Тайна хорошей девочки - Амали Браун

— В кровать, Амалия, и не заставляй меня принимать силу по отношению к тебе, — не унимается мужчина и, опустив руки на мою талию, прижимает к себе, строго посмотрев в мои глаза. — Тебе стоит привыкнуть к моим перепадам настроения.

— В тебе бушует ураган, и я боюсь случайно оказаться в нём, — проговариваю, чувствую, как по щеке стекает очередная слеза. Я не плакса, но впервые мне хочется реветь, спрятаться в каком-то уголке и не высовываться.

— Ты уже там, — произносит, ласково пройдясь рукой по спине. — Ты его причина и я тебе об этом уже говорил. Я соврал тебе всего лишь однажды, но в остальном… всё правда.

— За что? За что ты меня так ненавидишь, Райнер? — яростно шепчу. — Я же… иду у тебя на поводу. Веду себя, как послушный котёнок, но это не сбавляет твоей злости.

— Потому что ты везучая… Потому что из-за тебя ломается абсолютно любой план, к которому ты имеешь хоть малейшее отношение.

— Я рада, — честно признаюсь, истерически засмеявшись. — Рада, что хоть как-то могу тебе помешать и отомстить!

— Кошка, — выдыхает он и начинает смеяться от души, обнажая свою душу, показывая, что она у него есть. — Ты опять это делаешь… Пытаешь воевать со мной.

— И правильно! — обиженно выкрикиваю. — И буду делать, пока ты меня будешь ненавидеть… И вести себя со мной, словно ничего из себя не представляю.

— А ты что-то представляешь? — задает вопрос, вновь принудив меня к сексу, но если до этого разговора он был грубым, диким и похожим на изнасилование, то сейчас он был нежным, аккуратным и таким, каким должен быть, чтобы успокоить и привязать девушку к себе. Райнер был не так нежен, как Дилан, но думаю для мужчины это был максимальный уровень.

Два месяца… Наши встречи длятся уже целых два месяц. Каждый день меня привозят к Райнеру, и я оказываюсь в его спальне. Без лишних ожиданий. Без прелюдии. Без единого слова.

Каждый из нас ждёт чего-то. Собственной победы, или проигрыша. Но это не единственное, что нас связывает: мы стали зависимы. Наша ненависть друг к другу превратилась в страсть. Моя тайна стала моей ловушкой, из которой не хочу выбираться. Мы стали одержимы друг другом, но никто из нас не хочет этого менять. Нас устраивает то, что происходит между нами двумя… И даже, наоборот: это вдохновляет, возбуждает и распыляет нас. Заставляя гореть наши сердца…

Скоро мы сгорим друг в друге, но мы ускоряемся… летим к этому огню, потому что хотим ГОРЕТЬ! СГОРАТЬ! ПОЛЫХАТЬ диким пламенем похоти!

Стоит нам не видеться несколько дней и у меня начинается ломка по этому извращенцу, по моему собственному мучителю, без которого уже не могу.

— Я уже думала, ты здесь умер, — иронично произношу, войдя в дом Райнера после трёхдневной разлуки. — Не звонишь… Не пишешь… Не присылаешь за мной машину… — проговариваю, хоть и не вижу мужчину, но чувствую его присутствие.

— А ты соскучилась? — шёпотом спрашивает, подойдя сзади, медленно обхватывая мою талию, уткнувшись носом в шею.

— Нет, — кидаю самодовольно, чувствуя, как внутренности поджались и уже ожидают нашу близость.

— А жаль… — выдыхает, опыляя кожу горячим желанием. — Я очень соскучился по твоему телу, но это позже… — напоследок укусив за плечо, отстраняется. — Отужинаешь со мной? — спрашивает, представ передо мной в костюме, что бывает крайне редко.

— Это вопрос? — переспрашиваю на всякий случай.

— Да, на который ты не можешь отказать.

— Ужинать будешь мной? — на всякий случай интересуюсь, прищурено взглянув на него, судорожно вспоминания, приняла ли таблетку сегодня, ведь могла забыть, думая о том, что мы с Райнером, сегодня не встретимся.

— Нет, — со смехом отвечает и, взяв за талию, ведёт в столовую, где на столе горят свечи, а вокруг них изобилие еды. — Прошу, — приглашает, указав на стол рукой, но посмотрев на меня, произносит. — Тебе страшно.

— Слегка, — признаюсь. — Это… странно. Обычно… мы просто спим, а здесь… в чём подвох?

— Его нет, — со смехом произносит. — Это просто ужин.

«Это похоже на свидание» — добавлю я про себя позже, когда после довольно вкусного, интересного и необычного ужина, мы оказываемся в постели. Уставшие, взмокшие, но жутко довольные.

В этот вечер мы произносим больше слов, чем обычно. Мужчина, что ранее казался мне бесчувственным роботом, скрывающим свою человечность, оказался прекрасным собеседником, готовым поддержать любую тему. И хоть весь ужин пугал меня неизвестностью и неожиданность, под конец я расслабилась, позже поняв, что это был план Райнера. Он хотел… Чего он хотел? Соблазнить меня? Сблизится? Новых ощущений… Не знаю, но план у него какой-то был. Возможно, он понимал то, что ещё недоступно для моего сознания. И теперь, я должна это выяснить сама.

Возвращаясь в тот вечер от Райнера, домой к бабушке и дедушке, меня не покидало чувство тревоги, сковывающее всё в груди. И пусть в этот день, я впервые выходила из машины счастливой, и я бы сказала довольной, тревога усиливалась с каждой секундой, что приближала меня ко входу в дом моих родных.

Прокручивая на левом запястье браслет, подаренный моим мучителем сегодня, я шла к дому, пытаясь утихомирить неконтролируемое буйство страха, появившееся там непонятно отчего. Не понимаю откуда взялось это чувство тревоги, ибо сейчас испытывать его было бессмысленно: я перестала бояться Райнера… Дедушка и бабушка наконец смирились с тем, что у меня «отношения» с Райнером и обещали ничего не говорить родителям и беспокоиться мне было не о чем.

— Бабушка, дедушка, — окликаю родных, войдя в дом, открыв дверь своим ключом. — Я дома! Извините, опоздала на ужин, но меня вкусно накормили в гостях, — рассказываю им, снимая с ног обувь, отметив, что в доме абсолютная тишина, словно никого нет.

Как ни странно, мне никто не отвечает и это пугает ещё больше. Взглянув на часы, убеждаюсь, что в это время прародители должны быть дома за просмотром очередной интеллектуальной программы, которая идёт только в это время. Дедушка не может её пропустить. Это не в его стиле.

— Ба! — настороженно повторяю оклик. — Дедушка!

И лишь войдя в комнату, где в доме располагается единственный телевизор и, по моим предположениям, должны находиться родственники, понимаю, почему в доме такая тишина.

Вся техника, привезённая мной в деревню после покушения, свалена в кучу и бессовестно уничтожена, как и телевизор, а бабушка с дедушкой связанные лежат в бессознательном положении, но, благо на диване и судя по их еле заметной вздымающейся груди — они живы. На креслах около них сидят двое мускулистых мужчин, а ещё два держат меня на прицеле своих пушек.

— Что происходит? — спрашиваю их, застыв словно статуя. — Кто вы такие? Что вы делаете в этом доме?

Страх сковывает меня, но я не имею право на такую слабость, особенно сейчас, когда на кону мои родные, которые могут пострадать в любую секунду, как и я сама. В этот момент боязнь за собственную жизнь исчезает, оставив мне лишь бабушку и дедушку, с которыми эти уроды непонятно, что могли сделать. Крови вроде бы нет и это уже радует.