Браки расторгаются в аду - Наталья Андреева

На следующий день меня разбудил телефонный звонок. Спросонья я не сразу сообразила, что звонит Анисья. Признаться, я этого не ожидала. Мерзавка сбежала, как только я зажала ее в угол. И вот, пожалуйста! Сама объявилась!

– Доброе утречко вам, Зинаида Андреевна, – раздался в трубке ее льстивый голосок. Она говорила совсем как в былые времена, когда я была госпожой, а она моей верной служанкой. – Хотя какое утро? Полдень уже! Но для вас это все равно что ранее утро, – она хихикнула.

– Чего ты хочешь? – сухо спросила я.

– Вы на меня небось сердитесь?

– Да что ты! Вчерашний твой фортель – пустяки по сравнению с тем, что ты наговорила в кабинете у следователя.

– Простите меня, Зинаида Андреевна, – заныла она. – Я совсем запуталась. Напугали вы меня вчера.

– Где ты сейчас?

– Да так. У друзей.

– Не у тех ли, кто помог тебе меня очернить?

– Я тут подумала… – она вздохнула. – Напрасно я так с вами обошлась. Вы бы меня не кинули. Денег бы дали, как обещали.

– Что? – Я ушам своим не верила. – Ты одумалась?

– Уж и не знаю, как к вам подступиться после вчерашнего. Виноватая я. Что сбежала. А вы и за борщ заплатили, – опять хихикнула она. – Заплатили, а не кушали.

– Ты Юле звонила? – сообразила я. – Официантке?

– Так мы ж подружки! Отчего не позвонить? Я ее спросила, не шибко ли вы злились.

– А если шибко?

– Как бы нам встретиться? – Она опять вздохнула. – Я бы вам всю правду рассказала.

– Я рада, что ты одумалась. – Я постаралась сдержать ликование. – А насчет встретиться… Что ж. Говори, когда, где?

– А можно я к вам приду? Муж-то дома?

– Не знаю, скорее всего, нет.

– Я уже туточки. У Паши сижу. Так я подойду?

– Постой… Ты уже здесь?

– Ну, почти. Мы чай пьем. В его будке.

– Поняла. Что ж, заходи. Постой. Надо узнать, дома ли Иван Иваныч. Я поняла, что с ним ты не хочешь встречаться?

– Не хотелось, бы, – подтвердила она.

– Подожди секунду. Анюта! – Я затрясла колокольчик с такой силой, будто хотела его во что бы то ни стало сломать. Даже забыла о кнопке для вызова прислуги, схватила допотопное средство, давно вышедшее из моды.

– Что случилось, Зинаида Андреевна? – вбежала в комнату перепуганная Анюта.

– Муж дома?

– Нет. Он рано уехал.

– А когда вернется, не знаешь?

– Сказал, что поздно. Работы, мол, много.

– Хорошо, – я кивнула. – можешь идти. – И в трубку: – Заходи. Стой! – спохватилась я. – Анюта, стой. А ты, Анисья, проходи на территорию. Жду. – Я дала отбой.

– Так она опять здесь! – с обидой посмотрела на меня Анюта. – Эта предательница!

– У Анисьи есть для меня важная информация. Поэтому ты сейчас пойдешь и встретишь ее. Проводишь сюда. Поняла?

– Да, – кивнула она. – Только…

– Потом. Мы поговорим об этом потом. А сейчас мне не до разговоров, понимаешь?

– Понимаю, – в ее голосе звучала обида. – Только…

– Анюта! – слегка повысила я голос. – Ты слышала, что я сказала?

– Да.

– Тогда иди.

Она ушла. Кажется, я нажила себе еще одного недоброжелателя. Не исключено, что вечером Анюта настучит о визите Анисьи Иван Иванычу. И черт с ней!

Я схватила Кики, прижала ее к груди и стала взволнованно ходить взад-вперед по комнате, поглаживая собаку:

– Спокойно. Только спокойно…

Минут через десять раздался деликатный стук в дверь. Нервы мои были на пределе, и я невольно вздрогнула, хотя ждала этого.

– Войдите!

Вошла Анисья, все с той же огромной безобразной сумкой в руках.

– Здрасьте, Зинаида Андреевна!

– Доброе утро.

– Где ж утро-то? Скорее день, – вздохнула она и проворчала: – Мы, бедняки, привыкли засветло подниматься, не то что вы, богатеи.

– А я уж было подумала, что ты с миром пришла, – усмехнулась я.

– Простите, – спохватилась она. – Можно я сяду?

– Да, садись в кресло.

Анисья поставила на пол свою чудовищную сумку и уселась, а я спустила на пол Кики. И тут случилось странное. Собака заворчала, потом оскалилась и вдруг с лаем кинулась на Анисью. Тойтерьеры невероятно храбры, несмотря на крошечный рост. Они всерьез считают себя настоящими собаками, большими и сильными, и, защищая хозяина, бывают крайне безрассудны. И с чего Кики решила, что мне угрожает опасность?

Анисья проворно поджала ноги, а я закричала:

– Фу, Кики! Фу!

Собака не унималась. Мне пришлось снова взять ее на руки.

– Чего это с ней? – поежилась Анисья.

– Не похоже, что вы с ней подружки. А говоришь, ты ее в мое отсутствие кормила!

– Да кормила же! Эй, собачка! – позвала Анисья. – Ты что, меня не помнишь?

Кики в ответ зарычала.

– Во тварь неблагодарная! – покачала головой Анисья. – Одно слово: животное!

– Животные подчас добрее и умнее людей, – возразила я.

– Да уж, конечно! Выкиньте ее за дверь, и дело с концом!

– Она сейчас успокоится.

Я спустила Кики с рук, но куда там! Она опять с лаем кинулась на Анисью. Это крохотное существо, всего-навсего тойтерьер, нападало на гору жира так отважно, что эта гора затряслась от страха, как лимонное желе. Анисья с ногами забралась на кресло и заныла:

– Убрали бы вы собачку, Зинаида Андреевна!

– Хорошо. – В самом деле, там перфоратор, тут взбесившаяся собака. Так никакого доверительного разговора не получится.

Я подхватила Кики на руки и пошла к двери.

– Анюта! Где ты, Анюта?

Появилась надутая горничная.

– Подержи Кики, пока мы с Анисьей поговорим.

– Слушаюсь, Зинаида Андреевна, – поджала губы горничная, но Кики у меня взяла. Та рвалась из ее рук, продолжая лаять на Анисью. – Собака, и та все понимает, – проворчала Анюта перед тем, как я закрыла дверь в свою спальню.

– Так-то лучше, – облегченно вздохнула Анисья и опустила ноги на пол. – Не то цапнет еще. Уколы потом делай. В живот. Больно, говорят.

– Кики привитая, – сухо сказала я. – Ну, перейдем к делу. Выкладывай, что там у тебя?

Она облизнула губы.

– Чтой-то вы, Зинаида Андреевна не так поняли. Девка-то и впрямь померла.

– Говори нормальным русским языком. Без всяких «чтой-то», «неужто», «надысь». Я прекрасно знаю, что ты это умеешь. Хватит кривляться. Не на сцене.