Влюбленным вход воспрещен! - Наталья Александрова

Но скучно быть как все…

Девица как-то странно на меня взглянула, и я поспешно отвела глаза.

Маршрутка проехала мимо Финляндского вокзала, свернула на Боткинскую улицу. До нужного мне места оставалось совсем недалеко, как вдруг водитель повернул в какой-то переулок.

– Эй, джигит! – окликнула я его. – Ты куда это? Мне нужен проезд Вознесенского, это прямо!

– Там ремонт, дэвушка! – отозвался он через плечо. – Там совсэм нельзя ехать! Если хочешь, сейчас выходи!

– Там уже месяц ремонт, – вступила в разговор пожилая тетенька с котом на коленях. – Все перегорожено, но тропинка есть вдоль забора, так что выходите здесь и идите прямо… Мурзик, сиди смирно, нам еще не скоро выходить!

Маршрутка остановилась, я поблагодарила хозяйку кота и вышла.

Впереди по курсу действительно виднелась стройплощадка, огороженная забором, из-за которого торчал подъемный кран. Вдоль забора была протоптана народная тропа, по которой я и зашагала.

Позади меня еще кто-то шел.

Я скосила глаза и увидела ту девчонку, которую разглядывала в маршрутке. Она быстро шла, размахивая руками. Больше вокруг не было ни души. Тропинка оказалась здорово разбита прохожими, кое-где виднелись лужи, через которые кто-то перебросил мостки. Я от души пожалела, что надела туфли на каблуке: здесь гораздо больше подошли бы мои всепогодные ботинки, которые называют в народе… ну, вы знаете как.

Я дошла до середины очередных мостков, как вдруг услышала позади приближающиеся шаги.

Девчонка из маршрутки поравнялась со мной, внезапно она толкнула меня в бок и выхватила сумку. Я попыталась удержать сумку, потеряла равновесие и свалилась в лужу.

Эта зараза противно захохотала и припустила вперед по тропе, размахивая моей сумочкой.

Я приподнялась на локте, с ненавистью посмотрела вслед мерзавке и прошипела:

– Чтоб тебя подняло и прихлопнуло!

Потом кое-как поднялась на ноги, оглядела себя…

Вид был катастрофический. Плащ весь в грязи, один туфель свалился с ноги и утонул, второй был до краев полон грязной водой…

Я выругалась такими словами, каких обычно не употребляю, и снова взглянула вслед подлой девке.

И тут увидела что-то немыслимое.

Она уже почти добежала до конца забора, как вдруг медленно разворачивающаяся стрела подъемного крана зависла, слегка качнулась, и от нее отделилась огромная бетонная плита. Все это происходило неестественно медленно, как в замедленной киносъемке. Плита обрушилась на землю… нет, не на землю! Она обрушилась на девчонку, которая бежала вдоль забора с моей сумкой в руках!

Я вскрикнула, бросилась вперед…

И тут же остановилась как вкопанная.

Делать что-то было уже поздно.

Плита чуть косо лежала поперек тропинки, и из-под нее торчали нелепо вывернутые ноги в драных джинсах и тяжелых раздолбанных ботинках. Все остальное осталось под плитой, раздавленное, сплющенное, как насекомое, прибитое мухобойкой.

– Я не хотела! – проговорила я сквозь зубы. Зубы у меня стучали от ужаса, как иногда они стучат от холода.

В мою бедную голову внезапно пришла дикая мысль, что это случилось из-за меня – ведь только что я с ненавистью смотрела на эту девчонку, только что пожелала от всей души, чтобы ее… чтобы ее прихлопнуло.

Вот ее и прихлопнуло.

– Чушь какая!.. – пробормотала я. – Не может быть, чтобы это из-за моих слов…

Конечно, не может.

Но вот ведь она – лежит, придавленная бетонной плитой…

Только что по эту сторону забора не было ни души, кроме нас с этой девчонкой – и вдруг невесть откуда набежала куча народу: работяги в рабочих комбинезонах, какие-то посторонние тетки, одна – с маленькой собачкой на руках, солидный, прилично одетый мужчина…

Все они стояли вокруг упавшей плиты, жадно глазели и обменивались впечатлениями. Все же, как ужасно устроены люди! Даже чужую смерть превращают в развлечение…

Я выловила из лужи вторую туфлю, кое-как обулась и поковыляла вперед, к этой растущей на глазах толпе. Я ничуть не лучше остальных: мне тоже хотелось взглянуть на нее, убедиться…

В чем? В том, что она мертва?

Вот уж в этом не было никаких сомнений!

Тогда в чем же?

И тут до меня дошло.

Еще там, в маршрутке, она показалось мне похожей на меня саму. И вот теперь меня мучительно тянуло туда, чтобы убедиться, что это не я лежу в грязи, раздавленная бетонной плитой!.. Что другая девушка приняла на себя мою судьбу!

От такой мысли мне стало совсем худо.

Кроме того, я вспомнила, как ужасно выгляжу. В таком виде совсем не хотелось появляться перед другими людьми.

Я свернула за кусты сирени, которые росли по другую сторону тропинки, и подошла немного ближе.

Зеваки стояли чуть в стороне, бурно обсуждая кровавое событие.

– А я всегда говорила, что от этой стройки будут одни неприятности! – вещала худая женщина средних лет с тощим узлом бесцветных волос на затылке. – Надо протестовать!

Немного в стороне от толпы, отделенный от меня только кустами, стоял прилично одетый мужчина – тот самый, который одним из первых оказался возле места страшной трагедии. Я внимательно взглянула на него… и узнала Ольгиного мужа, Григория.

Однако как он изменился, я не сразу его и узнала. Раньше он выглядел не то чтобы противно, но как-то незаметно. Вот именно, пройдешь мимо такого и головы не повернешь. Хотя вроде бы все у него в порядке – и рост, и фигура неплохая, может, только сутулился слегка и килограммов пять сбросить не мешало бы… Но это не мое дело. А так одет Григорий был всегда дорого и прилично, другого Ольга рядом с собой не потерпела бы… Хотя она сама мне призналась в последнем разговоре, что брак у них вовсе не безупречный, проблемы имеются. Хоть раньше я думала, что у моей сестрицы все самое лучшее, муж ее мне не нравился, потому что внешне они не подходили друг другу. Но тогда это меня совершенно не волновало, тогда я была пофигисткой. Сейчас же мое мировоззрение изменилось. Попробуй не брать в голову смерть незнакомой девчонки, когда ясно, что под этой плитой могла быть я сама…

Так вот, муж моей сестры очень изменился, я не сразу его узнала. Обычно он двигался неторопливо, с достоинством, а мне казалось, что замедленно. И взгляд был какой-то равнодушный. Теперь же глаза у Григория блестели, движения стали быстрыми и порывистыми, он даже как-то помолодел. Мимо такого мужчины не всякая женщина пройдет, чем-то он зацепит…

Я пригляделась к Григорию повнимательнее. Он набирал номер на мобильном телефоне.

Я хотела подойти к нему, но снова вспомнила, в каком я сейчас виде, и притормозила. А он поднес телефон к уху и заговорил: