Там, где мы служили - Олег Верещагин

…«Багги» неслась с огромной скоростью, и Джек испытывал истинное удовольствие, управляя автомобилем. Когда они выбрались за пределы лагеря, юноша спросил:

— Дик, а зачем ему покупная бумага?

— Он пишет диссертацию по англосаксонской литературе Безвременья, — ответил Дик.

Земли Крэйна поразили Джека. Он спрашивал себя, куда он, собственно, попал и вообще Африка ли это?

Ровная асфальтированная дорога вела через поля, колыхавшиеся зеленой волной созревающего хлеба, казавшегося темным под катящимися наверху тучами; было пасмурно. Через ровные, геометрически правильные посадки плодовых деревьев и кустарников, через поразительно красивые, уже подросшие немного рощицы на склонах пологих холмов, по берегам речек и ручьев, над которыми горбились каменные мостики. Мимо озер в зеленых рамках — там таинственно мерцала вода… и снова через поля, разгороженные изгородями с каменными стенками, по полям двигались культиваторы на конной тяге. Через пастбища, где верховые пастухи пасли стада длинношерстных овец с помощью свирепых, быстрых бордеров… Кое-где попадались каменные колодцы и приземистые водонапорные башни. Навстречу нет-нет да и проскакивали верховые, попался мотоцикл… Кое-где вращались крылья поливных установок.

Это был тревожно-прекрасный край, словно бы вызов несущимся наверху тучам. Умелые руки людей, их настойчивый ум, их воля чувствовались во всем вокруг, и это чувство было полно спокойного достоинства и гордости.

Иногда от основной дороги отходили ответвления, и на высоких столбах покачивались доски-указатели — деревянные, металлические, даже пластиковые — с витыми или строгими надписями в виньетках и без. От названий веяло чем-то таким… таким, от чего Джек поворачивал лицо на ветер и небрежно бросал:

— Ну и лупит, слезу вышибает…

«Плант Хилл»… «Тандер Фарм»… «Кул клир вотер»… «Ройал гритинг»… «Форт Хоуп»… «Ремемба Сан»… «Брейдаблик»… «Ферретс Хоум»…

Дома поражали. Раскинувшиеся вместе с пристройками — за каменной стеной! — на нескольких акрах каждый, они возвышались над «службами» — под черепичными крышами, увитые лозами, двухэтажные… В этих домах были ветряки, водяные колеса, резервные дизели с запасом дефицитного топлива в глубоких, облицованных камнем подвалах, свет, газ, горячая и холодная вода… Подобно обитаемым островам в безбрежном океане, фермы жили своей жизнью среди полей, рощ и пастбищ — там, где еще десять лет назад сквозь казавшийся вечным снег пробивался колючий мутант-кустарник… Хорошо обставленные удобной мебелью местного производства, просторные, светлые комнаты ждали хозяев и гостей, которым тут всегда были рады. Женщины со спокойными, полными достоинства глазами говорили «добро пожаловать» без тени опаски или недоброжелательности. И если вы входили, то попадали в мир тишины и неторопливого покоя, где тонко пахло корицей и чистым бельем, где стояли рояли — совсем не для вида — и лежали книги, вовсе не бездельные, а со стен смотрели простые и ясные картины, написанные зачастую руками хозяев. Душевным здоровьем и надежностью веяло от наконец-то обретшей хозяина африканской земли, измученной и оживающей под руками настоящего человека…

И все-таки это была не Англия. Нет, не Англия — или Англия пятнадцать-двадцать лет назад. Присмотревшись, можно было заметить у ноги ведущего культиватор человека автомат. Такой же — у седла конного пастуха. В доме, у окна, обращенного к дороге, лежал аккуратно приготовленный к стрельбе старый надежный «брен» со стопкой стозарядных дисков. Женщина, наливавшая солдатам вкусное густое молоко утренней дойки от флегматичных рыжих коровок, носила в специально перешитом кармане потертых рабочих джинсов небольшой револьвер. И даже у мальчишек, в одних трусах — вопреки всему! — ловивших с мостков рыбу, рядом с запасными удочками и ведерками с уловом стояли тонкоствольные легкие «милкэмы».[75]

И редко возле какой фермы под сенью молодых деревьев, среди ухоженных роз не алела черепица над площадкой сожжений и не вздымался узорчатый Солнечный Столб.

Тут лежали защитники рая.

Не христианского сытенького убогого хлева, а настоящего рая, построенного и сбереженного руками Людей.

Здесь каждый знал цену этого рая. На фермах не было ни взрослых мужчин, ни юношей — они патрулировали границы земель или работали в полях. Они сражались до сих пор — сражались и работали. Сражались и работали и женщины, и старики, и подростки, и дети… Работали и были готовы защитить свои дома в случае чего… или пополнить ряды защитников на фронте, когда придет час. Владеть оружием здесь умел не просто каждый — оружием владели виртуозно. Поселенцы доказали это восемь лет назад, когда они — еще практически безо всякой помощи, только, можно сказать, появившись здесь — три месяца отстаивали свои новые земли от натиска сразу со всех сторон. Это о людях, подобных им, в давние времена поэт прошлого сказал яростно и гордо:

…И если все же в дом ворвется враг —

Мы разорвем последнюю из простынь

Лишь на бинты!

Но не на белый флаг.

На границах земель колонистов полегли тысячи бандюг разных расцветок и названий. Потери колонистов благодаря организации и отваге были многократно меньше, даже меньше, чем они сами ожидали. С тех пор враги редко когда отваживались пересекать границы Крэйна, а вот колонисты совершали набеги и рейды далеко в глубь бандитских земель, беспощадно выжигая и вырезая «паршу Земли» и прикрывая с недавних пор тылы десятой сводной.

Люди этой земли — мужчины, женщины, дети — были достойны называться Хозяевами. Гордые. Смелые. Честные. Умелые. Упорные. Беспощадные. В каком-то смысле они могли показаться прообразом всех англосаксов Будущего…

…Тут следует немного сказать о том, откуда, собственно, взялись тут англичане, кто такой Крэйн и что вообще происходит в тылу десятой.

Вообще колонисты-англичане появились на этих землях чуть ли не одновременно с установлением на Острове власти «Фирда». Их толкнула сюда катастрофическая нехватка в Англии пахотной земли: техногенные аварии, ядерные взрывы, наводнения и жестокие морозы здорово сократили и без того невеликий ее фонд. Первые переселенцы — что-то около трехсот семей общим числом до двух с половиной тысяч человек — успели обустроиться на месте раньше, чем банды и особенно «синие береты» обратили на них внимание, и успели неплохо подготовиться ко всем сюрпризам. «Фридомфайтеров», как стали называть себя бойцы созданного переселенцами ополчения, возглавил хускерл Арвид Крэйн.

Родители Крэйна были не англичанами, а происходили откуда-то из Прибалтики. Еще совсем детьми они вместе со своими матерями оказались на том самом корабле, захваченном катастрофой в Атлантике, где, собственно, и возник «Фирд». Наверное — и даже наверняка! — они и предположить не могли, что их сыну предстоит стать хускерлом «Фирда», а позднее возглавить оборону африканской колонии Империи…