Замуж за врага. Его (не) любимая - Юлия Марлин

— Надо выбираться. — Заметив в переплетении веток тусклый просвет, София задала кобыле направление: — Туда.

Вскоре дубовая чаща сменилась осиновым лесом. Миновав безлюдную деревню, девушка выехала на поляну в круге камней. Справа пряталось озеро с заболоченными берегами, впереди проступала светлая просека. Сердце возликовало. Она проехала много лиг на запад, пересекала глубокие лощины, намертво запутала следы. Даже если отряд Святослава бросится в погоню, Волки ее не отыщут.

— Пора и нам передохнуть, — услышав звон ручейка, София погладила Дымку по шее.

К утру потеплело. Вокруг шумели старые деревья, по узловатым корням стелились заросли боярышника.

Присмотрев кристально-синий ручей, княжна спешилась и, упав на траву, стянула с левой ноги сапог. Опасения подтвердились — повязка, наложенная целителем Хорсом, пропиталась кровью и загрубела. Пришлось ее отдирать, полоскать и снова туго затягивать на ране. Искусав губы в кровь, но, не издав ни звука, София натянула на ногу сапог и громко всхлипнула.

Дымка стояла в прохладе ручья и с жадность пила проточную воду.

— Замучила я тебя. Прости. Потерпи еще немного.

Умывшись и отпив из ручья, София пожалела, что не прихватила еды. Впрочем, вчера она думала, как унести из Бурга ноги, а с едой… что-нибудь придумает. В кармане звенели монеты, и это успокаивало. Но прежде следовало добраться до обжитой деревни, а пока княжна даже смутно не представляла, где находится. С завистью поглядев на лошадь, с аппетитом щипавшую лебеду, потерла лоб и улыбнулась:

— Трава, вода есть, и ты уже не голодаешь.

* * *

Сидя на берегу ручейка, девушка долго наслаждалась пением птиц, журчаньем воды и шепотом трав. Но радость освобождения медленно сменилась страхом перед неизвестным будущим. Ехать в Ипати она не хотела. Возвращаться в монастырь тоже. Взять курс на столицу Эдирна (где, как она помнила, совсем скоро должен был состояться княжеский отбор невест) она побоялась. Путешествовать в одиночку по опасным землям севера тоже было неразумно, но иного пути не нашлось. Обдумав все возможности и просчитав последствия, София решила следовать на запад, обходя крупные города, и останавливаться только в мелких селах. Главное, теперь она свободна и северяне никогда ее не нагонят.

… Дымка мчалась, как ветер до самого вечера. В ушах свистело, лес превратился в зеленую стену стволов. А потом вдруг оборвался.

Кобыла вылетела на опушку залитой солнцем поляны, посреди которой горел огонь. Возле пламени полукругом сидело четверо мужчин. Еще двое стояли у коней, что-то выискивая в седельных сумках. В первый миг заложнице показалось, она налетела на отряд Святослава, но присмотревшись, поняла — эти люди ей незнакомы.

— Ох, ты, какая.

— Совсем одна?

Внезапное появление девушки заставило четверку неприятной наружности выпрямиться. Так же поступили двое, стоявшие подле коней. На их лицах блеснул лучик подлой улыбки. Один прохрипел:

— Здравствуй, красавица.

София стиснула поводья.

— Добрый вечер.

— Что стряслось, сладкая? Никак, заблудилась?

— Э… да. Поможете найти дорогу?

— Отчего не помочь.

— Куда направляешься?

Дыханье все еще сбивалось от быстрой езды. София шепнула:

— На запад.

— И мы туда же.

Сидевшая у костра четверка улыбнулась беззубыми ртами, их глаза светились странным неприятным желанием, которое неискушенной девчонке совсем не понравилось. Кроме того, от их грязной, заляпанной ржавыми пятнами одежды сильно несло потом и перегаром. Костяшки на пальцах были сбиты. Лица пересекали сети шрамов и увечий. А на лбу у каждого поблескивало клеймо в виде птицы в клетке.

Однажды она уже видела этот знак, но где, вспомнить не смогла. Пока рассматривала мужчин, они ловко перехватили у нее поводья и чуть не ли стащили из седла.

Очутившись на земле, София покосилась за спины странной компании и заметила в кустах бузины большую кованую клетку с кандалами, приделанными к верхним металлическим прутьям. Внутри кто-то шевелился, звенел металл.

— Вы… мне… поможете…

Слова застряли в девичьем горле. Она вспомнила, где видела это клеймо.

Работорговцы! А в клетке возились рабы в цепях!

София побледнела.

— Мы тебе поможем, девочка, — прохрипел мужчина и ловко накинул на ее запястья веревку, туго затягивая петлю.

— Отпустите… — Соня дернулась, пытаясь оттолкнуть похитителя, но получила хлесткую пощечину.

— Молчи, дрянь! Еще хоть слово и отрежем тебе язык.

Перед лицом сверкнул полумесяц лезвия кинжала.

Страх сковал прочнее веревок — сердце бешено заколотилось. Она до конца не могла поверить, что все происходит наяву. Из кошмарного сна — в адскую пропасть. Из неволи — в открытое рабство.

— Забираем ее, и уходим, — приказал старший, слушая зловещую лесную тишину. — Ехать далеко.

Шершавые руки подхватили перепуганную Софию и грубо втолкнули внутрь клетки. Щелкнул замок. Через мгновенье фыркнули кони, ее новая тюрьма тронулась в путь — сквозь широкие щели мелькала зелень кустов и лоскутки вечернего неба. Княжна приподнялась на локте и, стерев связанными руками кровь на разбитой губе, заметила еще троих пленников.

Мужчина средних лет лежал на прутьях, скованный цепями по рукам и ногам, но не подавал признаков жизни. Его голову и половину лица перетягивала пропитанная кровью повязка, из-под нее торчали клочки серо-черных прядей, и куцая нечесаная борода. Рядом медленно раскачивалась женщина. Прижав скованные руки к груди, она бормотала по эмецки:

— Смерть идет за нами. Мы прокляты. Нам не спастись.

Женщина казалась привлекательной, ибо время не тронуло ее длинных блестящих волос цвета воронова крыла и свежего молодого лица. Но когда пленница подняла голову, София отпрянула: в ее потухших глазах поселилось безумие.

Третий пленник, сидевший в углу, что-то сказал на эмецком.

Оказалось — он подросток, не на много младше нее.

— Я не понимаю.

— Я сказал, не бойся. Ночью умер ее муж, и она повредилась рассудком. А так — безобидна. Я Тиль, — представился юноша на северном вэльском, — а ты?

— София.

— Будем знакомы.

— Давно тебя схватили?

Вряд ли его лицо можно было назвать привлекательным, потому как для мужчины оно было слишком женственно. Маленькие светлые усики пробивались над верхней губой, из-под белых бровей поблескивали печальные серые глаза, спутанная копна соломенных волос лежала в диком беспорядке. На шее и груди темнели кровоподтеки и ссадины.

— Два дня назад. Этих, — он кивнул на мужчину и женщину, — чуть раньше.

— Кто те люди?

Похитители ехали молча, взяв клетку в кольцо.

— Глупый вопрос, эхгерни, — Тиль прищурился. — Они работорговцы. Колесят по всему Эдирну и воруют одиноких путников или беглецов, вроде нас. Слышал, сам князь Андрогаст им покровительствует. Княжеская стража их не трогает.

— Почему он так поступает?

Ей и в голову не могло прийти, чтобы в родной Арге братья дали похожее разрешение кучкам местных головорезов.

— Все из-за Древних, — понизив голос, ответил Тиль.