Асы немецкой авиации - Йоганн Мюллер

Когда я сблизился с одним И-16, то легко его сбил, не затратив более десятка пулеметных патронов. Он вспыхнул и провалился вниз. Я пошел вверх, разворачиваясь вправо, взял большое упреждение и дал очередь по второму самолету. Он буквально налетел на мою пушечную очередь и развалился на куски. Затем я толкнул ручку вперед, наклонил нос истребителя и увидел еще один И-16 на расстоянии 400 метров от себя. Поэтому я двинул сектор газа и пошел на сближение.

Это парень увидел меня и сбросил полный газ, пытаясь пропустить меня вперед. Но я тоже сбросил обороты и плавно подкрался к нему, взяв чуть в сторону. Это был очень удачный маневр, так как неожиданно мимо пролетели еще 2 советских истребителя Як. Они висели у меня на хвосте, а я даже не подозревал об этом. Когда они проскочили вперед, я обстрелял И-16, который сразу загорелся и полетел вниз. Пилот воспользовался парашютом.

Два Яка, которые обогнали меня, уже находились далеко впереди, один поворачивал вправо, а другой влево. Мой ведомый сумел сбить правый Як, а я ударил по левой педали и сумел повредить левый. Он задымился, но в остальном выглядел исправным. У меня кончились боеприпасы, а вдобавок замигала лампочка, сигнализируя, что топливо подходит к концу, поэтому я предпочел повернуть домой. Я не претендовал на эту победу и вообще никогда не считал поврежденные истребители. Я не доложил об этом эпизоде, хотя полагаю, что другой пилот добил поврежденный истребитель. Я всегда отдавал победы другим пилотам, если они добивали моих подранков. Герд Баркгорн, как и большинство из нас, поступал так же. Мы никогда не спорили из-за побед.

Говоря о Баркгорне, я должен рассказать, что видел его в бою, от которого меня до сих пор прошибает озноб. Если я правильно помню, в воздух подняли всю нашу группу. Кажется, это было в сентябре 1943 года где-то на юге. Наши 40 истребителей сопровождали эскадру из 15 пикировщиков для атаки целей в русском тылу. Мы летели в качестве высотного прикрытия, а пикировщики следовали за горизонтальными бомбардировщиками.

Бомбардировщики Не-111 должны были нанести предварительный удар, а «штукам» предстояло атаковать машины и пехоту на открытом месте, если они найдутся. Вскоре мы оказались вовлечены в круговорот совершенно безумного боя. Более 50 вражеских истребителей разных типов атаковали нас Яки, ЛаГи, МиГи. Они навалились на нас со стороны солнца. Яркие красные эмблемы показывали, что мы снова столкнулись с гвардейскими эскадрильями.

Я был не столько заинтересован в уничтожении лишних вражеских самолетов, сколько в том, чтобы сохранить строй своего звена. Я видел, как задымились 3 Ме-109, но также я видел около десятка горящих и падающих русских самолетов. Я рванул самолет вверх и положил на левое крыло, чтобы посмотреть, что происходит внизу. Я увидел, как Ме-109 сцепился с тройкой Яков. Они летели в разомкнутом строю звена из 3 самолетов, когда правый Як взорвался. Ударная волна встряхнула мой истребитель, затем загорелся ведущий Як, затем левый Як перевернулся, и его пилот выпрыгнул с парашютом. Какой-то Як попытался атаковать меня, но мой ведомый обстрелял его и добился нескольких попаданий. Русский истребитель перевернулся и пошел в пике. К несчастью для него, всего это происходило на такой малой высоте, что он вскоре воткнулся в землю.

Я спикировал следом, чтобы прикрыть хвост отважного Ме-109 на случай нежданного визита. Эта тройка Яков направлялась к «штукам», а пилотом, атаковавшим их, был Баркгорн. Он один бросился на тройку истребителей. Все это происходило на малой высоте, явно менее 1000 метров. Он сделал переворот после атаки первого, сумел срезать очередью издали второй, а потом довернуть машину так, чтобы сбить третий.

У него на хвосте повис еще один Як, который я сумел сбить, после чего пристроился к нему. Баркгорн оглянулся и поднял три пальца. Я покрутил пальцем у виска, чтобы показать, что он спятил. Мы так поступаем сегодня на автобанах, чтобы образумить некоторых водителей. Но все равно он был фантастическим пилотом. Его пилотирование было совершенно невероятным. Если я не ошибаюсь, его Ме-109 не получил ни одной пробоины от истребителя во время этого вылета. Единственным исключением стала пуля стрелка Ил-2, угодившая в лобовое стекло, но штурмовик Баркгорн сбил.

Я также должен рассказать о памятных победах в узких кавказских ущельях, которые хорошо запомнились. Я также помню сбитый ЛаГГ-5 под Сталинградом, когда русский потерял треть крыла и вспыхнул, как факел. Примерно 15 пилотов люфтваффе видели это, в том числе Йоханнес Штайнхоф, который был командиром моей эскадрильи, а также Граф, Храбак, Визе и Ралль. ЛаГ медленно штопорил на малой высоте, и я следил за ним. Кружась, словно опавший лист, он медленно опустился на землю. Русский истребитель горел, словно костер. Он не взорвался, а именно сгорел.

Я никогда не имел реальной возможности встретиться с большими шишками из германского правительства. Разумеется, я встречался с Адольфом Гитлером, когда награждали меня, Хартмана, Баркгорна и Йоханнеса Визе. Но я никогда не встречался один на один с Германом Герингом, хотя видел его. Это произошло, когда мне присвоили звание лейтенанта на церемонии 31 января 1941 года в Берлине, на которой я присутствовал вместе с сотнями других кадетов. Надо сказать, что он действительно был большим человеком.

Я встретился с Гитлером лишь однажды, и это отдельная история. Меня тогда наградили Дубовыми Листьями к моему Рыцарскому кресту (в этот момент у меня было 177 побед). Мы с Буби Хартманом крепко надрались вечером накануне и все еще были пьяны в стельку, несмотря на то, что должны были получать награды из рук самого фюрера.

Моя голова больше всего напоминала дубовую колоду – слишком много шампанского и коньяка. Мешать эти два напитка – слишком плохая идея при любых обстоятельствах. Когда в коридоре Эрих увидел фуражку Гитлера на вешалке, он нацепил ее на себя. Фуражка была слишком велика Эриху и сползла на глаза. Он пошутил, что Гитлер имеет слишком большую голову для такого маленького туловища. Мы услышали, что кто-то стоит позади нас, это оказался адъютант Гитлера от люфтваффе полковник Николаус фон Белов. Он совсем не был возмущен и лишь сказал, чтобы мы привели себя в порядок, потому что сейчас нам предстоят встреча с фюрером.

Баркгорн, который еще обер-лейтенантом 23 августа 1942 года получил Рыцарский крест за 59 побед, уже знал Гитлера, так как 1 января 1943 года получил от него Дубовые Листья за 120 побед. Я всегда думал, что он, Ралль и кое-кто еще должен получить Бриллианты, как Новотны, который имел 278 побед, и Отто Киттель, имевший 268 побед.

4 марта 1944 года я получил Дубовые Листья вместе с Хартманом и Визе, а Баркгорн получил Мечи за 250 побед. За свои 1100 вылетов он был сбит 9 раз, однажды прыгал с парашютом, дважды был ранен. Первая рана выбила его из строя на четыре месяца, а последняя приковала к земле до конца войны. Его последнюю катастрофу я видел, но об этом позднее.

Я уверен, что если бы Баркгорн не пропустил эти четыре месяца, а затем не перешел на штабную работу, лучшим асом стал бы именно он. Кстати, Эрих думал точно так же. Единственным исключением стал Марсель, который в 1942 году после полутора лет участия в военных действиях имел 158 побед. Ралль тоже выбыл из строя на полгода после катастрофы на Кавказе, что стало очень печальным днем для нас. Я думал, что он не выживет, так как вместе с Храбаком летел в качестве высотного прикрытия и мы все слышали по радио. Ралль тоже мог стать лучшим асом, если бы не сломал позвоночник. Кто знает?