Калика перехожий - Александр Забусов

Всё! Побежали! Массово побежали! Голов под сорок торили снежную целину. Может, здесь даже не одна стая? Андрей хорошо различал серых, мог определить матерых и молодых – худых и поджарых. У волка хорошая обтекаемость тела, приспособленного для бега: узкая грудь, длинные стройные ноги, поступь очень экономна. Сейчас волки, подняв хвосты, встопорщив косматую шерсть, щелкая острыми зубами, трусцою добежали до середины поля. Было видно, что сразу бороздить снежную целину вышли не все. На лесной опушке в робком ожидании застыла малая часть стаи.

Видно, не один Андрей приметил, что бегущий первым волк уже заметил далеко впереди, как из-за куста промелькнула тень человека, и на мгновение задержал свой бег, тут же издал протяжный, визгливый крик. Это сигнал товарищам в стае.

– Бе-ей! – почти рычит Остромысл Ярунович.

Два десятка засадников вскинули луки, выпуская на волю вестниц смерти. Закрутились, задергались на месте в предсмертной судороге четверо серых братьев, поднимая над собой снежное марево. Протяжный вой вожака заставил стаю идти на прорыв, и самые сильные и ловкие волки с рыси переходят на редкие большие скачки, еще наддают, учащая ход, рывками меняя его, следуя то уступом, то зигзагом. Хвост-полено на отлете у всех, головы вытянуты, а уши заложены на затылок. Скорость! Скорость и маневр, сейчас они решают все! Если первый вал серых бойцов доберется до людей, то будет возможность вывести из схлопнувшегося капкана глупый молодняк, вожак как никто другой в стае понимает это и ведет свою часть игры под названием «Охота». Игры и для людей и для волков ценою в жизнь.

Видно, как взмокла клочковатая волчья шерсть, широко ходят ребра на торсах зверей, у кого-то язык вывалился на сторону, кто пасть для боя раскрыл.

– Не зевай, робяты! – слышна бодрящая речь боярина. – Шевелись, а то не удержим! Важдай, левого бери, я, того что за ним хитрит!

– Разумею, боярин!

– Андрей, чего без лука стоишь? Так всю лепость охоты пропустишь!

В автоматическом режиме работают вои. Вон еще парочка волков прилегла на стерню со стрелами в телах. Вон и еще волк припал к земле…

Наддала стая! Деваться некуда – все до единого пошли на прорыв. Вместе с волками из лесных схронов на простор снежных полей выбегали очумелые кабаны, олени. Вон и серовато-рыжая лиса метет хвостом след! Всю дикую животину подняли загонщики по округе.

– Ай, добре! – веселится боярин.

А зверь, вот он уже тут! Ему прыжок и добраться до глотки вражинам, а Ищенко кирдык! Кажется, слышно горячее дыхание серого. Шалишь, брат, еще поживем! Андрей вовремя извлек даренный когда-то Монзыревым клинок. Взмах, и острая сталь половинит лесного разбойника, заставляя его откатиться к кусту и умереть без звука. Сбоку нудит Остромысл Ярунович:

– Шкуру попортил.

Ну и хрен с ней, со шкурой той! Зато своя цела, а это по нынешним временам существенно приятней, чем наоборот.

Судя по веселому голосу боярина и смешинках в его глазах, охота прошла удачно. Больше двух десятков волчьих трупов загрузили на подошедшие сани, но уезжать никто не торопился. С одной из телег сгрузили бочонок, литров на сто, хмельного меда, а разделанная туша кабана, по глупости попавшего под стрелу, повисла на вертеле над огнем. В толпе охотников одни мужчины. Воины, смешавшись с местными колхозниками, призванными в подразделение обеспечения процесса охоты, и челядинами, всем кагалом приняв на грудь горячительный напиток, громко в голос обсуждали прошедшую охоту. Ни дать, ни взять, за тысячу лет на Руси ничего не изменилось. Как в старом анекдоте: «Горы не те! Воздух не тот! А люди – все те же!»

Кривич подошел к хозяину вотчин, задал мучивший его вопрос:

– Чему так радуются, ведь часть стаи прорвалась?

– А и хорошо, что ушли! Молод ты, Андрей, еще многого не понимаешь. Хорошему хозяину для вотчины это только на руку. Вон, князья своих родовичей почитай всех в холопов, челядинов да лапотников оборотили. Те теперича не знают, с какой стороны за сулицу браться. Лишь малая часть боярствует, остальные – смерды. Так и здесь. Самые сильные и опытные волки вырвались, да с ними малая часть молодняка. Убей мы их всех, на пустующие угодья придет новая стая, может быть, более многочисленная, и будет наш скот почем зря резать. А так и нам расслабляться не дадут, и им пищи хватит, и чужаков отвадят. Понял ли?

– Теперь да.

– Выбрось думки из головы, празднуй окончание охоты!

В небе над полем встали на крыло и кружили над пиршеством еще одни охотники, охотники до падали. Нехилая стая воронья облетала свои угодья, знала, что скоро полакомится объедками с людского стола.

Возвращаясь в усадьбу, разомлев от выпитого, на узкой проселочной дороге, покачиваясь в седле рядом с боярином, ехавшим на своей лошади, Андрей затронул давно волновавшую его тему междоусобных войн в русских княжествах, на что получил исчерпывающий ответ аборигена.

– Мы, люди, смертны, и если кто нам сотворить зло захочет, то и мы вольны кровь его пролить, – сказал и замолчал, не желая продолжать разговор.

Вот и понимай, как хочешь! А может быть, чтобы понять высказанную мысль, нужно родиться в этом времени, чтоб понять их менталитет, их видение жизни, запросы и чаяния. Не ему осуждать их, за их дела и поступки. Время сейчас такое!

В один из погожих дней по льду Свислочи до боярской усадьбы на заморенной лошади добрался гонец. Спешившись у ворот частокола и заведя животное в поводу на подворье, снял меховую рукавицу и, приняв в заскорузлую от холода руку ковшик с горячим сбитнем, одним махом опорожнил его.

– Беда, боярин! – отдышавшись, выпалил он на одном дыхании. – Изяслав новгородский рати собрал, двинул их на княжество Полоцкое. Наш князь воинство призывает, тебе, как ближнему к Менску вотчиннику, велит идти под стены града сего! Удерживать их до прибытия воинства полоцкого!

Не думал кривич, что придется ему в дружине Остромысла Яруновича встать на защиту будущей столицы Белоруссии, но так уж случилось, что пришлось.

В последний вечер перед отъездом дружины Веретень попытался снова поднять вопрос с выездом. Посопев, Андрюха, не стесняясь в выражениях, устроил ему контрольную отповедь:

– Останешься в усадьбе, я сказал!

– А если ты погибнешь, как я тут?

– Не надейся! Поживу еще! Я не намерен портить пока что отношений ни с небесами, ни со служителями преисподней, и в той и в другой конторе при прохождении вооруженных конфликтов завершили свой путь фигова туча моих друзей. Снятся мне часто. Иногда спать не дают. Так вот они мне настоятельно советуют не торопиться к ним и к себе не зовут. На отдых не надейся. Ты мне здесь не для раззвиздяйства нужен. В твою задачу, если мы вовремя не вернемся, входит: сохранить в целости сие семейство, по возможности хозяйство. Во, на молодшей боярышне женись и жди. Если придется – год, два, пять лет жди. Понял?

С рассветом две сотни конных воинов поднялись в седла, в колонну по два, растворились за околицей села. Вдоль русла реки путь их лежал в торговый город Полоцкого княжества, Менск, через тысячу лет ставший столицей Белоруссии.