Метка рода - Властелина Богатова

— Почему сбежала от князя?

Вейя приподняла подбородок, смотря на Тамира так же твёрдо.

— Зачем тебе то знать?

Тамир сделал шаг, нависая над пустельгой угрожающе. Пугать он её не хотел, только держать себя не получалось.

— Когда я спрашиваю, ты отвечаешь, — прожёг её взглядом.

— Хочу отца найти, или хотя бы узнать, что с ним, жив или… — глотнула сухо, — нет.

Тамир вглядывался в её взволнованное теперь уже побелевшее лицо. И откуда же столько силы в такой крохотной птичке?

— Запомни, из лагеря ты не уходишь, пока я тебя не отпущу, — прочеканил каждое слово. — Поняла меня? — выдохнул — так хотелось сейчас коснуться её, в губы жаркие прошептать каждое слово, чтобы запомнила, чтобы поняла его. Сказать, что уже и не отпустит её. Зря она пришла. Зря. Пусть хоть за ней всё войско княжеское приходит, её не отпустит. Тишина окутала плотным одеялом, что было слышно грохот собственного сердца, заглушавший глухой шум, что поднимался за стенами шатра.

— Поняла или объяснить лучше? — уж какими путями — он знал.

Вейя вздрогнула и отшатнулась чуть.

— Поняла, — согласилась торопливо.

Грудь Вейи вздымалась в глубоком дыхании, она вся в изваяние каменное обратилась, ожидая чего-то, желая, верно, одного — чтобы ушёл скорее, отпустил. Тамир качнулся вперёд, но тут же застыл, сжимая пальцы в кулак. Он точно тронулся умом, раз в самом деле задумал увезти её с собой. Только думать об этом уже поздно было.

За спиной послышалось шуршание. В шатёр втиснулся здоровый, как вол, Тугуркан.

— Там княжеские кмети прибыли во главе с Далебором.

Вейя, казалось, вздрогнула, когда различила имя княжего сотника. Тамир повернулся к ней, возвращая взгляд.

— Оставайся здесь и не выходи, пока за тобой не вернётся Тугуркан, — кивнул на война своего.

Вейя глянула на могучего воина, согласно кивнула.

Гридни толпились у костра пятеро, и Далебор разговаривал с Сыгнаком и Аепой. Когда Тамир приблизился, сотник вышел вперёд. Сыгнак хоть и был расслаблен, но зорко следил за княжескими кметями, хоть те, кажется, пришли с добрыми помыслами, если бы не пустельга, что прячется сейчас в его шатре.

— Князь Годуяр послал меня к тебе, — начал сотник, вскидывая подбородок, кладя руку на пояс с тяжёлым оружием. — Узнать велел, что нужно ещё в дорогу да проводить, коли надо, до протоки.

Тамир глянул на Аепу, а тот хмыкнул в смоляные усы, видя в том пустые хлопоты.

— Дорогу обратно я знаю, пусть князь за то не тревожится, — вернул на сотника взгляд, окидывая и его людей, которые всё же зыркали по сторонам, будто выискивая что-то. — Разве у него хлопот других нет, что своих сотников попусту разгуливать пускает?

Далебор сузил глаза, сверкнула в утренних лучах гривна на шеи и сталь на поясе. Тамир помнил, как смотрел он на Вейю стылым твёрдым взглядом и как вылетел из гридницы, когда Годуяр о своей воле отдать Вейю в жёны Ведозару сказал.

— Ты и войско твоё — гости важные, — настаивал на своём, — а потому как не проводить?

— Встретимся ещё в бою, сотник, ещё доведётся плечом к плечу побороться, не последний раз видимся.

Далебор, выслушав, закивал, соглашаясь.

— Правда то. Так и передам князю, — Далебор было отступил, но остановился, желая сказать ещё что-то, да видно передумал, — славного пути, — только и сказал, давая знак своим людям уходить.

Тамир проводил его взглядом, пока те не скрылись за повозками и шатрами.

— За ней приезжал, — подступил Итлар.

— Может, и за ней… — Но вынюхать что-то — точно, и до самой степи лучше птичке не вылетать из клетки.

Тамир оглядел лагерь, Миронега уже собралась и ютилась возле обозов — одна.

— Ты не видел Унэг?

— О ней то и пришёл сказать, — замялся Итлар, — ушла она.

Тамир даже и не поверил, но и в самом деле в последние дни душила в себе обиду — видел он это всё чаще. Как ни жаль было отпускать её — за долгий путь привык, что рядом всегда, но так будет лучше — первой никогда не будет для него, как бы ей того ни хотелось. Держать он её никогда не держала. Захотела идти — пусть уходит.

Как только собрали все шатры и майхана, водрузив их на повозки, разбили костры догоравшие, поднялись в сёдла, устремляясь вдоль реки, что привела их в Каручай и так же уводит теперь, плавно огибая покатые лесистые берега. Воины двигались ровно и бодро — уж всем не терпелось вернуться в степь, хотя идти ещё долго, не один день. Стены могучие давно скрылись за перекатами холмов, оставляя позади и шумное застолье, и долгие переговоры, а впереди ждали рать и железо, и покровительство Тенгри-хана на славный бой. Кто доживёт до зимы, а кто нет — он решит.

Тянулись по небу белые пуховые облака, по-прежнему хмурился ехавший поблизости Нагнай. Итлар болтал где-то позади. Остальные только смотрели на всё выше поднимавшееся жалящее своим стрелами око Тенгри. Как поднялось до самого своего пика, пришлось снимать латы, чтобы вовсе не спечься. Тамир всё назад оглядывался на обозы, где притаилась его пустельга, и так тянуло туда неведомой силой убедиться, что с ним она теперь. Думал ли он, что так всё выйдет? И не ждал вовсе. Мысли о ней будоражили, что хотелось полнее набрать в грудь воздуха. И темнело в глаза от злости на самого себя, что вернул её, не позволил уйти. Оставил, когда думать о другом вовсе нужно.

Отца хочет найти. Глупая, безрассудная, но храбрая пустельга.

Отгонял так и толкавшиеся настойчивые мысли, хоть они настигали, не отступая, вынуждая весь путь до полесья быть в напряжении, оборачиваться каждый раз и думать, что князь за ней по следам идёт и забрать её может в любой миг, коли увидит. Но Вейя даже не выглядывала наружу, только глубокими вечерами, когда становились на ночлег, выходила к костру вместе с Миронегой под приглядом Тугуркана, которого Тамир приставил к ней стражем.

Обратная дорога была тихой. Добрались до полесья на третий день, как показалась густая крона того могучего дуба, где вознесли подношение Тенгри. Только следов уже никаких не осталось: сняли голову воловью с сука, разгребли золу.

Остановиться всё же пришлось — снова на той возвышенности, вблизи общины у реки, которая хвостом рыбьим виднелась крышами покатыми, откуда приходил староста искать свою девку. Но на этот раз поляне сидели за стенами тихо. Староста Белояр со своими мужами не показывался. От полесья до хазарского войска, что ожидало только веления Тамира, оставалось ещё шесть ночёвок, и лучше остановиться здесь и пополнить припасы — последняя весь, где можно это сделать. А потому решено было встать на ночлег. И лошади отдохнут, и самим дух надо перевести перед дорогой, теперь уже ровной. А ещё нужно было решить, что с той делать, которая волей Тенгри оказалась в отряде Тамира. Не тащить же её к самым предгорьям хазарским в гущу врагов. Хотя другого выбора у Тамира пока не предвиделось.