Солнечный ветер - Валерий Рощин

– Вот так. Будешь рядом под моим присмотром, – пристроил его в кресле бортинженера центрального поста Сергеев.

Застегнув на товарище привязные ремни, он устроился в своем командирском кресле и вывел оба двигателя на максимальную мощность.

* * *

Длинная связка медленно освобождала курс, по которому двигался вращавшийся «Джемини». Носовой частью связки являлся космический корабль «Союз». Средней и самой огромной – станция «Салют». Замыкающей и так называемой «кормовой» частью оказался в данной ситуации «Прогресс».

Несмотря на полную мощность работающих двигателей, скорость движения станции и «пристегнутых» к ней кораблей оставалась небольшой. Сергеев удерживал ладонями джойстики управления Объединенной двигательной установкой и пытался просчитать вероятность успешного маневра.

– Масса станции – двадцать тонн. «Союза» и «Прогресса» – по семь. Всего – тридцать четыре, – чуть слышно шептал он. – Максимальная тяга каждого из двух маршевых жидкостных реактивных двигателей – всего триста кгс. Мало! Катастрофически мало!..

Увы, двигательная установка станции не рассчитывалась инженерами и конструкторами для резвых стартов и разгонов до приличных скоростей. Скромное назначение ОДУ заключалось в выдаче кратковременных импульсов для изменения скорости и направления движения станции с целью подъема и коррекции орбиты. Причем максимальную мощность рекомендовалось выдавать лишь во время сближения с транспортным кораблем, когда к станции уже пристыкован другой корабль. Сейчас к станции было пристыковано два корабля, и Сергеев нутром ощущал, насколько она тяжела, инертна и неповоротлива.

– Рита! Рита, очнись! – периодически звал он товарища. – Мне нужна твоя помощь!

Тот лежал в соседнем кресле и по-прежнему не приходил в сознание.

Сергееву нестерпимо хотелось на несколько секунд покинуть центральный пост, подплыть к иллюминатору и взглянуть на траекторию движения американского корабля. Оптимально было бы одному дежурить на посту, а второму наблюдать за внешней обстановкой. Потому командир и звал Ритвицкого в надежде на то, что он вот-вот очухается.

Влад и впрямь начал подавать признаки жизни: хватать ртом воздух и шевелить пальцами. Однако толку от этого не вышло. Едва Сергеев протянул к товарищу руку, как станция содрогнулась от сильнейшего удара.

* * *

– Слушай, а что, если одновременно с открытием замкового механизма дать маршевым движкам полную тягу? – предложил Ритвицкий. – С помощью данного маневра мы попробуем «стряхнуть» грузовой корабль.

С учетом того, что вариантов было немного, идея Сергееву понравилась.

– Давай попробуем, – согласился он, положив ладони на джойстики управления двигателями. – На раз, два, три.

– Понял, – кивнул Владислав.

И приготовился нажать клавишу открытия стыковочного замка…

После страшного удара, сотрясшего всю связку из трех кораблей, Рита очнулся. Правда, сие чудо Сергеев заметил не сразу. Он к тому моменту выглядывал через иллюминатор наружу.

Станцию крутило, отчего Сергеева норовило отбросить в конец рабочего отсека. Вцепившись в боковой поручень, он пытался понять, куда именно врезался американский корабль и какие разрушения он причинил советской орбитальной станции.

Сразу после удара Александр проверил все системы «Салюта».

Основные функционировали исправно, мигали лишь два красных транспаранта. Один сигнализировал о потере телеметрической связи с «Прогрессом», второй сообщал об отказе системы перекачки топлива с пристыкованного корабля.

«Черт с ним – с топливом и со всем присланным грузом, – подумал он тогда. – Лишь бы уцелела станция. А с «грузовиком» мы как-нибудь разберемся…»

Не теряя надежды, Сергеев смотрел наружу. В те моменты, когда иллюминатор «Салюта» был обращен к Земле, он видел лишь покалеченный «Джемини».

Черно-белый корабль с полосатым флагом на борту получил серьезное повреждение кормовой части. Вероятно, он столкнулся со станцией своей двигательной установкой и потерял возможность менять ориентацию и корректировать орбиту.

– А может быть, нам повезло, и станция уцелела? – проговорил Сергеев, возвращаясь к центральному посту. – Вдруг «американец» столкнулся не с ней, а с «Прогрессом»?..

– Да, Саня, ты прав, – послышался голос пришедшего в себя Ритвицкого. – Наш «Салют» цел и невредим.

– О, с возвращением из нирваны, – уцепился за спинку его кресла командир. – Как себя чувствуешь?

– Нормально. Бывало и похуже.

– Но в этот раз ты провалялся без сознания гораздо дольше.

– Чувствовал, что надвигается какая-то беда, – виновато оправдывался Владислав. – Хотел увидеть картинку в деталях. Не вышло. Только и успел крикнуть, чтобы ты отводил станцию в сторону…

Окончательно оклемавшись, напарник принялся помогать в определении последствий столкновения. Через двадцать минут совместной работы экипаж окончательно убедился в отсутствии механических повреждений у станции и полном выходе из строя грузового корабля «Прогресс».

* * *

После обстоятельного доклада Сергеева ЦУП взял небольшую паузу для анализа сложившейся ситуации. Затем категорично заявил: «Во что бы то ни стало отстыковаться от искалеченного корабля и отойти на безопасное расстояние от «американца».

Решение было правильным.

Во-первых, пострадавший «Прогресс» нес определенную опасность – в его баках еще оставалось топливо, которое могло детонировать или воспламениться. Во-вторых, «Прогресс» имел приличную массу и, будучи в связке со станцией, затруднял ее маневрирование. Наконец, в‐третьих, приказ Земли свалить подальше от «Джемини» полностью совпадал с желанием самих космонавтов. Да, предположение о причастности американцев к появлению рядом с «Салютом» неопознанного объекта не подтвердилось. Космический корабль «Джемини» и сам серьезно пострадал в момент его последнего появления. Однако соблюдай американцы элементарные правила безопасности, – столкновения бы не случилось. «Какого черта приближаться к «Салюту» на рискованную дистанцию в двести-триста метров? – вместе с космонавтами негодовали советские специалисты на Земле. – Вам мало космоса? Вам не хватает других околоземных орбит?..»

Одним словом, последние полчаса экипаж советской орбитальной станции занимался выполнением поступившего приказа.

– Раз. Два. Три! – прозвучало в основном рабочем отсеке.

На счет «три» Ритвицкий дистанционно открыл механизм захвата, а Сергеев вывел маршевые двигатели на полную мощность.

Товарищи молча смотрели на стыковочный транспарант и ждали его реакции на свои действия. Словно испытывая их терпение, транспарант не загорался.

«После открытия электрического клапана давление в большой полости снизилось до нуля, приводы периферийных замков вывели захваты из зацепления, – проговаривал про себя Сергеев порядок расстыковки. – Теперь должны сработать четыре пружинных толкателя, которые разведут станцию и корабль…»