Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) - Герман Сирил Макнейл

Автомобиль Хью был припаркован прямо на летном поле, миллионера уже усадили в самолет. Драммонд говорил с пилотом, и шпик, полный рвения, обратился к первому попавшемуся механику.

– Вы можете сказать мне, куда летит тот самолет? – спросил он доверительно.

Возможно, упомянутому механику только что уронили большой гаечный ключ на пальцы ноги, и то, что он промычал, было трудно считать ответом. Это было скорее шедевром нецензурной словесности. Но шедевр сей был столь замысловат и многоэтажен, что Питер Даррелл оглянулся. И увидел механика, говорящего с соглядатаем… После чего он перекинулся парой слов с Драммондом…

Шпику потом было сложно восстановить в уме последовательность событий. Внезапно он обнаружил себя окруженным людьми – очень приветливыми и разговорчивыми. Ему потребовались целых пять минут, чтобы возвратиться к автомобилю, и к тому времени самолет уже был пятнышком в небе на западе. Даррелл встретил его возле машины, с выражением крайнего изумления на лице.

– Один промах я часто видал, – заметил Даррелл. – Два – иногда; три – редко; четыре – никогда. Четыре прокола – и все разом! Дорогой мой! Я положительно настаиваю на том, чтобы подвезти вас!

Он почувствовал, что его тащат к автомобилю Драммонда. Взглянув на свой автомобиль, шпик с изумлением обнаружил, что у него сняты колеса! Его рука нырнула в карман за револьвером – и не обнаружила его!

А человек, которого он считал дураком, рассмеялся. – Бедный маленький шпион даже не подозревал, что я еще и карманник, не так ли? Удобное небольшое оружие, мне этот пистолетик нравится. Все готово, Питер?

– Так точно! – раздался веселый голос сзади.

– Тогда дай ему затрещину.

Шпик увидел звезды, они были разноцветными и кружились в темноте перед глазами, которая сменила ясный день в тот миг, когда он получил удар по затылку. И наступила тьма. Только четыре часа спустя какой-то чернорабочий вытащил его из канавы и привел в чувство. Но его дальнейшая судьба не связана с сюжетом этого повествования…

– Мой дорогой друг, я же говорил вам, что мы доберемся! – сказал Хью Драммонд, разминая ноги. – То, что пришлось аварийно сесть в дикой местности, помяв вашу летучую колымагу, чтобы избежать паспортного контроля, абсолютно несущественно. Единственное повреждение – испачкали костюмчик Теда, но у всех лучших официантов на фартуке пятна. Они мажут его супом, чтобы показать, что все время заняты… Мой Бог! Вот один из них!

Французик маленького роста, в форме жандарма, мчался к ним, размахивая руками, преграждая им путь в сияющие недра «Ритца». Он протараторил что-то по-французски, обращаясь к Драммонду, который учтиво поклонился в ответ. Его знание французского языка было микроскопическим, но на такой пустяк его должно было хватить.

– Mais oui, Monsieur mon Colonel, vous comprenez que nôtre machine avait crashé dans un field des turnipes. Nous avons lost nôtre direction. Nous sommes hittés dans l’estomacs… Comme ci, comme ça… Vous comprenez, ce-pas, mon Colonel? [1]

Он повернулся к Джерри и прошипел:

– Закрой пасть, дурак; не смейся!

– Mais, messieurs, vous n’avez pas des passeports [2].

Маленький человечек, разрываясь между удовлетворением от своей удали и ужасом от такого чудовищного нарушения инструкций, размахивал руками, словно семафор.

– Vous comprenez; c’est defendu d’arriver en Paris sans des passeports [3].

– Parfaitement, mon Colonel, – продолжал Хью. – Mais vous comprenez que nous avons crashé dans un field des turnipes-non; des rognons… [4] Что, черт возьми, тут смешного, Джерри?!

– Oignons – это лук. А Rognons – почки, – приятель давился от смеха.

– Черт, разве это имеет значение? – отмахнулся Хью.

– Vous comprenez, mon Cоlonel, n’est-ce-pas? Vive la France! Nous avons crashé [5].

Жандарм безнадежно пожал плечами. Он был на грани того, чтобы разрыдаться. Конечно, этот крупный англичанин был безумен, почему иначе он врезался в почки? И все именно так, как он заявил, была его любимая форма развлечения. Действительно, безумный народ, и все же он бился вместе с ними под Монтобаном в июле 1916-го – и ему нравились эти безумные Томми. Кроме того, этот крупный, невозмутимый человек с очаровательной улыбкой выразил надлежащую оценку достоинствам жандарма – оценку, не разделенную до настоящего времени, к его прискорбию, его начальством!

«Полковник, черт возьми! Pourquoi бы и нет?..»

Наконец он достал блокнот. Он чувствовал, что не справляется с этой ситуацией.

– Vôtre nom, M’sieur, s’il vous plait? [6]

– Несомненно, полковник! – неопределенно отметил Хью. – Мы это… crashons dans…

– Ах! Mais oui, mais oui, M’sieur [7], – маленький жандарм приплясывал на месте. – Vous m’avez déjâ дит que vous avez craché dans les rognons, имя mais je désire vôtre [8].

– Он хочет знать, как тебя зовут, старый пень! – прошептал Джерри.

– Вот оно что? – Хью просиял. – Так вот чего тебе надо! Я капитан Хью Драммонд.

Человек, сидевший рядом, удивленно наблюдавший за этой сценой, внезапно напрягся в своем кресле и уставился на Хью. Это длилось не больше секунды, и затем он вновь стал просто вежливо заинтересованным зрителем. Но Хью заметил его беглый взгляд, хотя он не дал знака; и когда наконец француз отбыл, по-видимому, удовлетворенный, он наклонился и прошептал Джерри:

– Видишь того парня в потрепанном костюмчике, с сигарой? Он в игре. Я просто задаюсь вопросом, на чьей он стороне.

Ему не пришлось долго мучиться этим вопросом, едва закрылась вращающаяся дверь позади жандарма, как загадочный человек подошел познакомиться.

– Извините меня, сэр, – сказал он в нос, – я слышал, что вы капитан Хью Драммонд. Если так – вы один из тех, ради кого я пересек океан. Вот моя визитка.