В погоне за артефактом - Марьяна Сурикова

Прищурившись, я вгляделась в нагло парящую проекцию, которая вновь сверкнула улыбкой из-под капюшона и кивнула в сторону торчащего из стены держателя для факелов.

— Дерни за крючок, прелесть, дверка и захлопнется.

— А что мешает ее просто закрыть?

— Ничего, но тогда замок не заклинит, а они скоро очнутся, — указал на груду туристов артефакт.

Вот это был серьезный аргумент.

Я схватилась за держатель и потянула. Жуткий скрип резанул слух, а потом металлический рот опустился. Но прежде чем дверь и вправду захлопнулась, плиты пола разъехались, и все туристы провалились вниз.

— Это что… — Я задохнулась от возмущения. — Ты же сказал, что дверь захлопнется и замок заклинит!

— Так и есть.

— А какая разница, если сейчас все они в моей комнате?

— Да мало ли комнат, найди себе другую, — щедро предложил золотой пакостник, — зато твои друзья очнутся теперь только под утро.

Ну если так…

— Это такое своеобразное проявление заботы? — прищурила я правый глаз.

— Эффектное, дражайшая. Тебе понравилось?

— Неподражаемо.

— Все ради тебя, ненаглядная, — отвесил полупоклон неугомонный артефакт и исчез.

Я с чистой совестью отправилась дальше — присмотреть себе комнатку по соседству с Фомантием. Пусть хозяин теперь только попробует запихнуть меня в женское крыло. Что это за разделение такое, если у них посреди ночи мужчины на голову падают?

Рано утром проснулась от настоящего гвалта. Шумная у них глушь, лучше не скажешь.

Когда вышла из самовольно оккупированной ночью комнатушки, нос к носу столкнулась с напарником.

— Ты чего это тут? — удивился Фомка.

— А не понравилось внизу спать, циновки там жесткие. Вот решила в ваше крыло перебраться.

— Дверь-то как открыла?

— Они здесь не запираются, — пояснила я, — если только заклинит.

Внезапно усилившийся шум прервал мои объяснения. Фомка, тащивший на спине рюкзак, а в руке ковер, одним движением развернул чудо-транспорт и водрузил мне на плечи.

— Плащик бы мне хоть какой-нибудь, — жалобно вздохнула я, пока мы шли в комнату, где вчера оформлялись на постой.

— Доберемся до центра, попробуем достать, — ответил Фомка.

Я же тоскливо свела на груди концы ковра с длинными кисточками и потащила шлейф дальше.

Причину шума мы выяснили быстро. Крики и вопли создавались двумя сторонами — а именно, хозяином и туристами.

Быдлянтий держал в руках динамит, а хозяин пытался его отобрать.

— Я говорю тебе, сам инквизитор к нам явился, сказал, что сокровища под полом. Сейчас взорвем, и всего делов. Ты совсем дурак, что ли? Отстроишь себе на эти деньги новый салун. Да там бабок на всех хватит!

Владелец постоялого двора, чья вера в инквизитора не была подкреплена явлением зловещего духа, выступал категорически против поисков несуществующего сокровища.

Я быстро потянула затормозившего Фомку за рукав, желая поскорее вытащить его на улицу, но в этот миг меня заметил обладатель тонкого голоса и визгливо выкрикнул:

— Вот она, ведьма! Потомственная! Она на нас натравила инквизитора, потом лишила сознания и перенесла в другую комнату.

И все посмотрели на меня. А я застыла на середине лестницы, вся такая в ковре-самолете, рука небрежно лежит на перилах, голова гордо поднята, рядом двухметровый Фомка в качестве личной охраны. Это вам не ночная вежливая девчушка, а потому:

— Какая я вам ведьма, да еще и потомственная, если я только вчера приехала?

Нет, кабы не вчерашняя стычка с хозяином, я бы гордо прошествовала дальше, махнув на прощанье шлейфом, и никто бы меня не остановил, а так…

— Погодите, погодите, уважаемая! Даже если вы из другого государства, я все равно обязан заявить. Любое подозрение в колдовстве требует справедливого рассмотрения в инквизиторской пыточной.

Нормальное у них название для местечка, где производятся справедливые дознания!

— Им спьяну померещилось, — попыталась я отстоять свою невиновность, а для пущей убедительности кивнула на Быдлянтия, который воспользовался заминкой и теперь за спиной хозяина пробирался в салун. — Чего людям не пригрезится, а они и рады, только дай что-нибудь взорвать!

Хозяин мигом повернулся, не нашел Быдлянтия на прежнем месте и, громко вскрикнув, пулей пронесся в салун, только пендельтюр жалобно скрипнул вдогонку.

— Уносим ноги, пока есть фора, — вцепилась я в напарника.

— Оглушила, значит, и перенесла в другую комнату? — пытал меня Фомка, пока мы тащились по пыльной дороге с рытвинами и колдобинами.

Как не было в Тьмутьмии дорог, так и нет до сих пор, одно бездорожье. Однако это не помешало нам обоим ускориться, когда сзади раздался оглушительный звук взрыва.

— Ты взаправду ведьма, Аленка? — хохотнул сыщик.

— Да какая я ведьма? Окстись, Фом! Я с таким размахом не работаю. Не узнаешь почерк артефакта? Это он знал про потайной рычаг в стене. Думаю, в этой гостинице немало подобных ловушек и сюрпризов.

— Ведьмой тоже он туристам представился?

— Ладно тебе, хозяин все равно на меня зуб имел, в любом случае донос написал бы. Назвалась, не назвалась, без разницы. Зато сейчас, пока разберется со своими постояльцами, мы с тобой далеко уйдем. Жаль, ковер нельзя использовать.

— Засекут нас с ковром. В Тьмутьмии любое волшебство запрещено.

— Интересно, Фом, если инквизиторы в состоянии зафиксировать любой всплеск магии и отследить его источник, то они могли ощутить и воздействие золотого шара с артефактом. Нам бы только узнать, куда двигаться дальше, поскольку, кроме подсказок этого чуда, больше нет никаких зацепок. Я думаю, у них где-то должен быть архив с соответствующими записями. Возможно, в главном храме, нам бы только до него добраться.

— Ты, прежде чем мы снова в историю влипнем, о подсказке расскажи.

— Да ничего дельного. «Неповторимая, что занесло тебя в столь шумную глушь? Неужели ты не знаешь, что привыкшие к тишине сокровищницы артефакты выбирают более спокойные берега?» — процитировала я. «Спокойные берега» — такое растяжимое понятие, что совсем непонятно, где это. Берег озера, моря, реки, да в Тьмутьмии масса водоемов.

— Может, это метафора такая.

— Нет. Все его подсказки можно выделить из остальных фраз именно благодаря подобным зацепкам. Они будто выбиваются из общей речи. А самое удивительное — в образе проекции он дает подсказки, а во сне — нет.

— А что тогда он дает во сне?

— По расследованию — ноль. Сколько бы я ни анализировала, не вижу ничего, кроме нереальных событий, как в обычном сне. Отличие от простого сновидения в том, что я все помню ясно и отчетливо. Сны навеянные, я больше чем уверена, но вот теперь сомневаюсь, что они навеяны артефактом.