Икар должен упасть - Кирил Малкин

от топота. Амортизаторы издали уже знакомый свист. Стивен громко приземлился на лестнице, но, в отличие от Валентины, сумел сохранить равновесие, лишь слегка пошатнувшись:

— Валентина!

Она уже успела затаиться за очередным большим контейнером с укомплектованным корветом. Левая лодыжка ныла тягучей болью. Вероятно, она подвернула её при приземлении. Жестом приказав дочери молчать и никуда не уходить, Валентина медленно дохромала до края контейнера, Стараясь двигаться в противоположенную сторону от вкрадчивых шагов Стивена и уже не пытаясь высунуться раньше времени. С такой ногой ей не успеть добежать до лестницы. Тем более, с дочерью на руках. Взгляд её бегал из стороны в сторону, пока не наткнулся на груду массивных ящиков прямо рядом с ней. Нахмурившись, она нагнулась поближе и прочитала опись содержимого. Отсоединив крепления и быстро достав ключ-карту, она приложила её к панели доступа. Та утвердительно пискнула. Шаги тут же затихли.

— Валентина? Ты там?

Быстро вскрыв ящик, Валентина удостоверилась, что его содержимое соответствует описи — внутри каждого из этих ящик находилось по одному полностью укомплектованному ранцевому огнемёту, а именно: резервуар для смеси, баллон со сжатым воздухом, шланг, соединяющий всё это с ружьём для огнеметания, снаряжение для переноски, а так же комплект принадлежностей для обслуживания. Всё необходимое уже было собранно в рабочее состояние.

Со стоном надев огнемёт на себя, Валентина взяла в руки ружьё и быстро обогнула контейнер, спрятавшись от Стивена. Тот заглянул за угол, выискивая беглянку:

— Я знаю, что ты здесь.

Он медленно пошёл вперёд, даже не обращая внимания на маленькую девчушку, что со всей своей наивностью спряталась за небольшим ящиком. Валентина же, ориентируясь на слух, обогнула контейнер с другой стороны, высунувшись из-за угла и направив ружьё в спину Стивена:

— Поль, беги!

Датчики тут же сработали на её движение. Стивен быстро развернулся, но открыть огонь не успел — Валентина нажала на спусковой крючок раньше. Капсюль патрона разбился, воспламенив огнесмесь, которая через открывшийся клапан вырвалась вперёд под напором сжатого воздуха. Обжигающая струя пламени окутала закричавшего от боли Стивена, и тот пошатнулся, размахивая руками перед собой, в надежде разогнать огонь. Забрызганный огнесмесью экзоскелет быстро загорелся и раскалился докрасна, начав запекать заточенное в нём тело. Стивен заорал во всё горло, и Валентина отпустила спусковой крючок, сделав пару шагов назад — температура вокруг быстро поднялась до критической отметки, обжигающей руки и лицо. Стерев пот со лба, она вновь направила огнемёт на Стивена, обрушив на него вторую струю пламени.

— Хватит! — задыхаясь от огня в своих лёгких, он упал на колени, всё так же тщетно пытаясь загородиться от огня. — Прошу… хватит…

— Пожалуй.

Валентина вновь отпустила спусковой крючок. Стивен упал вперёд, чуть задержав себя руками, но, в итоге, свалился совсем. Освещение сменилось на красное, а система пожаротушения принялась быстро забрызгивать всё вокруг водой. Пламя на экзоскелете быстро гасло, а сам он задымился. В воздухе повис тошнотворный запах сгоревшей плоти. Стивен не шевелился. Валентина поморщилась и сбросила с себя огнемёт, быстро похромав в сторону лестницы.

— Поль? — она осмотрелась в поисках дочери, которой и след простыл. — Поль, ты где?! Вот же неслушная девчонка. Уинстон?

Тот лежал на том же месте. Валентина добралась до него, упав на колени:

— Уинстон. — она потрясла его за плечи. — Уинстон, мать твою! Очнись! Давай же!

Она попыталась зажать пулевые отверстия под его комбинезоном, но кровь уже почти не текла, разлившись вокруг широкой лужей. Она осмотрелась, в поисках аптечки. Ничего. Зажав Уинстону нос, Валентина дважды сделала глубокий вдох, дважды наполнив его лёгкие.

— Так… раз, два… — быстро переместив руки, она спешно принялась делать Уинстону непрямой массаж сердца. — Девять, десять, одиннадцать…

Досчитав до тридцати, она вновь несколько раз наполнила его лёгкие. Уинстон не реагировал.

— Черчилль, давай же… раз, два, три, четыре…

— Он мёртв.

Валентина едва заметно дёрнулась и посмотрела на меня:

— Что ты… что ты здесь делаешь?! Убирайся! — быстро достав бутылку со спиртным, она за несколько секунд опустошила её чуть ли не наполовину. — Пошёл прочь!

Она запустила в меня бутылкой, но промахнулась и та ударилась о стену, расплескав по сторонам остатки жидкости. Я покачал головой:

— Я не галлюцинация.

— Пошёл. — матерное слово. — Отсюда!

— Ладно. — я закрыл глаза.

Как скажешь.

— Давай же, Черчилль! Пожалуйста… раз, два, три, четыре…

Она упорно продолжала свои тщетные попытки его оживить, не в состоянии принять, что даже если бы это было возможно, Уинстон потерял уже слишком много крови и не прожил бы и пары минут.

— Черчилль… — она с силой стукнула его обеими руками. — Почему? Почему… какого… чёрта… не смей! Не смей умирать! Прошу…

Она завалилась вперёд, упав на его грудь:

— Пожалуйста… пожалуйста! А-а-а-а-а!

Валентина кричала. Орала так сильно, как только могла. Слёзы текли по её лицу, но она даже не пыталась их смахнуть, продолжая рыдать. Я отвернулся, боясь даже представить, насколько больно ей сейчас было. Она рыдала, иногда переходя на простой плач, чтобы затем зарыдать ещё сильнее. Руки Валентины, выпачканные кровью Уинстона, едва касались его лица, словно боясь почувствовать, что оно уже навсегда останется таким. Он уже никогда ничего не скажет. Никогда не улыбнётся. Никогда не назовёт её Валли.

— Е-е-е-е-ева… — содрогаясь от уже тихого плача, иногда переходящего в рыдание, Валентина погладила его по голове. — Е-е-е-е-е-е-ева… прости… прости… что так поздно… Черчилль…

Я разгуливал по складу, изредка на неё посматривая. Даже не представляю, откуда в людях столько слёз, но она плакала минимум час… или два… выпачканная в его крови и промокшая насквозь от системы пожаротушения. Та, наконец, отключилась, видимо, израсходовав весь свой запас. Ничего не происходило. Только её тихий плач и гул двигателей Кюранова-Хиггса нарушал тишину на складе. Я продолжал бродить между контейнеров, пока не расслышал её тихий дрожащий голос:

— Писатель?

Я открыл глаза:

— Да?

— Ты где?

— Здесь. — я вышел из-за угла, облокотившись на контейнер. — Ты как?

— Хреново.

— Понимаю.

— Я ведь… — она вытерла рукавом измазанный соплями нос. — Любила его…

— Уверена?

Валентина кивнула:

— Да… да… но он… — она покачала головой. — Не понимал. Не мог понять, что… это тяжело, понимаешь?

— Да.

— Я пережила слишком многое, писатель. Мне так много лет… ты и представить себе не можешь.

— Могу.

— Да неужели?

— Я родился ещё во второй эпохе.

— И давно это было?

— По вашему времяисчислению около трёх миллионов лет назад.

— Хах. — она едва заметно улыбнулась. — Знаешь, какой плюс в том, чтобы быть галлюцинацией?

— Какой?

— Можно с каменным лицом нести всякую ересь.

— Я не галлюцинация.

— Ага, и тебе три миллиона лет.

— Чуть меньше.

— Господи, что за бредятина? —