Испанская война и тайна тамплиеров - Олег Соколов

– Ave Maria purisima,[32]– произнес Пако, посмотрев в глаза дону Хосе.

– Sin pecado concebida santissima,[33]– ответил тот, как школьник повторяет хорошо выученный урок.

Тогда Пако перекрестился и поцеловал свою руку, которой совершил крестное знамение.

Эти два человека, которых очень мало беспокоили вопросы веры, едва ли использовали бы такое почти вышедшее из употребления приветствие, если бы, конечно, оно не было условным паролем и отзывом агентов Кондесито.

– Как поживают наши друзья? – спросил дон Хосе.

– Все прекрасно, но у нас есть одно дельце, которое Кондесито хотел бы тебе предложить.

Пако обращался ко всем людям на «ты», в независимости от их положения. Исключение он делал лишь для молодого графа, в котором видел существо высшего порядка.

– Что за дельце? – недоверчиво уставился на него дон Хосе.

– Дельце простое, – усмехнулся Пако, – заработать кучу денег, а пока вот тебе сто песо с приветом от Кондесито.

– Да хранит Господь нашего молодого графа, доброго и щедрого, – ответил дон Хосе, поспешно забирая кошелек своей холеной пухлой ручкой. – Что же хочет от меня его светлость?

– Расскажи, что там за история с сокровищем, которое ищут французы, – без лишних предисловий начал Пако.

– О, об этом мне ничего не известно, – замахал руками дон Хосе, – все держат в тайне, и никто, кроме Сюше и ближайших к нему офицеров, ничего не знает.

– А если ты получишь одну двадцатую всех сокровищ, коли твои сведения помогут нам их найти?.. Так сказал Кондесито. Ну, вспоминаешь что-нибудь?

Дон Хосе Чуэка встал, взял из шкафа бутылку малаги, пару бокалов и поставил их на стол, жестом предложив выпить. Пако, ни слова не говоря, кивнул головой. Доктор налил вино, выложил на стол коробку с шикарными сигарами и молча пододвинул ее Пако.

Контрабандист не заставил себя уговаривать и глотнул густого вина. Потом схватил ароматную гавану, отрезал кончик ножом и засунул сигару в рот.

– Как будет вознаграждено то, что информация исходит именно от меня?

– Ну, если ты скажешь точное место, получишь одну двадцатую от добытого, а если просто поможешь, Кондесито не поскупится. Ведь ты его знаешь, сказал, что наградит по-королевски, значит, наградит.

Дон Хосе Чуэка и Пако раскурили сигары.

– Уж как-то это все неопределенно, – произнес дон Хосе, – по-королевски…

– Ну, если не нравится, я пошел, – сказал Пако, вставая из-за стола.

– Стой, стой, – заволновался дон Хосе. – Я верю Кондесито, но хотелось бы все-таки поточнее…

Пако снова уселся.

– Я могу тебе сказать только, – продолжал дон Хосе Чуэка, – что у французов есть бумага, на которой изображен план, где спрятаны сокровища, но эту бумагу держит при себе генерал Сюше, а ее копия хранится у адъютанта Монтегю. Зато название замка, где спрятан клад, написано на шкатулке, и эту шкатулку французы отбили, когда уничтожили отряд отца Теобальдо.

– Это я и без тебя знаю, – безразлично бросил Пако.

– Да, а название замка тебе известно?

– Я сам видел эту шкатулку. Там было что-то нацарапано непонятным шифром.

– Ну так вот, один из помощников Сюше, какой-то там де Кресси или де Кресса, расшифровал эту надпись, – торжествующе произнес дон Хосе.

– И?

Дон Хосе выпустил еще клуб дыма и сказал:

– Это только половина информации. Сколько мне будет за нее?

– Я же сказал, Кондесито не обидит. Пусть будет одна сороковая.

– Одна сороковая? Согласен, но только ты поклянись Пресвятой Богородицей.

Пако без колебаний произнес клятву и перекрестился. Правда, дона Хосе подобная клятва не убедила, и он, больше полагаясь на щедрость Кондесито, проговорил:

– Это замок Гарден в Лериде. Раньше он принадлежал тамплиерам, там они и спрятали сокровища. А где точно, ищи бумажку…

Пако вышел от дона Хосе, когда уже смеркалось. Кроме постоялых дворов, где ему совсем не хотелось светиться, у Пако была еще пара мест, чтобы переночевать, не привлекая ничьего внимания. Требовалось только оставить пару монет, и все. Но Пако пошел к тетке Кармеле, сказав ей, что ночевать ему больше негде и что он хорошо заплатит.

Лита без восторга указала контрабандисту маленькую комнатенку наверху в конце грязного коридора, одну из тех, куда удалялись клиенты ее заведения, когда им нужно было уединиться с девочкой. В субботний вечер посетителей ожидалось много, и поэтому бандерша выделила Пако самую крошечную комнатенку, находившуюся рядом с ее покоями. Она не очень любила пускать сюда клиентов, которые мешали ей спать своим шумом. Так что, забрав у Пако два реала, толстуха предоставила эти покои в его распоряжение.

Вопреки обыкновению, Пако не стал пить в общем зале вино и пугать посетителей своими отвратительными сигарами. Отказался он и от услуг девочек, которых Лита, впрочем, и не особенно ему навязывала, вспомнив, что Пако прошлый раз не заплатил. Контрабандист сослался на плохое самочувствие, удалился в свою комнату и стал ждать.

А ждать пришлось долго. Снизу еще несколько часов раздавались пьяные выкрики, со стороны лестницы и из коридора слышны были громкие шаги, грубый смех, сальные шутки, хлопанье дверей, а потом и другие ритмичные звуки, которые раздражали Пако, мысли которого были далеко от любовных утех. Но Пако терпеливо ждал, он знал, что Лита обычно покидает общий зал где-то около полуночи, когда клиенты заканчивают разбор девочек и платят вперед. После этого ловить там ей больше нечего.

Пако не ошибся. Почти ровно в полночь из коридора послышались шаркающие грузные шаги Кармелы и скрип открывающейся двери в ее комнату. Бандит стремительно выскочил и резким точным движением схватил толстуху за горло одной рукой. Другой он перехватил у Кармелы маленький подсвечник, чтобы, не дай бог, не устроить пожар. Еще миг – и Пако втащил насмерть перепуганную хрипящую бандершу в ее комнату. Не отпуская ни на секунду ее горло, он аккуратно поставил подсвечник на стол и закрыл дверь на крючок.

В ту же секунду перед носом Кармелы блеснуло острое лезвие навахи.

– Ну, старая жаба, рассказывай, как сдала нас с отцом Теобальдо французам?! Кто тебе еще помогал?!

– Что ты, что ты, с ума сошел? – хрипела Кармела. – Дай хоть слово сказать.

– Ну, говори, гадина, – контрабандист чуть ослабил давление на горло толстухи, – но, если крикнешь, глотку перережу в один миг.

– Что ты, что ты, дружок, ты ошибаешься, – взмолилась та.

– Ошибаюсь? – взревел Пако. – А знаешь, как рванул заминированный фургон, а как потом стреляли и рубили наших?