Замочек для моего любимого - Владимир Колычев

Канат тоже закурил. Сел, оперся спиной о душевую, Катька тут же свернулась калачиком, положив голову ему на колени. Скамейка маленькая, но лежит, не падает.

– Возьми меня с собой, – сказала она.

– В мою собачью жизнь?

– Буду твоей собакой, будешь меня бить, кормить и гладить.

Канат подумал о том, что Катьку можно было бы взять в новую жизнь. Срубить дом на берегу реки, завести хозяйство. Она еще не старая, и собой хороша. Но есть нюансы.

– Пьешь много.

– Я брошу! – Она вдруг вскочила, встала перед ним на колени и преданно посмотрела ему в глаза.

Канат кивнул, глянув на нее. Лицо припухшее, круги под глазами, но это уйдет, если она бросит пить. Красоту и молодость, конечно, не вернуть, зато преданной будет. И скулить в глухой глуши не станет. Будут жить себе потихоньку.

– Я далеко уйду, в Сибирь. Дом поставлю, пахать придется много.

– Ничего!

– А самогон варить не будем.

– Да и хрен с ним!

– Хрен со мной, – ухмыльнулся Канат.

И стал пригибать Катьку к себе. Баба ему нужна такая, чтобы по первому звонку в «Камасутру» становилась. Катька это поняла, склонилась. Но вдруг встрепенулась:

– А если Валик все-таки позвонил? – Ее голос прозвучал как тревожная сирена.

– Куда позвонил?

– Нам уходить надо! – Она вскочила на ноги и рванула к дому.

– Кому Валик должен был позвонить? – схватил ее за плечо Канат.

– Олежа, я сразу тебе должна была сказать! – зарыдала Катька.

– Говори!

– Да приезжали тут! Про тебя спрашивали!

– Менты?

– Да если бы менты, я бы сразу сказала…

– Кто?

– Ну, друзьями твоими назвались.

– Если друзья, почему ты сразу не сказала?

Канат больше не думал о тихих гаванях на краю света, о спокойном уединении у домашнего очага с хорошей бабенкой. Он думал сейчас о том, как выжить, и непроизвольно оглянулся по сторонам. Вдруг его уже окружают?

– Да я сразу поняла, что никакие они не друзья.

– Поняла, но не сказала, – осуждающе посмотрел на нее Канат.

– Сказала же.

– И куда они делись, эти мои друзья?

– Уехали. Но просили позвонить, если ты появишься.

– Ну, если просили, значит, надо позвонить.

Канат догадывался, откуда дует ветер. Только Пасюк мог узнать про Катьку и ее мужа. Но зачем ему Канат? Если просто поговорить, он бы дал знать Катьке, а он хочет нагрянуть внезапно. Камнем свалиться на голову. Так, чтобы наверняка… Все правильно, Канат больше не нужен, и его пора зачищать. Все к этому, в общем-то, и шло.

Можно было дать деру, но Канат решил сыграть ва-банк. В конце концов, ему очень нужны деньги. А вариант, который предлагал Броня, не очень-то его привлекал: слишком высокое соотношение риска и шансов на удачу.

– Ну, если сказали, значит, надо позвонить. Пошли будить мужа.

– Мне нужно одеться. – Катька потянулась к душевой.

Канат усмехнулся. Плевать ему на Валика, и все равно, если тот узнает, чем они тут с Катькой занимались. Но халат он ей надеть позволит. Не стоило злить Валика раньше времени.

Пиво холодное, запотевший бокал приятно взять в руки. Но Кирилл мотнул головой. Все, пора сказать себе «нет», иначе сопьется.

Но пиво такое холодное, а сколько в нем свежести. Оно оросит похмельную засуху, кровь бодро побежит по венам, в голове прояснится.

Он уже взял бокал в руку, когда позвонил старший смены. Оказалось, что к нему пожаловал гость. Вернее, гостья.

Карина была одна, без отца. Она подъехала к нему на такси. Роскошные волосы распущены, еще утро, а макияж уже вечерний. Стильная кофточка, соблазнительные легинсы, босоножки с высоким каблуком. Если Карина хотела произвести впечатление, ей это удалось. Она неловко кивнула в знак приветствия, Кирилл ответил ей тем же.

Таксист вытащил из багажника и поставил на землю луивиттоновский саквояж, но Карина не обратила на него внимания. То ли забыла о поклаже, то ли она не имела для нее значения.

– А где Евгений Спартакович? – не зная, о чем с ней говорить, спросил Кирилл.

– В больнице.

Карина остановилась в шаге от него. Остановилась и покачнулась. То ли на каблуках не удержалась, то ли подставляла щеку для поцелуя.

Кирилл распахнул калитку, взял ее под локоток, провел во двор и только после этого вернулся за чемоданом. И встревоженно глянул по сторонам – вдруг Карина нарочно вывела его на снайпера?

– Мне бы выпить чего-нибудь, – сказала она, глядя, как он закрывает калитку, – и обратно.

– Есть холодное пиво.

Она глянула на него с веселым возмущением. Какое пиво?

– Постой, а почему обратно? И куда?

Он снова взял ее под руку и повел к дому.

– В Сочи. Полчаса вам хватит?

– Не понял.

– Мы едем вместе.

– В Сочи?

– Лиля вас ждет.

– Лиля?.. Ну да, она в Сочи, – кивнул Кирилл.

– У нас в гостях.

– Да?.. Почему-то я не удивлен, – с едкой усмешкой добавил он.

– Мы случайно встретили ее в аэропорту, отец сделал предложение…

– Руки и сердца?

– Ну нет, конечно! – развеселилась Карина, хотя Кирилл и не думал шутить. Какие уж тут шутки, когда Лилия с Казаковым?

Он провел гостью в дом, налил в бокал квасу, подал Карине.

– Это портер? – нахмурилась она.

– Квас.

Она сделала несколько глотков и улыбнулась так, как будто Кирилл только что надел ей на палец обручальное кольцо.

– Я, кажется, уже сказала, что отец в больнице? – спросила она.

– Сердце?

– Почему сердце?

– Ну-у… – Кирилл отвел в сторону взгляд.

Преклонный возраст, слабое сердце, а тут молодая любовница с неуемными фантазиями. Загнанных лошадей пристреливают, а загнанных стариков кладут в больницу с инфарктом.

– У отца черепно-мозговая травма.

– Неудачно упал?

– Неудачно толкнули.

– Бывает.

– Лиля толкнула.

– Лиля? – встрепенулся он.

Резкое движение вспугнуло Карину, она едва не выронила бокал с квасом.

– Только спокойно, ничего страшного не произошло. И в полицию обращаться не надо. Вы должны спокойно меня выслушать и принять правильное решение… Отец у меня человек своеобразный, его уже не переделаешь. Но он – мой отец! – Карина чуть ли не умоляюще смотрела на Кирилла.