место – это Питер. На самом деле я там родился, а сюда приезжал каждое лето. Родители сплавляли к бабушке, на свежий воздух и парное молоко. А места эти я люблю, поэтому, когда появилась финансовая возможность, старый дом снес, поскольку он к тому моменту уже почти совсем развалился, и приезжаю время от времени, мозги прочистить. На самом деле мои бабушка с дедом тоже были из Питера, так уж жизнь сложилась, что бабушка обосновалась здесь. Дед-то к тому моменту уже умер.

– Ну надо же, как интересно! Дело в том, что мой дед тоже родился и вырос в Питере, а потом волею судьбы оказался в вологодской глубинке, а там уж и мама родилась, и я. Похожие у нас судьбы, правда?

– Не знаю, – он пожал плечами под пятнистой рубашкой «зеленки». – Я вашу судьбу не изучал. А про своего деда знаю только то, что по Питеру он тосковал до последних своих дней. Когда умирал, в бреду все говорил про Фонтанку, Неву, про то, как мосты разводят.

– И мой дед очень любил Питер, – Василиса вдруг оживилась. Подмеченное ею сходство семейных историй почему-то увлекло ее по-настоящему. – Тоже мечтал показать моей маме город, в котором вырос, но так уж сложилось, что она туда поехала уже после того, как дед умер. А ваш дед был кто? По специальности, я имею в виду.

– Ничего героического и романтического, – Вальтер усмехнулся. – Сапожником он был. В Ленинграде работал на знаменитой фабрике «Скороход», а в Джамбуле, это город в Казахстане, куда их сослали, разнорабочим был на кожевенной фабрике. А ваш?

– А мой дед был врач. Очень хороший врач. Настоящий. Он всю войну в полевом госпитале прослужил, оперировал замечательно, бабушка всегда говорила, что у него руки просто золотые были. У нас вообще, знаете, медицинская семья. Бабушка и мама – медсестры, а я тоже врач.

– Хорошая профессия, – Вальтер почтительно наклонил голову. – А я юрист, который, в силу обстоятельств, стал бизнесменом. Тоже ничего героического.

– Ой, не знаю, – Вася вздохнула, – по-моему, заниматься бизнесом в нашей стране могут только настоящие герои. Мы с Лидкой, это моя подруга, – сочла нужным пояснить она, – как-то обсуждали, что, может, пора уже перестать вламывать на две ставки и попробовать открыть какое-то собственное дело, но она мне сказала: «Ой, Истомина, как врачи мы с тобой еще что-то, может, из себя представляем, а бизнесвумен из нас точно не выйдет. Нечего и пытаться».

– Погодите, – Вальтер даже остановился на узкой дорожке, по которой они шли от реки. Он нес ее начищенный таз, причем подхватил его так непринужденно, словно это было само собой разумеющееся дело. – Погодите-ка. Ваша фамилия Истомина? И зовут вас Василиса?

– Ну да, я Василиса Истомина.

– А ваш дед был врачом и жил в Питере?

– Да. Василий Истомин. Меня в честь него назвали, – Вася никак не могла взять в толк, что его так удивило.

– В это трудно поверить, – Вальтер потер рукой лоб, – но у моего деда был друг Василий Истомин. Самый близкий и самый лучший друг. Мне об этом отец рассказывал. Не думаю, чтобы это было просто совпадение. А у вашего деда был друг Генрих Битнер?

– Не знаю, – честно призналась Василиса. – Видите ли, в нашей семье как-то не принято говорить о прошлом. То есть я, конечно, знаю, что деда сослали из Ленинграда в нашу деревню, что он был солидно старше бабушки, про его фронтовые заслуги знаю, а вот про друзей… Я часто про это думала, когда выросла. Мне кажется, бабушка очень сильно ревновала деда к его прошлому. К той части его жизни, которая прошла без нее. Поэтому и не рассказывала об этих годах. А может, и сама не знала. Мама говорила, что дед был человеком очень добрым и ее сильно любил, но закрытым. Она его называла «человек в футляре», хотя бабушка за такое определение очень сердилась.

– А вот я как раз очень хорошо знаю как семейную историю Битнеров, так и их друзей, – засмеялся Вальтер. – Для моего отца это как раз самые любимые истории. К примеру, я знаю, что ваш дед в молодости был очень влюблен в сестру моего деда. Ее звали Анной Битнер, она умерла в блокаду, и он поэтому очень долго не женился. А моего деда вместе с бабкой сослали в Казахстан, а там уже родился мой отец. Его назвали Адольф, Адя.

Адя. Это слово всколыхнуло в Васе давние детские воспоминания. Кукла Адя – белокурый пупс в коротких штанишках и кепочке, сидящий на сундуке в спальне бабушки. Откуда-то всплыло в ее трехлетнем сознании именно это имя, так расстроившее маму. Интересно, какие тайны скрывает ее семья и что общего между историей Истоминых и семьей этого человека, идущего рядом с ней. Одной рукой он прижимал к себе тяжелый таз, а другой взял Василису под локоть, и в том месте, где его пальцы касались ее оголенной кожи, она чувствовала жжение, как будто прикасалась локтем к раскаленной печной конфорке.

– Расскажи мне про вашу семью, – попросила Вася, – мне правда интересно. Мне кажется, что наше прошлое имеет много общих тайн. И я бы хотела их знать.

– Есть тайны прошлого, которые не надо доставать из сундуков, – серьезно сказал Вальтер. – Вы уверены, что готовы узнать все, что предпочитает скрывать ваша бабушка?

– Я не думаю, что она скрывает, я считаю, что она умалчивает, а это не одно и то же, – возразила Вася. – Если я спрошу, то она расскажет, я в этом уверена. Просто мне никогда не приходило в голову спрашивать. У нас в семье всегда тщательно оберегалось личное пространство друг друга. Как-то не принято было лезть в душу.

Незаметно для Василисы они дошли до забора, за которым стоял большой дом Вальтера. Увлеченная его рассказом, Вася даже не обратила внимания, что оказалась на чужой территории. Недалеко от входа стояла большая, увитая диким виноградом пергола, в которой они и расположились. Злополучный таз был водружен на стол.

Вальтер рассказывал о том, как жила семья Битнеров в Казахстане, как умер от туберкулеза Генрих, как Магда с Адольфом поехали в Питер, к Василию, но узнали о его ссылке и были вынуждены при помощи доброго человека Игната Волохова обосноваться в Авдеево.

– Волохов? – перебила его Василиса. – Как-то давно я застала конец разговора. Бабушка сказала такую фразу: «Конечно, сволочь редкостная этот Волохов, но надо признать, что если бы не он, то я бы Васю вообще не встретила».

– Не знаю, о том ли человеке шла речь, – Вальтер пожал своими могучими плечами, и Василиса впервые подумала, что он красив той настоящей мужской красотой, которая обычно так нравится женщинам. На вид ему было лет сорок. И выглядел он хорошо, как человек, который не имеет финансовых проблем, не предается излишествам, регулярно отдыхает и занимается спортом. – Не знаю, – повторил он. – В нашей семье о Волоховых всегда говорили хорошо и уважительно. Игнат нам очень помог, да и его родители тоже, уже здесь, в Авдеево. Сволочью он точно не был.