Голубой дом - Доминик Дьен

— Уже нашел? — Майе показалось, что она ослышалась.

— Это все в прошлом…

— Скотина! — воскликнула Майя, глубоко уязвленная. — Ты спал с другой? — Она отказывалась этому верить.

— Это все неважно, Майя…

— Как неважно? Но когда?.. — Ее голос прервался.

— Ты что, и в самом деле думала, что я прожил три года, не трахаясь?

Пьер произнес это не агрессивно, скорее, разочарованно.

Майя заплакала от гнева и стыда.

— Чертов мудак! И все это время я ничего не замечала!.. Сволочь! Кусок дерьма! Старый хрен! Засранец!

Майя уже вопила во весь голос. Она сжала кулаки и изо всех сил толкнула Пьера. Но он лишь засмеялся. Майе показалось, что она могла бы его убить. Итак, секс для нее был на самом деле эпицентром всей жизни. И она просто обманутая женщина, глупая, наивная… Интересно, кто из окружения об этом знал? Как ужасно в один прекрасный день выяснить, что ты — рогоносица!..

— Я тоже трахалась с другим! — закричала она. — И это было здорово! И мне нравился его член, а твой мне отвратителен! И я его люблю, по-настоящему люблю! Как никогда не любила тебя! Никогда, ты слышишь?

Вот так, теперь все сказано. Майя охрипла от крика. Горло болело. Их разговор, начавшийся в спокойно-безразличном тоне, превратился в бешеную ссору. Как и положено людям, которые расходятся. Не слишком изящно, зато искренне. Пьер ушел. Майя знала, что он больше не вернется. Ну что ж, она сбросила с плеч этот груз.

РЕАНИМАЦИОННОЕ отделение больницы Святого Иосифа выглядело вполне уютным. Стены были окрашены в пастельные тона. В широкие окна лился свет. Сквозь затянутую сеткой стеклянную дверь, за которую можно было попасть только в стерильной одежде, Майя наблюдала за ночными медсестрами, которые то появлялись в коридоре, то скрывались в палатах. Они были спокойными и улыбчивыми.

Майя ждала доктора Бернштейна. Сквозь открытую дверь, ведущую в кухню, виднелось множество людей в зеленых халатах — дневная смена, которая завтракала перед началом работы. Запах крепкого кофе был сильнее, чем тошнотворный запах медикаментов. На столе стояли тарелки со свежими круассанами. Майе захотелось взять один. Она сглотнула слюну. Это легкомысленное желание смутило ее.

Наконец Бернштейн появился. Он снял пластиковые бахилы и маску и небрежно бросил их в мусорную корзину. Потом пожал Майе руку. Она нашла его привлекательным — голубые глаза, благородная седина. Вместе с тем он выглядел усталым.

— Как дела у отца, доктор?

— Он приходит в себя немного медленнее, чем обычно в такой ситуации. В больнице Кошен вам объяснили суть операции?

— В общих чертах. Доктор Бенамер мне сказал, что нужно заменить участок аорты дакроновой вставкой. Так?

— Именно. Вы знаете, что это сложная операция?

— Нет, доктор Бенамер мне сказал, что она достаточно проста… Хотя я сомневаюсь, что операция на сердце…

— Теоретически подобное вмешательство несложно, это правда. Но сама процедура трудная. Представьте себе, что нужно заменить участок трубопровода, и притом чтобы вода не переставала течь. Для этого нужно отвести жидкость по запасной трубе. Применительно к операции это значит, что кровь, питающая сосуды мозга и другие артерии, не должна останавливаться. Для этого применяют так называемую экстракорпоральную циркуляцию…

Майя не понимала, куда он клонит. Она видела, что он пытается объяснить ей суть операции популярно, но чувствовала себя так, как будто заблудилась в густом тумане.

— Через подвздошную вену, — продолжал врач, указывая на область паха, — кровь выводится из тела, потом насыщается кислородом и снова вливается в артерии. Одновременно с этим останавливают сердце…

— Вы остановили ему сердце! — не веря своим ушам, воскликнула Майя. Для нее это прозвучало особенно жутко.

— Да, понизив температуру тела примерно до двадцати градусов.

— Я не знала, что можно вот так остановить сердце… И после операции он пришел в себя?

— Да. Самым сложным моментом в случае с вашим отцом было то, что кровь полностью прекратила циркулировать. Иначе говоря, на двадцать минут все жизненные процессы остановились. Мозг был защищен благодаря холоду. Когда все идет нормально, примерно в девяноста процентах случаев мозг не повреждается и аорта вновь начинает питать кровью мозговые сосуды.

— А в случае с моим отцом что произошло?

Майя почувствовала слабость во всем теле. Она бы с удовольствием выпила чашку кофе и съела круассан. Врачам стоило бы беседовать с родственниками больных за столом на кухне, а не в коридоре, где трудно устоять на подкашивающихся ногах.

— Как я уже говорил, ваш отец приходит в себя медленнее, чем обычно. На данный момент нет поводов для беспокойства, потому что, разумеется, действуют факторы сильного наркоза и временного прекращения циркуляции крови. Просто нужно проявлять осторожность.

— А что может случиться?

— Возможно, придется делать внутримозговое вливание…

— Это очень рискованно?

— Прежде чем обсуждать степень риска, нужно сделать повторную электроэнцефаллограмму чтобы заново оценить ситуацию.

— А потом?

— Позвоните мне сегодня во второй половине дня, и я надеюсь, что смогу сказать вам больше.

— До которого часа вы пробудете здесь?

— Примерно до восьми вечера. Если все будет хорошо.

— Вот как? Но ведь вы здесь со вчерашнего утра. Неужели вы не устали?

— Обычное дело для больниц — ужасающая нехватка врачей и медсестер. Все упирается в бюджет… А сейчас езжайте домой.

Он слегка улыбнулся и пожал ей руку. Но Майя чувствовала, что мысли его где-то далеко.

Несмотря на толстую стеклянную дверь, Майя слышала тонкое попискивание реанимационной аппаратуры. Она спрашивала себя, как можно изо дня в день находиться между жизнью и смертью и как врачи и медсестры могут переносить такой стресс. Люди, работающие в больницах, всегда вызывали у нее восхищение.

В зале прибытия Южного Орли Майя лихорадочно ждала самолета компании «Эйр-Либерте». Наконец за спинами спешащих деловых людей она заметила Мориса. На нем была вельветовая куртка, несмотря на тридцать градусов в тени. Майя улыбнулась. Жители Юга всегда представляют себе Париж холодным и дождливым, даже летом. Морис обхватил ее лицо ладонями и прижал губы к ее губам. Его поцелуй был жадным и страстным.

— Я страшно соскучился по твоим губам. И еще мне хочется обхватить твои груди прямо здесь… Мне тебя так не хватало!

— И мне тоже тебя не хватало. Спасибо. Спасибо, что приехал, любовь моя.

В номере отеля на рю дю Бак Майя стояла, обнаженная, напротив Мориса. Он опустился на колени и поцеловал завитки волос на ее лобке. Майя чувствовала, как руки Мориса обхватили ее ягодицы и одновременно его язык раздвинул створки ее половых губ… Она застонала от удовольствия. Морис прижал ее к стене, и они занялись любовью стоя. Их движения были лихорадочными и торопливыми, и Майе это нравилось. Потом ее тело резко содрогнулось в глубоком оргазме, и она, скользнув по стене, осела на пол. Переводя дыхание, она смотрела на свои трусики и лифчик, отброшенные в угол комнаты, и чувствовала себя так, как будто заново родилась. Она улыбнулась Морису, растянувшемуся на кровати.