Хозяйка лабиринта - Кейт Аткинсон

Джульетта подавила зевок и обрадовалась, услышав, что открываются двери лифта. Годфри безмолвно отсалютовал ей и исчез в соседней квартире.

Джульетта ненадолго оставила дверь приоткрытой, слушая приближающийся голос Виктора:

– Мистер Тоби! Я должен вам сказать…

И шепот Годфри:

– Ш-ш-ш! Виктор, у стен есть уши. Давайте зайдем в квартиру.

Джульетта очень тихо закрыла дверь.

– Вы когда-нибудь сомневаетесь, что Годфри на нашей стороне? – спросила она у Сирила.

– Я, мисс? Нет, никогда. А вы?

– Нет, конечно. Боже, не может быть, что уже столько времени!

– Вам опять к миссис С.?

– Да, за мои грехи.

– Вы ничего не хотите мне сказать, мисс Армстронг?

Оливер Аллейн стоял, небрежно облокотясь на капот машины, припаркованной на Чичестер-стрит, у заднего входа в «Долфин-Сквер». Лили подобралась поближе к Джульетте и прижалась к ее ноге, словно желая почувствовать надежный тыл.

– По поводу мистера Тоби?

– Было что-нибудь подозрительное?

– Нет, – ответила Джульетта. – Ничего.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена, сэр.

– Не подвезти ли вас куда-нибудь? На Пелэм-Плейс, например.

– Нет, спасибо, сэр. Мне нужно выгулять собаку, она весь день сидит взаперти. Как вы думаете, ее хозяйка вернется?

– Кто знает, мисс Армстронг. Положение в тех местах тяжелое.

Вчера Перри снова уронил чашку.

– Руки дырявые, – так он это объяснил, хотя Джульетте из соседней комнаты показалось, что чашку швырнули нарочно.

Скоро в квартире не останется посуды. Маленькую севрскую чашечку Джульетта уже отнесла в Кенсингтон, в безопасное место.

– Мне кажется, нам обоим пойдет на пользу от всего отдохнуть, мисс Армстронг. Устроить небольшой выходной.

Выходной! Она вообразила себе уик-энд в Рае или даже несколько дней в Хэмпшире. Гостиница или коттедж, где они откроют бутылку вина при свечах и будут сидеть на ковре у камина с пылающими поленьями, а потом он обнимет ее и скажет…

– Веруламий, мисс Армстронг. Это возле Сент-Олбенса.

Наученная горьким опытом с выдрами, Джульетта взяла с собой сэндвичи и термос с чаем.

Автомобиль изрыгнул их у невыразительных руин под мрачным небом. «Заберете нас через три часа», – сказал Перри водителю. (Три часа! – подумала Джульетта.)

Он сказал, что это – римская вилла.

– Прекрасно сохранившийся мозаичный пол. Он скрывает под собой гипокауст. Гипокауст – это древнегреческое слово: от гипо – «под» и каустикос – «горящий, жгучий». Какое слово нашего языка произошло от «каустикос»?[28]

– Понятия не имею, – едко сказала она.

Впрочем, он не заметил. Наречия были слишком тонки для его восприятия. Неужели он не видит, что она созрела и ее пора сорвать? Как розу. Она – подарок. Жемчужина в ракушке. Яблоко, манящее с древа. Однако Перри, кажется, не подозревал об этом – он принялся читать ей лекцию про древнеримскую Уотлинг-стрит, которая проходила где-то у них под ногами.

Пошел дождь – противная мелкая морось. Джульетта мрачно таскалась за Перри среди развалин, пока наконец не истекли три часа и не вернулся водитель, пахнущий пивом и табаком.

Вот тебе и выходной. Никому из них он не пошел на пользу – особенно, кажется, Перри.

– Кстати, пока вас не было, звонили от Гаррарда, – сказал Перри, когда они вернулись. – Сказали, что те серьги им не вернули.

– О, я как раз собиралась вам сказать…

Перри снисходительно махнул рукой. Видимо, война была важнее бриллиантов.

– Мы в бегах, – сказал он. – Наши войска уже отступают к побережью. Все кончено. Европа пала. Просто сердце разрывается, правда?

Кто это ему звонит? – задумалась Джульетта. Она слышала, как он сказал: «Да, да, понял» – совсем другим тоном, чем тот, которым он разговаривал с информаторами. Может, это человек в пальто с воротником из каракульчи?

Джульетте не нравился Оливер Аллейн, она не доверяла ему, но решила, что ее долг – сообщить о тайных встречах Годфри. Иногда она ломала голову – а что, если дела обстоят совсем не так, как кажется на первый взгляд? Что, если идет гораздо более запутанная игра? Что, если Годфри и правда агент гестапо? Агент гестапо, притворяющийся сотрудником МИ-5, который притворяется агентом гестапо. От этих мыслей у Джульетты разболелась голова. В таком случае Годфри занимает идеально подходящее место – возглавляет сеть людей с пронацистскими симпатиями. Кукловод. Паук в центре паутины.

Ей очень хотелось посоветоваться с Перри, но Оливер Аллейн велел никому не говорить. Учусь лжи, подумала она. Рифмуется со словом «жив».

Поколебавшись, она напечатала загадочную короткую записку Аллейну: «Мне надо с вами кое-что обсудить». Она отдаст ее мальчишке-курьеру, когда он зайдет. На конверте Джульетта написала: «О. Аллейну в собственные руки».

Она вернулась за пишущую машинку. На сей раз это был отчет Жизели. Однако сей документ едва ли заслуживал названия отчета – это был нечленораздельный шум, похожий на прямую трансляцию из мозга кошки. Впрочем, еще в отчете был неплохо нарисованный шарж на толстяка во фраке, с толстой сигарой в зубах. Под картинкой Жизель нацарапала: «La Proie du soir»[29]. Что такое La Proie – добыча? В квартире не было словаря Ларусса. Джульетта предположила, что это портрет шведского торговца оружием, которого Жизель намеревалась соблазнить накануне вечером. Видимо, ей это удалось.

Лишь сделав перерыв, чтобы обдумать одиннадцатичасовой перекус (хотя была лишь половина одиннадцатого), Джульетта услышала странные звуки из спальни Перри. Когда Джульетта утром явилась в «Долфин-Сквер», в квартире было тихо, и она решила, что Перри куда-то вышел. Из спальни доносилось шуршание, словно там метался какой-то зверек – крупная крыса или маленькая собачка. Лили тоже услышала шум и насторожилась – встала, склонила голову набок и уставилась на закрытую дверь.