Закон Долга. С востока на запад - Гюрза Левантская

стремительно удаляющуюся землю. Ящер, что вёз их, чуть тряхнул скорлупку, и в эфир упало недовольство. Дайна-ви тут же перестроились и теперь выглядывали с разных сторон, не допуская крена стенок. Высоты они не боялись, и не нужно было быть вещателем, чтобы чувствовать, как их захватывает полёт.

Ира и Варн взлетели последними. Нир-за-хар сгрудились вокруг вожака, образуя узкий неровный клин.

«Домой. В Тизамские горы»! — затопило всех вещание вожака, и Пустоту заполнил восторг его сородичей.

К вечеру они выбрали заброшенное непаханое поле в качестве места для посадки. Нир-за-хар, аккуратно уложив скорлупки и сняв крышки, отлетали подальше.

Из скорлупок амелуту тянуло запахом рвотных масс. Вид у вывалившихся из них мужчин был таков, что Ира уже готова была бежать извиняться за свои дурацкие идеи, которые довели их до подобного состояния.

«Не смей! — раздался в голове голос вожака. — Не роняй их гордость ещё ниже. Они солдаты. И для них всё это тоже битва».

Ира застыла. Было до боли неприятно осознавать, что она причина мучений каждого. Да, не она наложила проклятье. Но она заставила проходить через борьбу с брезгливостью и полётом одновременно.

Амелуту ни на кого не смотрели. Барон отдал короткий приказ, и один из солдат поплёлся в сторону опушки на краю поля.

«Тут недалеко речка. Поищет родник и хороший спуск к воде. Не мешай».

И правда, вскоре солдат вернулся, и все амелуту последовали за ним не оборачиваясь. Остался только Доваль, бросившийся к животным, которые переживали сильнейший стресс. Архи, едва коснувшись копытами земли, начали дёргать ремни, мечтая вырваться из пут, и одарённому стоило больших сил угомонить их. Закончив, он упал на колени, сбросил камзол и начал яростно мять мышцы рук, закусывая губу.

Урусы же не подпустили к себе никого. Они бросались на лапы ящеров, что несли их, и бесились ещё сильнее оттого, что их когти не причиняли им особого вреда. Одарённый беспомощно поднял на них глаза.

— Северные… Я не пробьюсь через их волю, пока они в такой ярости, — сказал он Линно-ри.

Дайна-ви кивнул и полез за пазуху, извлекая уже знакомую Ире свистульку, которой он отдавал команды белому рау. Прикрыв руками отверстия, Линно-ри заиграл мелодию. Она напоминала частушку, только звук был настолько высоким и противным, что воспринимался сродни пенопласту по стеклу. Скривились все. На урусов эта «мелодия» произвела практически магическое действие, заставив успокоиться. Но вид у лис был такой, словно налакались наркотиков. Видимо, это состояние, наверняка ни разу не полезное, было объяснением того, что дайна-ви обычно использовали иные способы договориться со зверьми. Лисы вяло и всё ещё недовольно махали хвостами, но позволили подойти и снять часть амуниции. Линно-ри не стал снимать её до конца, справедливо полагая, что надеть по новой будет нелёгким мероприятием. Успокоившиеся звери оказались более подвержены магии Доваля, и уставший капитан, приведя их в чувство окончательно, поспешил за сослуживцами.

Варн попросил нир-за-хар отнести амелутские скорлупки к водоёму и почистить, что они без возражений выполнили.

Потихоньку разгорался костёр, вырастали треугольнички палаток, плавно подступили сумерки. Терри-ти о чём-то оживлённо беседовал с одним из ящеров помоложе. Не прошло и пяти минут, как он забрался в ближайшую скорлупку и они взлетели.

«Что это было?» — спросила Ира Варна.

«Не знаю. Ему зачем-то понадобилось ближайшее болото. Не вслушивался. Не волнуйся, это недалеко».

Терри-ти с ящером вернулись уже в темноте. Уверенно сдвинув на жерди котелки с ужином, он начал готовить большую порцию остро пахнущего отвара из принесённой с болота травы.

— Ты думаешь, поможет? — скептически сдвинул бровь Линно-ри.

— Ты сам сегодня почувствовал, как ведёт голову на большой высоте. Даже предполагать не берусь, каково ощущать это, будучи запечатанным в сосуды, — он обернулся к остальным солдатам. — Это варево, которому меня матушка научила. Облегчает путешествие в горах. Если я правильно понял причину недуга большинства, то оно при полёте тоже будет полезно. А вам и вашим людям… — он неуверенно посмотрел на барона. — Проклятье я с вас не сниму, но может, будет легче, если хоть головой маяться не будете?

Предложение вызвало тишину и недоверчивые взгляды на варево.

— Ты. Предлагаешь. Помощь. Нам? — уточнил барон, практически чеканя каждую букву.

Терри-ти развернулся в его сторону.

— Я могу назвать сотни причин, почему мне не нужно этого делать. И они будут правильными, честными и справедливыми. Могу перелить настой во фляги и убрать в наши сумки. Не пропадёт. Задаю один вопрос: мне так поступить?

Эйуна отказались. А вот амелуту смотрели на всплывающие пузырьки так же, как певец в Ризме на одарённых, что предложили помочь справиться с «пыткой совестью». Барон протянул флягу. Не все последовали его примеру, а он не стал принуждать своих людей или как-то осуждать тех, кто принял, подобно ему, помощь у давнего врага. Остатки Терри-ти бережно перелил во фляги дайна-ви.

На вторые сутки уже ни один амелуту не отказался от напитка. Им не стало легче, полёт пополам с брезгливостью всё ещё придавал их лицам бледно-зелёный оттенок, но сил справляться с желудком хватало, за что они были благодарны. Это чувство выражалось резко упавшим количеством обидных слов. Если раньше каждое неправильное, с их точки зрения, высказывание или поступок дайна-ви обязательно встречали грубый словесный отклик, то теперь его заменяли прикушенные вовремя губы и тишина. Не та, что злопамятная, а та, что «могу и промолчать».

Ящеры в общение «бесхвостых» не лезли и после посиделок в кругу к Ире не подходили. Это напоминало слежку из-за угла. Они не скрывали любопытства, и лояльного отношения, но будто считали, что основное её время должно быть отдано вожаку. Варн на подобное махал лапой, а его наездница все свободные минуты проводила среди дайна-ви.

С той ночи у них с Лэтте-ри не было и мгновения, чтобы перемолвиться словом, потому что его брат вспомнил о данном обещании.

Когда Линно-ри подошёл к Ире с дубинкой в руках, она испытала азарт и предвкушение: её будут учить защищаться! Но первый же урок выбил эти чувства из неё в буквальном смысле слова.

Учитель её не щадил. Вся та нагрузка, которую ей приходилось испытывать до этого, оказалась блёклой тенью по сравнению с уроками Линно-ри. Хватило получаса, чтобы понять, что этот день и эти уроки она запомнит на всю жизнь. И радовалась только одному — что ушли подальше от остальных и их занятий никто не видел.

Линно-ри продемонстрировал ей скорость: показал, как держать руки, защищая глаза, и велел резко обернуться и применить навык на практике. Ира сделала как просили,